Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Нет, — тихо проговорил Старик, гневно дёргая щекой. — Нельзя. Позволим им ударить первыми.

— Хотите взять зачинщиков, — мрачно кивнул Фервен. — Мои люди поработают.

— Пусть уж постараются получше, чем обычно, — сварливо отмахнулся Старик. — Блейни, я хочу, чтобы всех, у кого будет оружие, либо убили, либо арестовали.

— Так точно.

Мурмин потерянно смотрел на них. Он не хотел, чтобы всё так шло. Никто не хотел! Почему тогда это всё происходит?

— А ты, Хорстон, — Эрнест обернулся к Мурмину с недовольной гримасой. — Иди в дом, к остальным. Отогрейся и будь готов действовать.

— Угу, — угрюмо ответил Мурмин.

В доме было душно — несколько штурмовых отрядов расположились на первом этаже, готовясь к бою. Тут и там мелькали незнакомые лица юстициаров.

— Где хозяева? — поинтересовался нидринг у парня со страшным шрамом через всё лицо.

Тот медленно поднял тяжёлый взгляд на Мурмина, не прекращая чистить меч промасленной тряпицей.

— А кто спрашивает?

Мурмин молча показал ему амулет, и парень сразу кивнул.

— Хорстон, значит… Хозяин с семьёй на втором этаже.

— Мы знакомы?

— Вы единственный нидринг- юстициар.

— А, ну да, — Мурмин кивнул и сел рядом с ним. — Точно.

Зачем он спрашивал вообще?

Духи. В голове всё перепуталось, смешалось. Сердце гулко билось, разгоняя кровь.

«Так не должно было быть. Всё это — нелепый сон. Ошибка».

Уставившись в потолок, Мурмин просто закрыл глаза. Боги. И что теперь? Его отправят в Медный? Хватать зачинщиков с другими юстициарами? Разве такой доли он хотел?

Он представил, как ему придётся врезаться в толпу, рубить пьяный, орущий сброд…

Встряхнув головой, он закрыл глаза и тихо застонал от отвращения.

— …Мрачноглаза бы сюда.

Услышав знакомое имя, Мурмин приоткрыл один глаз и уставился на троих стражников. Все трое проверяли арбалеты и тихо переговаривались.

— Мрачноглаз? Не знаю, не знаю. Как по мне — так здесь мы и без него отлично справимся. Про него много слухов плохих ходит, и...

— Какие бы там слухи не были — Мрачноглаз заварил всю эту кашу. До него всё тихо гнило. А он начал заниматься делами.

— У меня к нему доверия всё равно нету. Много о нём до сих пор говорят. Я его пару раз видел — и он мне показался человеком не очень хорошим.

— Он и не совсем человек, — меланхолично заметил один из них, пробуя тетиву пальцем. — Полуфэйне, что ли.

— Да какая разница. У нас тут уже всё одно, какого ты рода. Человек, нидринг, фэйне, аргринг. Скоро всех в стражу будут брать.

— А что плохого?

— Что плохого? Вот ты и ходи в дозор с аргрингами! А всё это из- за одного нидринга.

Мурмин тихо хмыкнул. Разумеется, во всём виноват он. Что ещё преподнесёт ему этот день?

— Хорстона, что ль? — поинтересовался спокойный, поглаживая седую щетину. — Я с его десятком общался. Говорили, отличный мужик.

— Отличный, не отличный — Мрачноглаза не заменит.

— Не нужен тут твой Мрачноглаз. Хорстона рабочие Правдой называют, наши — Добряком, — Мурмин почувствовал, как расплывается в улыбке. — А твой Мрачноглаз только морды был бить горазд да орать.

— Настоящий юстициар, — не согласился молодой арбалетчик. — Он дела раскрывал и с преступниками не возился. Да и как ему себя вести- то? Он сюда явился за брата мстить, и, если бы его не скрутили после мести, вовсе свалил.

— Ну вот что ты несёшь, — недовольно скривился седой.

— Я тебе говорю! У меня дом окнами выходит в подворотню, где трупы троих нашли! Которых он порезал.

— Один? Троих? — саркастически переспросил дремавший до этого сержант.

— Он вроде убийцей был, господин сержант. До этого, значит. Потому отловил их и перебил. Его скрутили — и на допрос. Ну там и предложили — либо ты работаешь с нами, либо в Котёл. Так что…

— Чушь, — отсёк седой арбалетчик, поднимая раздражённый взгляд на товарища. — Мне по- другому всё рассказывали.

— И что же рассказывали? — язвительно поинтересовался усатый штурмовик, глядящий в окно.

— А то, — хмуро ответил арбалетчик. — Не верите — так толку что рассказывать?

— Ты расскажи, — попросил сержант. — Я послушаю.

— Ну, раз вы просите, господин сержант… — арбалетчик усмехнулся. — Лет двадцать назад это было. Или около того. Мрачноглаз тогда то ли мелким вором был, то ли контрабандистом. В общем, задолжал он. Серьёзно. И серьёзным людям. Они его к стенке припёрли.

— Кто? — встрял штурмовик.

— Откуда я знаю! Воротилы какие- то из порта, наверное! В общем, припёрли его к стенке. Мол, плати. А он — нет денег. Они у него — чем платить тогда будешь?

Мурмин сжал зубы и резко опустил голову. Руку пронзила больно — он понял, что сжал пальцы в кулак.

— И что он? — нетерпеливо спросил сержант.

— У него… — арбалетчик помялся, забегал взглядом. Затем вздохнул. — В общем, жена у него была тогда. Фэйне, но красивая. До одури. И он… — арбалетчик замялся.

Мурмин злобно выдохнул, чувствуя, как в груди растёт неприятный комок.

— Ну? — сварливо поторопил штурмовик. — Чего он?

— В общем… Кто- то из них ему предложил — мы с твоей женой пару раз развлечёмся, а за это часть долга спишем.

Повисла неприятная тишина, которая для Мурмина перемешалась со стуком крови в висках.

— И он согласился?.. — тихо спросил опешивший арбалетчик.

— Его отделали так, что он лежал без сознания. На кой им сдалось его согласие? Просто поднялись наверх, схватили её, и… — он сглотнул. — В какой- то момент он очнулся и с ножом ломанулся на них. Завязалась потасовка. Одного он задел, другие опять отделали его. И кто- то из них прирезал его жену. Он в тот же день выследил их, в переулке. И прирезал. Вёл себя как ненормальный.

— Откуда ты это всё знаешь, а? — уже без прежнего недоверия поинтересовался штурмовик.

— Моё первое дело в страже. Я брал Мрачноглаза и доставлял его на допрос. Там кто- то увлёкся и выжег ему глаз. А потом он… В общем, начал таскать всех. Просто начал со своим другом таскать в Дому Справедливости преступников. Иногда живых, иногда нет.

Мурмин помнил, как тяжело было прятать тела.

— А это слышал и я, — медленно кивнул сержант. — Им Фервен тогда заинтересовался. Дал ему младшего юстициара. Тогда шуму поднялось — убийца, которого мало того что не послали в Котёл, так ещё и сделали юстициаром. Фервен сказал, что глаз — это, мол, цена, которую он заплатил за преступление, и больше на нём вины нет. Тем более, виноват он в том, что опередил закон.

Повисло неловкое молчание.

— Мда, — протянул молодой. — Такой бы точно тут не помешал. Уж он всякого насмотрелся. И мы ещё успеем насмотреться. За сегодня.

— Мудак он, твой Мрачноглаз, — отмахнулся седой.

— Он жертва, если верить твоей истории, — проговорил сержант.