Дженни Ниммо - Чарли Бон и Пустынный волк

— Пойдем отсюда, — Фиделио схватил его за руку.

Но не успели они сделать и пары шагов, как за спиной Надзирательницы распахнулась дверь, и из нее выглянула Оливия:

— Привет, Чарли. Я принесла тебе книгу, которую ты хотел взять, — она помахала в воздухе маленьким справочником под названием «Спряжение французских глаголов».

Лукреция Юбим отступила от двери на один шаг:

— Подслушивание — ужасная привычка. А теперь убирайтесь отсюда, да побыстрее, пока я не передумала.

Против такого решения никто не возражал. Ребят как ветром сдуло. Они зашли в художественную студию, в которой недавно закончились занятия, и Чарли изложил Оливии свой план.

— Я лучше пойду с тобой и Билли, — в ее глазах заплясали огоньки, — мне интересно узнать, что там внизу. Вдруг мы найдем сокровища… или что-нибудь еще. Ты собираешься идти в пижаме? Понадобятся резиновые сапоги, ведь подземный ход ведет прямо к реке…

— Заткнись и слушай, что тебе говорят. Лив, — грубо перебил ее Фиделио, — для тебя есть особое задание.

— Какое? — Оливия обиженно поджала губы и сложила на груди руки.

— Иллюзии, Лив. Это все, о чем я тебя прошу. Мне не нужна твоя помощь под землей.

— Где ты хочешь их устроить? — разочарованно спросила девочка.

— По всему городу. Манфред только и ждет того момента, когда я пойду освобождать Азу, но он не знает, когда это произойдет и еще: он даже не предполагает, что я в курсе того, где они его прячут.

Чарли смотрел на бесстрастное лицо Оливии, и в его голову закралась незваная мысль:

— На самом деле я только предполагаю и не знаю наверняка, где он, вернее, строю догадки на том, что сказал Мистер Комшарр.

— А твоя интуиция, — спросил Фиделио, — разве она тебя когда-нибудь подводила?

— Ты прав, — согласился Чарли, в то время как его внутренний голос говорил, что у него нет абсолютной уверенности в том, что Аза действительно там, в жуткой глубине и темноте подземелья за театральной костюмерной. Получалось, что он действует наугад, как говорится, пан или пропал.

— Какого рода иллюзии тебе нужны? — резкий голос Оливии вернул его обратно на землю.

— Фургончики, Лив. Маленькие, белые, немного потрепанные и помятые, — он подробно описал старый, много повидавший на своем веку микроавтобус Бартоломью, — твои иллюзии будут отвлекать преследователей. Иллюзорные машины должны стоять в разных местах города от двух часов ночи до рассвета. Думаю, штук пять — шесть будет достаточно.

Оливия ухмыльнулась:

— Эмма поможет мне не заснуть. Похоже, предстоит веселенькое ночное развлечение.

Когда они вышли из комнаты, в дальнем конце коридора появилась высокая, немного сутулая фигура и, слегка прихрамывая, направилась прямо к ним. У Чарли похолодело все внутри, он боялся поверить своим глазам. К ним приближался Манфред, и на нем не было привычной маски.

Манфред Блур идет по коридору.

Когда он подошел поближе, в тусклом свете единственного фонаря ребята разглядели его бледное лицо, такое же, как раньше, от шрамов не осталось никаких следов. Чарли открыл рот от удивления.

— Я смотрю, ты в шоке, Чарльз Бон? Мне повезло с хорошими и умными друзьями, — он провел длинными пальцами по гладкой щеке, — похоже, ты не ожидал вновь увидеть меня таким?

Мальчик не смог найти достойный ответ и кашлянул.

— Мы всегда надеялись на лучшее, — защебетала Оливия, — приятно видеть тебя таким… таким красивым, Ман…

— СЭР, — рявкнул Манфред, — не забывайте о субординации. Вы должны называть меня «сэр».

— Да, сэр, — кротко пролепетала девочка, с удовольствием входя в роль послушной служанки и потешаясь от всей души.

— Идите, готовьтесь к ужину. Здесь нельзя находиться!

— Да, сэр, — потупив глаза, они поспешили пройти мимо Манфреда, и уже в конце коридора услышали очередной окрик:

— Я наблюдаю за тобой, Чарли Бон, советую не делать глупостей.

— Хорошо, сэр, — промямлил мальчик.

Этим вечером в Королевской комнате стояла гнетущая, напряженная атмосфера. Джошуа Тилпин выглядел изрядно потрепанным. К его волосам пристали кусочки бумаги, паутина и карандашная стружка, на пыльных рукавах висели обрывки упаковочного материала.

Близнецы, прекрасно осознавая, что именно Танкред виноват в их синяках и ушибах, держали его под прицелом своих пеналов и книг. Но их сила, похоже, поубавилась, и Танкред с легкостью отразил их попытки несколькими порывами ветра, устроив сестрам небольшой сквозняк.

За ними спокойно и расчетливо наблюдал Дагберт. Случайно поймав на себе взгляд Чарли, он улыбнулся, и по выражению его лица стало понятно, что мальчик-рыба пойдет на все ради Манфреда и исполнит любой его приказ.

Через два часа выполнения домашних заданий в Королевской комнате улыбалась только одна Эмма. Танкред пригласил ее сесть рядом с ним, и покрасневшая от смущения девочка с радостью согласилась. Чуть позже пришла улыбка, вернее ее тень. Эмма вся светилась от нежданного счастья, и даже у Чарли, глядя на нее, поднялось настроение.

После окончания работы дети, молча, разошлись. Чтобы сохранять конспирацию, Чарли старался не смотреть на Танкреда и Лизандра. Придя в спальню, Фиделио вел себя, как обычно и собирался ложиться спать, в то время как Билли постоянно хмурился и думал о чем-то своем.

Когда Чарли, наконец, добрался до постели, он был весь как на иголках. Как заставить себя смирно лежать и терпеливо ждать до двух часов ночи? Ему хотелось бежать на выручку Азы прямо сейчас, пока он окончательно не потерял самообладание. Где-то около полуночи он сам не заметил, как крепко заснул. Его воображение продолжало работать даже во сне, рисуя бесконечные и разнообразные картины спасения мальчика-волка.

Чарли проснулся от того, что кто-то осторожно тряс его за руку.

— Два часа ночи, — прошептал Фиделио.

Мальчик сел на постели, хлопая глазами:

— Я не слышал звонка будильника.

Улыбка Эммы Толли.

— Послушай, Дагберта нет на месте. Я не заметил, когда он улизнул.

Чарли скатился с кровати:

— Сейчас не до этого, — он нащупал босыми ногами кроссовки и надел синий форменный плащ, — пора будить Билли.

Мягкое похлопывание по голове заставило малыша в страхе отбросить от себя одеяло:

— Что?

— Ш-ш-ш! — Чарли зажал ему рот рукой, чтобы он не разбудил остальных.

— Нет! Нет! — вырывался и приглушенно кричал не проснувшийся до конца бедный ребенок, — пожалуйста, не надо.

— Успокойся, Билли, это всего лишь я, твой друг, и нам пора идти.