Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

— Громкое заявление.

— Я знаю, что вы проникли в город после эпидемии, — Синг равнодушно пожал плечами, признавая его правоту. — Раньше я бы назвал этот поступок опрометчивым и глупым. Но, надо заметить, после знакомство с вами я поменял взгляды на многие вещи. Если бы не глупость и опрометчивость, вас бы тут не было. И, думаю, не было бы даже наработок лекарства.

— Думаете. Но не знаете, — отмахнулся от него Синг.

— Я хочу узнать только одно, — лорд с интересом смотрел на Синга. — Зачем вы вообще приехали сюда?

— Услышал об эпидемии, — развёл руками Синг. — Никаких тайн, ничего особенного. Подумал, что могу оказаться полезным.

— О да, вы оказались, — недоверчиво хмыкнул Броунсворт. Явно не поверил, что Синг прибыл просто из-за «полезности». Впрочем, его проблемы. Синг не собирался распахивать перед кем-то здесь душу. — В любом случае, вы справляетесь весьма неплохо для человека, прибытие которого сюда выглядит глупостью.

— Недостаточно неплохо.

— Другие бы не справились.

Синг хотел было сказать то, что говорил Мэй уже тысячу раз — он не другие. Но слова застряли в глотке. Какой смысл? Будут те же возражения и попытки оправдать его перед ним самим же.

Раньше он сам прекрасно справлялся с этой задачей — оправдывать себя. А теперь, когда права на оправдания у него не было, каждый пытался подсказать ему, как можно переложить чувство ответственности и вины на кого-то ещё. Или что-то ещё.

Если бы проблему можно было бы решить, просто переложив вину, он бы обвинил каждого и всякого вокруг.

— Пожалуй, на сегодня дела можно считать оконченными? — спросил он, открывая глаза.

— Да, пожалуй, — кивнул Броунсворт. — Вы собираетесь ещё сегодня работать?

— Наверняка.

— Тогда, может, мне сходить проведать вашу помощницу?

При упоминании Мэй Синг неловко дёрнулся. И по виноватому взгляду лорда понял, что тот этот жест заметил.

— Нет, — смущённо пробормотал Синголо. — Не надо, — он чувствовал, что скулы и шея горят от жгучего стыда, а потому был благодарен полутьме комнаты.

— Как знаете, — лорд чуть склонил голову — жест уважения, за который Синг некогда был бы готов платить годами жизни. Только вот теперь он лишь вяло кивнул в ответ — и Броунсворт покинул его комнату, бросив его на растерзание самому себе и стыду.

Стыду вполне оправданному. Синг прекрасно понимал, что поступает плохо. Некрасиво. Даже подло. Но сил поступить правильно найти в себе не мог.

Он не видел Мэй уже четыре дня. И боялся видеть её. Боялся зайти в комнату к ней и увидеть вместо весёлой и чуть странной девушки умирающее пособие для изучения. Он хотел зайти к ней туда, увидеть её улыбку и сказать, что знает, как спасти её.

Но он всё ещё не знал. И, в придачу, был ужасным трусом. Он думал, что было тяжело хоронить и резать незнакомых ему людей, которые вложили свои жизни в его слабые руки.

Оказывается, когда речь идёт о дорогих и близких людях, всё становится сложнее. Гораздо сложнее и тяжелее.

Настолько тяжело, что тут наверняка не только его — никакие руки не выдержат.

Синг поднял свои ладони и задумчиво уставился на них. Длинные, худые пальцы, мягкая и бледная кожа.

И вот в эти руки они отдали всё.

Он тяжело вздохнул и закрыл глаза.

А затем обхватил этими самыми руками голову, сгорбившись.

Он не знал, что делать. Пора открыто это признать. Выйти на галерею, откашляться… Хотя нет, это примут как издевательство те, кто кашляет весь день. Тогда просто выйти и сказать. Сказать, как есть.

Что он не имеет ни малейшего представления о том, почему его лекарства удаются хоть в какой-то мере. Что больны все, и, рано или поздно, Гниль начнёт пожирать каждого живого в этом городе.

В конце концов, сказать, что он не знает, что делать.

Сколько раз он пытался разобраться в этом всём? Синг уже сбился со счёта.

«Я даже считать успел, — отстранённо подумал он. — Не то что пытаться».

Только он знал, что сегодня попытка будет последней. Потому что он не врал Броунсворту — он не боролся. У него не было уже сил бороться.

Поэтому, тяжело вздохнув, Синг встал. Сердце начало судорожно биться, будто пытаясь его остановить.

— Поздно, — едва ли не ласково произнёс Синг, нервно поправляя свою рубаху. — Давно уже поздно, дружище, — он похлопал по сердцу — успокаивающе и обещающе.

Сердце продолжится исступлено биться, явно не доверяя ему.

«И правильно. Будь я кем-то другим, никогда бы себе не поверил», — подумал он, быстро утирая пот со лба. Да ладно же ему. Всего лишь очередной обход, подумаешь! Он такие за последний месяц провёл уже… Сколько? Десятки, сотни?

Но какая-то часть понимала, что этот обход не будет таким же, как другие.

Комната, которую Синг велел отвести Мэй, была более-менее сухой. Если честно, более сухой и тёплой, чем комната Синга.

Он раздражённо дёрнул щекой, приближаясь к кровати. Если бы Гниль можно было бы лечить уютом, сухостью и теплом, все были бы счастливее.

Мэй полусидела на кровати, как-то расслабленно откинувшись на подушку. На коленях у неё лежала книга — по красно-золотистой обложке Синг безошибочно узнал «Песнь смеха». Дурацкий сборник стихов анонимного автора, посвящённый истории любви шута и королевы. Отличное объяснение того, почему Синг ненавидит поэзию.

— Ты долго шёл, — заложив страницу пальцем, Мэй подняла на него смешливый взгляд. — Я думала, что увижу тебя чуть раньше. Тебе повезло, что я не сплю.

— Работа… Много работы, — неловко пробормотал Синг, замирая у её кровати в нерешительности. Ему сесть? Или…

— Садись уже, — Мэй похлопала рукой по постели. — Ты едва стоишь. Ты ешь хотя бы?

— Да, — солгал Синг, плюхаясь на кровать.

— Врёшь.

— Вру, — спокойно согласился Синг, стараясь глядеть на книжку в её руках. Но взгляд сам собой соскальзывал на чёрные точки под ногтями. Проклятье. Ещё больше.

Значит, уже где-то вторая или третья стадия, и скоро…

— Эй! — девушка щёлкнула пальцами у него перед лицом, заставив вздрогнуть. — Я что, похожа на учебник? Прекрати так смотреть на меня! Мне не больно, я ещё не умираю! Понятно?

— Прости, — Синг стыдливо отвёл взгляд. Совсем в сторону — от греха подальше. — Я… Похоже, ты хорошо устроилась.

— Твоими стараниями, милый Синголо, твоими стараниями, — она тихо усмехнулась.

Синг не ответил — он как-то растерянно изучал комнату. Небольшую и непривычно заполненную светом. Не так уж много места — но это лишь придаёт ей уюта. Разве что столик стоит неудобно, прямо под окном — а оттуда наверняка ведь дует, и вообще…

— Ты пришёл ко мне? Или изучать мою комнату, м? — девушка придвинулась к Сингу на кровати ближе.

Синг неловко пробормотал что-то невразумительнее себе под нос. Раньше он всегда находил, о чём с ней поговорить. А теперь слова не шли. Совершенно.