Джеймз Стивенз - Горшок золота

Среди тех, кто пришел, был и народ лупра [65] Слово «лепрекон» происходит от ирл. lúchorpáin (lú – маленький, corpán – тело), отсюда возникло англ. lupra folk – «народец лупра». Первое упоминание об этих существах встречается в сказании «Лютая смерть короля Фергуса мак Лети» (Echtra Fergusa maic Léti, например, в манускрипте Эгертона, 1782), наиболее полная версия в переводе на англ. изложена у Стэндиша Хэйса О’Грэди (1832–1915), ирландского историка, в книге «Sil a Gadelica» (1882) – собрании пересказов ирландских легенд и преданий. , древние лепреконы этого мира, и скакали они козликами у героев между колен. Возглавлял их король Удан Мак Одайн и Бег Мак Бег [66] И король Удан, и его возможный преемник (танист), и все перечисленные далее герои-лепреконы, а также злоключения короля лепреконов и его супруги – те же, что и в сказании о Фергусе мак Лети по версии О’Грэди, см. выше. Эмания (Эмайн Маха, др. – ирл. Eṁaın Ṁacha, совр. ирл. Eamhain Mhacha) – столица уладов. , его танист , а следом явился Гломар О’Гломрах морской, сильнейший среди своего народа, облаченный в шкуру куницы; были там и главы родов, знаменитые с древности Конан Мак Рихид, Герку Мак Гайрид, Метер Мак Минтан и Эсирт Мак Бег, внук Буена, рожденного в победе. Этот король был тем самым Уданом, вождем народа лупра , на кого наложили узы испробовать кашу из великого котла Эмании, в оный котел он и упал, и был взят в плен вместе со своей женой, и продержали его там пять мучительных лет, пока не отдал он все, чем дорожил больше всего на свете, даже собственные башмаки; народ холмов до сих пор смеется над этой историей, а лепреконам и поныне от нее дурно.

Явился и Бов Дерг, Пламенный, редко зримый, а с ним его арфист, сын Трогайна [67] Бо Дерг (в русскоязычных источниках Бодб Дирг) – вероятно, один из сыновей Дагды и его наследник; с ним связано несколько важных сюжетов ирландской средневековой литературы, в том числе «Видение Энгуса» и «Дети Лира», а также некоторые приключения фениев. О нем и о его арфисте, сыне Трогайна, идет речь в книге Леди Грегори «Боги и воители», см. комментарий 62. , чья музыка исцеляет хворых, а скорбное сердце делает радостным; Эохай Мак Элатан, Дагда, Отец Звезд, и дочь его из пещеры Круахан [68] У бога Дагды множество имен, в том числе Эохайд («великий отец»), а возможный отец самого Дагды – Элата, король фоморов (см. ниже), отсюда – «мак Элатан». В пещере Круахан в Коннахте обитала жена Дагды, могучая Морриган; дочь у Дагды, судя по всему, одна – Бридь, покровительница поэзии, деторождения, рассвета, кузнечного дела, целительства. Вероятно, речь о ней. ; Кред Мак Аэд с Рагери [69] Вариант названия острова Ратлин (Рахлин) на самом севере Ирландии. и Кас Корах, сын великого оллава [70] Кас Корах – мифический герой, участник некоторых приключений фениев, арфист Туата Де. По легенде, играл на арфе святому Патрику. Отец Кас Кораха – Канкинде, верховный мудрец (оллав) Туата Де. ; Мананаан Мак Лир [71] Манананн (Мананнан) Мак Лир – повелитель моря в ирландской мифологии; не перечисляется среди Туата Де, имеет, по разным источникам, свою отдельную многовариантную историю. пришел из обширных вод, вопия громче ветра, а с ним его дочери Клиона, и Аойфе, и Этайн Белокурая; пришли и Колл, и Кехт, и Мак Грейна, Плуг, Орешник и Солнце, со своими женами, чьи имена не забыты – Банба, Фодла и Эйре [72] Колл (Кулл), Кехт и Грейна – как раз те самые три брата, о которых идет речь в комментарии 50. Их жены, сестры Банба, Фодла и Эйре – эпонимы Ирландии. , имена достославные. Не преминул прийти и Луг Долгая Рука, исполненный тайной мудрости, за чьего отца суровая месть настигла сыновей Туранна [73] Речь о Киане, отце героя-сида Луга, участника многих легендарных событий, в то числе Битвы при Маг-Туиред между сидами и фоморами; Киана убили братья Бриан, Иуахр и Иухарба, и Луг отомстил за отца, дав братьям смертельно опасные задания; этим событиям посвящено сравнительно позднее сказание «Судьба детей Туирена» ( Oidheadh Chloinne Tuirean ). , – все они были при своих воинствах.

Пришел и еще один, кого воинства встречали криками могучей любви, – сама Безмятежная, Дана, Мать всех богов, незыблемая вечно. Ее дыхание – утро, улыбка – лето. Из руки ее птицы воздушные принимают пищу. Милый вол друг ее, и волк бежит обок ее, дружелюбной; на голос ее выглядывает из пещер маргаритка, а крапива баюкает ее копье. Роза облачается в невинность и с росой расточает вокруг свою сладость, а дуб веселится с нею на ветру. Ты прекрасна! Агнцы следуют за тобой по пятам, собирают дары твои по лугам и не гонимы; усталые человеки льнут к лону твоему вековечному. Через тебя все поступки и деяния человеческие, через тебя все голоса слышны нам, даже Божественный Обет и дыхание Всемогущего издалека, наполненное благодатью.

С изумлением, с восторгом взирала дочь Мурраху на сборы сидов . По временам глаза ей ослеплял чей-нибудь лоб, сиявший самоцветами на солнце, или же торк [74] Торк – металлическое шейное украшение в виде обруча; состоятельные люди могли позволить себе полностью золотые торки, часто изысканной сложной выделки. широкого золота вспыхивал, словно факел. На белокурых локонах и на темных сияло солнце; белые руки вскинутся, мигом пойманы взглядом, исчезают, вновь появляются. Глаза тех, кто не медлит, не предается расчетам, смотрели в глаза ей, не хваля, не вопрошая, но мягко и без испуга. Голоса свободных людей звенели у нее в ушах – как и смех счастливых сердец, без мыслей о грехе и стыде, свободные от уз самости. Ибо эти люди, пусть многие, были едины. Всяк говорил с другим, словно с самим собой – без оговорок или уловок. Все двигались вольно, каждый по своему желанью, но двигались и слитно, будто одно существо: крича пред Матерью богов, кричали они в один голос и кланялись как один. Многие их умы проницал единый ум, настраивал, направлял, и через миг переменчивое и текучее сделалось сомкнутым и естественным с одновременным постижением, всеобщим действием – а это есть свобода.

На глазах у Кайтилин танцы прекратились и все поворотились едино к спуску с горы. Те, что впереди, устремились вперед – и те, что за ними, все в четком порядке.

Тут подбежал к ней, невесте-красавице, Энгус Ог…

– Идем, возлюбленная моя, – сказал он, и рука об руку они поспешили среди остальных, смеясь на бегу.

Здесь не росло ни единой зеленой былинки – сплошной бурый ковер из торфа, простертый, докуда хватало глаз, по пологой равнине, прочь, туда, где вздымалась другая гора. Дошли до нее и спустились. Вдалеке виднелись рощи, а еще дальше – крыши, башни и шпили Города у Брода на Гатях и дорожки, что вились там повсюду; но на этой вышине один лишь колючий дрок тихонько рос в солнечном свете; тянула свою громкую песню пчела, птицы летали и распевали время от времени, да мелкие ручейки набрякали бегучей водой. Чуть поодаль красиво зеленели кусты, махали нежными листьями в тишине, а еще дальше, обернутые солнцем и покоем, глядели на мир со своих безмятежных высот деревья, и жаловаться им было не на что.