Марина Суржевская - Lastfata

— Ты что, все укромные закоулки ВСА знаешь? — буркнула недовольно, потирая руку.

— Рассказывай, — отрывисто приказал он. — Куда ты опять вляпалась?

— Тебе какое дело? — вздернула я подбородок. И подпрыгнула, когда Эш уперся руками в стену. Вот любит он это дело…

— Я задал вопрос. Лисса тебя ударила? Или Магма?

Я нахмурилась. Рассказывать о том, как троица вчера развлеклась, не хотелось.

— Ничего мне твоя невеста не сделала, — буркнула я. — Зато я ее знатно огрела! Ты за нее переживаешь?

Зеленые глаза потемнели, и уголки губы дрогнули.

— Ревнуешь?

— Вот еще! — задиристо фыркнула я. — Они меня не тронули. Только к дереву привязали. После того, как я настучала им палкой по головам! А потом услышали шум и ушли. Испугались.

— Что хотели?

— Чтобы я обходила тебя десятой дорогой.

— Это все? — процедил он.

Я кивнула.

— Кажется, ты что-то скрываешь, пустышка.

— Не называй меня так. И вообще… Мне на уроки надо!

— У тебя хронология, пропустишь. Все равно знаешь ее лучше всех, — рассеянно пробормотал он. — Почему вчера не пришла?

— Ты сам велел не приходить.

— А ты стала послушной девочкой? — Хриплые нотки в его голосе царапают душу… — Раньше я в тебе такого не замечал.

Раньше я не знала, что окажусь для тебя той, кто забирает самое ценное. Ужасное чувство. Стыдное. Не виновата, а внутри все болит.

— Ты слышал, что сказал профессор. Каждое прикосновение может лишить тебя чар.

— Или наоборот, — вкрадчиво сказал Эш. Коснулся моих волос, намотал на палец прядь. Потянул вниз, заставляя отклонить голову и посмотреть ему в глаза. Взгляд такой… дикий. — Мы ни хрена не знаем об этом копье. Но я узнаю, даже не сомневайся. Может, Аодхэн заблуждается, — протянул Эш. — Нам надо поговорить. Рассказывай, Аддерли. Все, что знаешь о проклятой lastfata.

— Немного, — помявшись, начала я.

Но мне тоже не нравилась ситуация, может, мы сможем хоть что-то прояснить? И, решившись, быстро поведала о заметке Макса Правдивого и непонятном исследовании чар.

— Надо бы найти писаку, — проговорил Вандерфилд, внимательно меня выслушав.

— И изучить «Откровение» Фердиона, — кивнула я. — Ты его читал?

— Там мало понятного. То ли сам Фердион не был уверен в том, что писал, то ли пытался выразиться иносказательно, то ли последователи переврали. Его первое сочинение разгромили в пух и прах, ты же знаешь. Признали ересью и глупостью.

Он нахмурился, размышляя. А я задумалась: откуда Эш вообще знает о вчерашнем? И тут меня осенило.

— Тот парень в лесу! Это ты его послал! Вандерфилд, ты что, следишь за мной?

— Присматриваю. Чтобы не делала глупости.

— Ну да. Я же теперь сосуд с твоими чарами. Вдруг куда-нибудь сбегу!

Он досадливо покачал головой:

— Трудная ты, Аддерли.

— На себя посмотри. И вообще… ты забыл? Тебе нельзя ко мне приближаться.

— А тебе хочется, да? — Голос стал вкрадчивым.

Таким же голосом Эш ласкал меня под струями воды… или на кровати. Шептал, и внутри все переворачивалось. Его взгляд изменился в один миг. Вот только хмурился и тут же обжег…

Я опустила голову. Вандерфилд тоже, почти касаясь моего лица губами.

— Скажи. Ты вспоминаешь?

— Нет, — выдавила я из пересохшего горла.

Он втянул воздух возле моей щеки. Не прикасался. Лишь нависал сверху. А мне уже дышать нечем…

— Эш, не надо…

— Я всегда буду слышать твои «нет», пустышка? — как-то странно усмехнулся он.

— У нас не может быть никакого «всегда».

— Но ты вспоминаешь? — настойчиво повторил он. — Посмотри на меня. Посмотри. Пожалуйста.

Он просит? Меня? Куда делся весь воздух?..

Я подняла голову, зная, что зря. Я ведь тону в его глазах. Тону в нем. И все это совершенно невозможно…

— Вспоминаешь?

— Зачем ты спрашиваешь?

— Хочу, чтобы ты сказала.

— Я не вспоминаю, — произнесла четко, даже, кажется, твердо.

— Совсем?

Он снова тронул губами воздух возле моей щеки. Почти прикосновение… почти.

— Совсем.

Я сдержала желание провести языком по пересохшим губам.

То, как он смотрел, заставляло меня терять себя. Оставляло лишь один ориентир, один маяк и один путь. К нему… Но это запрещено. Я не переживу, если сделаю еще хуже. Вот только как остановить его? Нас обоих. Притяжение лишало воздуха и опоры, от желания прикоснуться, почувствовать вставали дыбом волоски на теле и кожа покрывалась мурашками.

— Ты дрожишь, пустышка, — шепнул он и снова потянул меня за волосы. — Хотя слышал, тебя теперь называют иначе…

— Я не… дрожу…

— Ты мне сегодня снилась. И вчера. Каждый день.

— Замолчи…

— И в моем сне на тебе не было одежды. Даже моей рубашки. Представляешь? Хотя я был не против…

— Эш, что ты творишь?

— Я уже говорил. С ума схожу…

Мы оба, неприкосновенный, мы оба. Мы увязли по уши, и я не знаю, что с этим делать. От ощущения его тепла, от запаха льда и темноты так кружится голова. И губы я все-таки облизала, и он поймал движение темным взглядом. Еще мгновение — и мы забудем, почему нам нельзя быть вместе. Еще лишь миг — и почувствую его язык на своих губах, а руки на коже.

И это мы тоже знали оба.

Что ты творишь?

Хороший вопрос.

Хочу прикоснуться. Ощутить на пальцах ее волосы. Хочу почувствовать…

Пустышка вздрагивает и смотрит недоверчиво. Переживает. Отступает назад, и я улыбаюсь.

— Эш, хватит!

— Так мы еще ничего не делали, — отзываюсь насмешливо, а в голове уже так-о-ое…

Я уже трогал ее. Я уже знаю на вкус ее губы и кожу. Аодхэн сказал, что прикосновения к пустышке — это прогулка по краю бездны, но я готов рискнуть. В конце концов, после нашей ночи мой потенциал увеличился, и если повторить, это может снова сработать! Должно сработать!

Она и правда мне снится. Когда удается уснуть.

И пожалуй, я не скажу пустышке о вчерашнем приступе бешенства. Когда наблюдатель сообщил, что Аддерли вернулась в свою комнату, я продолжал ждать. А когда понял, что она не придет…

Проклятие, моей комнате теперь нужен ремонт, а не уборка.

И еще надо сменить этого неповоротливого наблюдателя! Бесит.

Очень медленно, почти невесомо тронул нежную шею девушки в вырезе рубашки, двинулся выше — к щеке и скуле. Аддерли рвано вздохнула, и у меня внутри все отозвалось на этот вдох. От желания уже в глазах темнеет, а ведь и правда еще ничего не сделал. Погладил кончиками пальцев и опустил руку ниже, очерчивая контур груди и дальше — до узкой талии.

— Эш…

Как же она так произносит мое имя? Ведь слушать невозможно… сразу таки-и-ие мысли!

— Я весь внимание, Аддерли… Говори, не стесняйся. Так ты думаешь обо мне?

И погладил ее губы. Обвел, мягко сдвинул большим пальцем нижнюю. Такая шелковая… Тело вибрировало от желания большего, и я прижался, придавил девушку к стене, к краю окна. И медленно вытащил из петельки пуговицу ее жакета. Потом вторую. Отодвинул жесткую ткань. Скользкий шелк рубашки льнул к ее телу, обрисовывая изгибы. Завел ладонь ей за спину, притягивая ближе. Еще ближе… еще… Мало… Не выдержав, потянул рубашку наверх, вытаскивая из-за пояса юбки и совершенно не понимая, что можно просто расстегнуть. Мне нужно… прикосновение. Лишь одно… Необходимо.