Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

— Ты пугаешь меня, Синг, — Мэй чуть пихнула его в плечо. — Раньше ты постоянно ворчал. А теперь молчишь.

— Я… — в горле у Синга пересохло, и он закашлялся.

Пока он пытался справиться с лающим кашлем, в голове пронеслась тысяча мыслей. Что ей сказать? Что он… Что?

Откашлявшись, он понял, что не знает, что говорить. А потому просто стиснул зубы, глядя на пол перед своими ногами.

— Стоило мне оставить тебя ненадолго — и ты снова расклеился, — чуть обиженно произнесла Мэй. — Что, неужели ты совсем не можешь без меня?

— Сложнее, — хрипло выговорил Синг. — Без тебя.

— А я думала, что будет легче. Никто мешать не будет, — она хихикнула и вновь пихнула его в плечо. — Вот, меня нет — работай не хочу.

— А я и не хочу, — тихо произнёс он. И тут же его спина покрылась холодным потом от испуга.

Он не должен произносить этих слов. Сам себе, шёпотом — возможно. Но не ей или кому-нибудь другому.

Мэй, похоже, придерживалась похожего мнения. Он поднял на неё взгляд ровно в тот момент, когда она картинно нахмурилась и поджала губу.

— Не хочешь? — она сложила руки на груди, и чёрные пятна под ногтями сами собой притянули завороженно-испуганный взгляд Синга. — Не хочешь, да? После всего того, что сделал и кем стал для всех нас?

— Я не могу! — простая фраза вышла гораздо более громкой и панической, чем Синг планировал. Он тяжело вздохнул, пытаясь собраться с силами. А затем нервно, быстро заговорил. — Я… Я не хочу и не могу! Это всё не для меня! Я не понимаю, что делаю, как решить проблему, почему она не решается теми путями, что приходят в голову мне и другим лекарям! — он захлёбывался словами и чувствовал, как в груди разрастается неприятный, колючий комок. — Я пытаюсь что-либо делать — а не выходит совершенно ничего! Каждый день умирают люди — а я сижу в своей комнате и бесполезно бьюсь над решением загадки, на которую, может быть, нет ответа!

— Синг… — она робко попыталась прервать его, но Синголо продолжал, не глядя на неё.

— Я перерыл все книги, я использовал все резервы — и что?! И ничего, понимаешь?! Я не могу! Я не хочу! Каждая моя неудача — это смерть! Все эти смерти — на моих руках! — Синг резко осёкся. А затем поднял взгляд на Мэй. — Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моих руках, понимаешь? И не могу.

Глаза защипало, и он стыдливо опустил голову, пытаясь скрыть слёзы.

Ещё не хватало, чтобы эта идиотка увидела это.

И хуже всего, больнее всего ему было от осознания того, что целью своих жалоб он выбрал смертельно больную девушку, для которой самое яркое событие в жизни — прочтение второсортных сборников поэзии.

— Я уверена, ты сделал всё, что мог, — мягко проговорила Мэй, подсаживаясь ближе к нему. — Любой другой бы не делал и этого же.

Её слова задели что-то внутри него, и Синг, всхлипнув, зашёлся в тихом плаче.

— Чего не сделал бы другой? — сдавленно прошептал он, обхватывая голову руками. — Чего бы другой не сделал бы? Не… — он шмыгнул носом. — Не вскрывал бы трупы в поисках ответов? Может, не убивал бы людей, пытаясь спасти?

— Нет. Другой бы не смог начать. Заботиться о больных. Все слишком боялись. Ты… Ты добрый. Решительный. Смелый, — девушка осторожно взяла руку Синга. — У городских лекарей не получилось. И это у них, а ты…

— Я — не они, — резко произнёс Синг, вырывая руку. — Не они! Я должен, понимаешь?! Но я не могу!

— Кому? Ты и так создал из пустоты место, которое даёт им приют и надежду. Ты сам заботился о каждом из них, когда было нужно, я же помню.

— Сиделка! — злость ослабила противное чувство, и Синг уцепился за эту возможность. — Когда-то я был сиделкой — а теперь просто сижу в своей комнате и ничего не делаю! Вот и вся моя надобность!

Где-то в груди разрасталось горькое, парализующее и такое отвратительное чувство.

Мэй осторожно положила руку ему на щёку, пытаясь повернуть к себе лицом. Но Синг резко, судорожно дёрнулся, отстраняясь.

— Ты сможешь, — Мэй вновь взяла его за руку, не смотря на его слабые попытки вырваться. — Сможешь. Поверь.

— Как поверить в это? — спросил Синг, резко открывая глаза и поворачиваясь к ней. — Я бьюсь над лекарством — а люди умирают! Я пытаюсь спасти — а они умирают! Я перебрал все варианты, даже абсурдные и глупые — а они умирают! Понимаешь?! Разве ты понимаешь?!

Мэй смотрела на него. Смотрела ярко-синими глазами. А затем кивнула. Серьёзно и медленно кивнула.

— Понимаю, — и она крепко обняла его, заставив наклонить голову. — Понимаю.

— Нет, — снова всхлипнул Синг, пытаясь отпихнуть её. — Не понимаешь!

— Тш, — Мэй мягко поглаживала его по спине, заставляя всхлипывать ещё чаще. — Тш. Всё будет хорошо. Ты сможешь. Ты справишься.

А Синг сидел, позволяя ей обнять себя, и плакал.

Он не хотел верить ей. Он просто хотел сидеть так и плакать вечно. В её объятиях. Посреди слишком светлой комнаты.

— Ты сможешь, — прошептала она ему, продолжая гладить. — Я в тебе уверена. Если ты даже не веришь — я уверена, ты найдёшь путь.

— Хотел бы… Хотел бы и я быть, — он крепко обнял её. — Я не хочу тебя терять.

— Я тоже не хочу тебя терять, — грустно проговорила она.

И опять этот знакомый тон, который он иногда слышал у Пёрышко. И опять это дурацкое, абсолютно не к месту чувство откровения.

А затем, будто во вспышке, Синг понял. Сначала обмер, боясь пошевелиться и вздохнуть. Затем — покрылся холодным потом от осознания. И лишь тогда понял.

Этот тон. Так Пёрышко разговаривала с Варгом. Так, чёрт побери, сам Синг разговаривал с Лесте.

— Всё будет хорошо, — неловко соврала Мэй.

— Да, конечно, — заторможено, неловко ответил Синголо.

Настолько неловко он никогда себя не чувствовал.

Они ещё так сидели — просто молча обнявшись. А затем Синг осторожно, но уверенно отник от неё и встал.

— Прости… За всё это, — а он думал, что это раньше ему было стыдно. Теперь он чувствовал, как уши нестерпимо жжёт.

— Ты всё ещё человек, Синг, — грустно произнесла Мэй. — Не забывай об этом и не вини себя. Всё в порядке.

— Да, — деревянно кивнул Синг. — Всё в порядке.

— Зайдёшь ещё на днях? — с надеждой спросила девушка.

— Конечно, — солгал Синг, до боли стискивая кулаки.

Проклятье. Проклятье.

— Хорошо, — она кивнула, явно не купившись на его ложь. — Тогда я буду ждать. Отдохни хоть немного.

— Разумеется, — произнёс он, пятясь прочь из комнаты.

Очередное поражение, подумал он, закрывая за собой дверь. Чего он надеялся добиться этим разговором? Выговориться? Получить совет?

Он и сам не знал.

Вытерев щёки от слёз, Синг устало зашагал прочь. В свою лабораторию. Продолжать бессмысленную борьбу.

За жизнь девушки, которая, похоже, была настолько глупа, что влюбилась в него.

Коридоры лазарета гудели. На первом этаже опять оживление — наверняка либо раздача еды, либо какая-то игра. Странно — больные отличаются потрясающей жизнерадостностью. Они готовы веселиться и играть во что угодно и как угодно. Ну, как сказать «во что угодно»… Карты да кости — во что тут ещё играть-то? Но Синг знал, что играют они на интерес — а партии собирали массу зрителей. Некоторые даже играли с лекарями. Это было… Гротескно. Неправильно, что ли.