Хаген Альварсон - Волки и вепри [СИ]

— Вот тебе и пирожок, — Лейф выдернул клевец, брезгливо отёр пучком травы. — Ненавижу таких бугаёв, ещё с детства. Хродгар — без обид.

Хродгар не ответил. Его больше занимала девушка на его руках. Она успела надышаться дымом, обгорела и потеряла сознание. Ноги Тура жгло от желания покинуть Горлех, вынести несчастную подальше, чтоб хотя бы смазать раны, но толпа бродила и шипела, как пиво, грозя разорвать бочку. Хаген же подошёл к местному главе, подцепил мечом торквес на его шее:

— Ради всего благого, Ангус, или кто ты там, — удержи своих людей, и особо вот этого лысого рукоблуда в одеждах старухи. Наша сотня не слишком далеко. Не откупитесь.

Ангус, красный от ярости, молча кивнул.

А жрец Белого бога выхватил дротик у кого-то из горожан и замахнулся на ведьму. Весьма прытко — никто и моргнуть не успел. Однако дротик вонзился в землю, а святой отец заорал, баюкая перебитую руку. Кернах Дюжина, улыбаясь, второй раз угостил его ясеневой палкой — теперь по спине, а затем — и по тому, что ниже. Добрые люди расхохотались, Ангус же бросил:

— Хватит, убьёшь ведь!

— Поделом бы, — заметил Хаген…

…Викинги шли с холма. Молча. Раскрасневшиеся и ошалевшие. Кернах шагал рядом.

— Погуляли, ёж твою мышь! — сплюнул Бьярки. — Добро хоть, бочонок эля прихватил!

Эль распили уже в стане, под вечер. Пересказывая прядь о Сигурде и Брюнхильде. Северяне с любопытством поглядывали на ведьму, обмениваясь ехидными замечаниями. Сигурду и Брюнхильде было не до них.

Девушка пришла в себя и даже позволила Хродгару осмотреть и обработать раны. Хродгар же вознёс хвалу всем богам — красавица пострадала, но не так, как люди, памятные вождю по сожжённым усадьбам и кораблям. Ожогов не останется.

— Как тебя хоть звать-то? — спросил на ломанном Имраэге.

— Ниала, — тихо проронила колдунья.

— Ньяла, — повторил Хродгар на северный лад. — Скажи, ты и правда… наводила порчу, вредила чарами и всякое такое? Зачем?

— Ненавижу, — устало, но жёстко вымолвила Ниала, каменея лицом, — ненавижу их, но… не так, чтобы вредить чарами. Спроси своего человека, — указала на Хравена, дремавшего у огня, — что бывает с теми из нас, кто становится на этот путь. Во что мы превращаемся…

— Тогда зачем они…

— А ты не понимаешь? — ухмыльнулась ведьма, скривилась от боли. — Всегда кто-то виноват. Кто-то… иной. Я сгодилась на место жертвенной козы. Ведь я не приняла веру Креста, меня воспитала старая ведьма в лесу, я поклоняюсь священным деревьям, солнцу и луне… Достаточно? Нет? — не могла остановиться. Слова рвались с губ, словно птицы со стальными крыльями. — Ниала О'Байрэ не вышла замуж, хотя уже давно не ребёнок! У Ниалы О'Байрэ есть чёрный кот! Успел в лес убежать, когда за мной пришли, а то бы растерзали… Ниала О'Байрэ остра на язык и дерзка, как не подобает девке! И в церковь не ходит. А ещё Ниала О'Байрэ отказала какому-то там родичу Ангуса Головы, а тот возьми да удавись…

— Думается мне, Ангус невысоко ценил того родича, — проворчал Хродгар, — иначе не отпустил бы нас просто так.

— Да он просто жалкий засранный трус, наш Ангус! — воскликнула Ниала. — Они там все… все такие. Кто был достоин — ушёл на север… — внезапно девушка подсела ближе к Хродгару, вцепилась ему в уши и жарко прошептала, — теперь ты мой, локланн! Ты отныне принадлежишь мне, а не красноубранной Смерти. Увези меня отсюда, локланн. Увези в свой край, на север, в страну озёр и льдов… Чтобы моё сердце там остыло, чтобы кровь заледенела, чтоб дыханье стало инеем. Заклинаю тебя, сделай так, и позор на твои уши, коли не выполнишь мою волю! [46] Формула, часто встречаемая в ирландских сагах, когда героиня пытается манипулировать любовником.

Хродгар закрыл глаза. Не мог вынести тоски и надежды во взоре ведьмы. Не мог ослушаться приказа. И вовсе не позор на ушах устрашил его, не ведавшего страха.

Слова пришли сами, и раскрылись веки — навстречу судьбе.

— Будь мне супругой, Ньяла.

— Супругой? — ведьма отпустила бедные уши Хродгара, на диво ласково коснулась лица, намотала на палец светлый чуб, погладила по бритой голове. — Зачем? Я буду скверной хозяйкой, а ты — не лучшим мужем. Но я стану любить тебя, а ты — меня, мой герой, и наша любовь продлится тысячу лет.

Когда вождь объявил о своём намерении взять Ньялу на Север, никто не удивился. Только Крак ворчал, что, мол, баба на судне не доведёт до добра, но кто ж его слушал?

Кернах сын Корка сына Корбейна прибился к хирду Хродгара и ходил с викингами. То был нестарый ещё человек — едва разменял четвёртый десяток зим, но уже прославился как учёностью, так и острым умом. В детстве перенеся какую-то хворь, он с тех пор прихрамывал и при ходьбе опирался на ясеневый посох, который служил и грозным оружием в умелых руках. У него не было недостатка в отваге и сноровке, но в сражениях он участвовал редко, ковылял при обозе да приглядывал за скарбом. Лейф Кривой Нос возмутился: мол, неразумно доверять этому чужаку — набьёт мошну из нашей доли, ищи его потом! — но Хаген возразил:

— Присмотрись к нему. Далеко ли убежит этакий хромец? К тому же Кернах — филид, так здесь называют толкователей закона. Пригодится.

И — да, пригодился. Кернаха звали, когда требовалось объясниться с местными, не проливая понапрасну крови. Переговорщик из него вышел незаменимый. Хродгар спросил его:

— Не зазорно тебе ходить с нами, чужаками? Ведь мы грабим в землях твоего народа.

— Как мне видится, вы грабите в Маг Арта и в Маг Эри, а не в Глен Мор, — усмехнулся Кернах, расчёсывая тёмно-рыжую бородку. — Враг моего врага, сам знаешь, мой друг.

С северянами Кернах изъяснялся на Скельде, но Хродгар настоял, чтобы филид поучил его местному наречию. Ньяла на Скельде не говорила, и он пока не слишком хорошо понимал возлюбленную. Что, конечно, вовсе не уменьшало их взаимной приязни.

— А кто же твой враг, достойный сын Корка? — спросил в свою очередь Хаген, который как-то сразу сошёлся с этим учёным мужем. — Ты отдубасил божьего человека, и тебе это спустили. Но ты покинул Горлех, и непохоже, что тебе там были рады…

— Рассказывай, — просто повелел Хродгар.

Кернах тяжело поднялся, насупившись, обвёл попутчиков холодным надменным взглядом с высоты своего немалого роста, затем почесал кончик длинного носа, вздохнул и сел обратно.

— Нетрудно сказать — труднее выслушивать повеления. Филиды не принимают приказов ни от кого, кроме своих старших собратьев, и то не всегда. Но пак [47] Пак (ирл. phuk, вар. phooka, phuka) — мелкая нечисть ирландского фольклора (ср. исл. púkinn — «чёрт, бесёнок»). с ним… С чего бы начать?

— Дунь, — Хаген протянул ему набитую трубку, — в голове прочистится.

— Сто благодарностей, — кивнул Кернах, раскурил, затянулся пару раз, — мне в последнее время не перепадало ни зелья, ни лишних монет. Нет, воистину настали тёмные века, если знаток закона сидит у костра с морскими разбойниками!