Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

А посреди этого всего — пятно деревни. Шумящее, галдящее, работающее пятно. И чуть дальше, в отдалении — ветхая громада особняка. Огромное, покосившееся строение, выплывающее из болот. К нему, в отличие от деревни, не вела полоса гати.

К нему, похоже, вообще не было пути.

И Пёрышко тянуло туда.

Разочарованно вздохнув, она оторвалась от вида. Она не за этим сюда пришла, в конце концов.

Старый, потрёпанный дневник лежал у неё на коленях.

— Старый друг, — с лёгкой улыбкой произнесла она, осторожно открывая его.

Такие знакомые и родные непонятные символы. Абсолютно невменяемая вязь через все страницы.

Она помнила, как корпела над этими страницами. В Коллегии, глубокой ночью, пытаясь убежать от какого-то гнетущего чувства. В поездках по делам семьи, в которые её постоянно брал отец. Дома, в поместье. А теперь и здесь.

Менялись места и время. Лишь две вещи оставались неизменными, ворчливо подумалось ей. Этот старый журнал-дневник.

И люди.

Демоновы люди. Их всегда были грёбаные толпы.

Пугающие, огромные толпы истерично визжащих людей. Рабочие, торговцы, благородные ублюдки на приёмах. И каждый считал своим долгом глазеть на неё. В огромном и тёмном Веспреме, в треклятом Лодбарде, в просаленном Вентрисе. Во всех демоновых городах было полно людей.

Раздражающе громких и эмоциональных людей.

Но тут, в Карне, всё по-другому. Тише. Спокойнее. А уж особенно в этой забытой богами деревеньке.

Уютнее для неё. Можно спокойно работать.

Она быстро пролистала страницы с вложенными листами. Её записи-расшифровки. Вечная игра против автора дневника, таинственного Ворлона де Клиса.

Каждый раз, когда она расшифровывала ещё один кусок, её пронизывали зависть и уважение к этому невидимому противнику. Он побывал в самых странных местах мира, изучил самые безумные и непонятные явления — и всему находил объяснение. Рациональные и здравые.

И, похоже, оставил после себя только этот дневник. Нашедшийся в её родовой библиотеке.

Она нежно провела пальцами по шероховатой бумаге и почувствовала, что губы сами растягиваются в улыбке.

Последние страницы были почти нетронуты. Были переведены лишь несколько слов. Карн. Туманные топи. Зелёный. Жемчуг.

Вздохнув, Пёрышко вновь подняла взгляд на деревню.

Горстка бревенчатых домов, убогая таверна, храм — вот и вся деревня. Люди — приветливые до безобразия болваны. И где же тут кроются ответы на её вопросы? Где?..

Откуда-то с болота взмыла стая птиц и с криком понеслась к лесу.

Жизнь кипит, демоны раздери.

А у неё должна кипеть работа.

Вздохнув, она приступила.

Символы плясали перед глазами, едва заметные завитки и отличия шли на её лист для записей. Пёрышко откровенно наслаждалась этой работой и чувством лёгкости. Как будто бы ты исчезаешь — есть только твоё дело и его детали, и ничего более.

Капля чернил упала прямо на её белую рубаху, но она не обратила на это внимание. Точнее, обратила, но не среагировала. В конце концов, так ведь делают учёные?

Перо порхало в её руках, нанося руны на лист. И вот тут зарисовку. Конечно, пейзажи у неё выходят ещё не так хорошо, как люди, но… Кажется, вполне сносно.

Тириарес всегда делала зарисовки. Это помогало ей сконцентрироваться. И придавало её книгам какую-то… Индивидуальность, что ли?

Тряхнув головой, она прекратила рисовать и вернулась к символам. К демонам индивидуальность и всякие детские глупости! Нужно работать.

Она уже разбила символы на группы — но пока не могла понять их. Во всех главах было слово-ключ. Что-то тематическое, связанное с местом, о котором шла его речь.

Может, болото? Нет, не подходит. Ветер? Ивы? Вода? Тайна? Варг?

— Варг? — она недоумевающе вскинулась. — Какого… При чём тут Варг?! Какого демона, Минналуш?!

Что происходит в её голове?! Почему она постоянно думает об этом безмозглом здоровяке?!

Желая выкинуть эти глупые мысли, она вновь вернулась к зарисовке. Вот силуэт холма, на котором она сидит. Немного подумав, она добавила свой силуэт. Трепещущие на ветру волосы, длинные концы пальто, высокие сапоги…

— У тебя прекрасно выходит, — хриплый голос дохнул прямо в ухо.

Нелепый вскрик вырвался из глотки, и она выпустила журнал.

Прежде чем она успела испугаться, дневник шлёпнулся в покрытую старческими пятнами руку.

— С такими вещами нужно обращаться осторожнее, — сердце всё ещё стучало где-то в глотке, дыхание часто рвалось из груди. Твою ж мать, твою…

Пёрышко вскочила и резко развернулась.

Совсем рядом стоял высокий старик во рванье, участливо глядя на неё.

Черноволосый, краем сознания отметила она. Хотя все жители деревни были светлыми.

— У вас… Эм… Отменная реакция, — боги, как же она перепугалась! Такого давно не было…

— Угу, — его изрезанное морщинами лицо недовольно искривилось. Будто бы она сказала что-то обидное. А может, она и сказала?..

Откуда он вообще здесь взялся, этот старик? Почему она не услышала его?

— Вы не здешний? — Пёрышко осторожно нащупала под пальто рукоятку стилета, что всегда носила с собой.

— Как и ты, — неприветливо бросил старик, открывая журнал.

Пёрышко требовательно протянула руку. Боги, ещё не хватало, чтобы он увидел, что внутри…

— Можете вернуть мне мои записи.

— Записи?

Всё внутри Тириарес заледенело от ужаса, когда старик начал медленно переворачивать страницы. Нет, пожалуйста, не вчитывайся, не надо…

Старик резко поднял на неё взгляд.

— Откуда у тебя это? — изумлённо прошептал он.

— А вы знаете, что это? — главное сейчас — не показывать испуга. Рациональная часть рассудка, её любимая часть, говорила, что ей нечего бояться старого оборванца.

А другая часть…

От старика исходило что-то странное. Обычно Пёрышко с трудом понимала эмоции людей или то, чего они хотят. Но от этого исходила…

Тревога. Угроза. Что-то в этом роде.

Она сглотнула, глядя, как бегают его глаза.

И, кажется, он не собирался отвечать на её вопрос. Лишь потерянно опустил взгляд в журнал. Его нижняя губа слегка подрагивала. Он…

Догадка обожгла её больнее огня.

Он читает?!

— Вы понимаете? — после её вопроса он встрепенулся и оторвался от дневника. — Что там написано?

— Не уверен, — его голосе явно слышалась недоумение. Он… Он нормальный?.. — Эти символы… Я их помню.

Пёрышко почувствовала, будто бы вдоль позвоночника поднялась волна холода.

— Что значит — помните? — она нервно облизала пересохшие губы. — Вы их видели раньше?!

— Я помню… — он сделал шаг назад. — Я их видел… Они что-то значат.

— Что значат? — Пёрышко сделала маленький шажок вперёд. Предчувствие щекотно распирало грудь изнутри. Неужели…

Нет, нет! Бред! Откуда этот старик может что-либо знать?!