Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

— Меня это не касается, — Тириарес отчаянно хотелось закричать, но… Но она не хотела кричать. А потому пришлось ограничиться злым шёпотом.

— О нет, тебя это касается. Прекрати строить из себя защитницу обиженных, коллегистка. Это большой мир. Не то, о чём ты читала в своих книжках, — она хотела возразить, но взмахом заставил её замолчать. — Тут везде полно тех, кто хочет вцепиться друг другу в глотки. Такова природа людей. И, уж поверь, лучше тебе не стоять между ними, когда они всерьёз хотят разорвать друг друга.

— Я не…

— Да, ты совершаешь ещё худшую ошибку — ты пытаешься постоять на обоих сторонах, потому что хочешь быть на стороне тех, кто прав. Но это большой мир, девочка. Тут редко бывают правые и неправые.

Пёрышко закрыла глаза. А затем тихо рассмеялась.

— Я сказал что-то смешное?

— Стоять между ними? Традиции?! Правые и неправые? — она зло сощурилась на него. Сукин сын, он что, думает, что она настолько наивная?! — Ты меня использовал! Как слепое оружие!

— Как и ты используешь мои наработки.

— Это… Другое! — она яростно фыркнула.

— Да ну? — Смотрящий улыбнулся. — Говори себе это почаще. Прекрати вести себя как ребёнок. Ты злишься не на меня.

— По-моему, мне виднее!

— Ты хотела, чтобы всё закончилось по-другому, — Пёрышко вскинулась. Что-то внутри дрогнуло при его словах. Неприятно дрогнуло. — Хотела яркого триумфа, да? Сиятельной победы? Хотела прийти сюда, разрешить все вековые споры и уйти с победой в кармане?

— У Варга получилось, — возражение получилось какое-то неуверенное. Сомнение неприятным холодком пробежалось вдоль позвоночника.

— Я не знаю, что там сделал твой северянин.

— Он остановил две армии песней.

— О, — Смотрящий удивлённо моргнул. — Это… Впечатляет.

— Вот именно!

— Но не меняет сути вещей. Если люди всерьёз хотят разорвать друг друга на части, их ничто не остановит. Поверь мне, девочка, — он грустно вздохнул. — Нет ничего страшнее, чем ненависть обычных людей. Она мелочна, убога и ослепительна. А ты попыталась перевесить ненависть к чужакам заверениями дружбы? Это даже не смешно. Почти грустно.

— Какие философские сентенции! — она вновь последовала за ним — ещё более злая. — Ты весьма много знаешь о мире для человека, который потерял память и помнит будущее.

— Я помню! — огрызнулся он. — Не знаю. Может, это побочный эффект их… Манипуляций со мной.

— Ну-ну, ты же не вещь, чтобы тобой манипулировать, — она едва удержалась от того, чтобы сплюнуть. — Хотя бы нападение дракона было правдой?

— Было.

— Я упала в воду. А потом была сухой. И дневник…

— Прекрати. Ловкость рук. И немного галлюциногенов.

Пёрышко с ненавистью уставилась на него.

Три человека в её жизни заставляли Тириарес чувствовать себя абсолютно беззащитной. Отец с его неожиданными затеями, Варг с его пугающими чувствами и вот этот вот беспамятный безумец.

— Я тебя ненавижу, — отчётливо проговорила она.

— Да, понимаю. Думаю, я бы тоже ненавидел, — он говорил совершенно спокойно, будто бы обсуждал погоду. — Но ничего. Это пройдёт. Рано или поздно, ты простишь меня. И даже поймёшь.

— Вот ещё, — фыркнула Пёрышко.

Её снова использовали. В решении вопроса такой незначительности, что ей было противно. Варг остановил две армии, готовые кромсать друг друга. А она? Помогла убить четверых стариков из-за того, что они отобрали память у пятого. Из-за её упрямства и нежелания видеть факты едва не погибли два её друга.

Точнее, друг и… Что-то другое.

— Тебе бы всё равно пришлось в это всё ввязаться, — проговорил старик. — Эти люди пытались убить твоих друзей. И это просто совпало с этим будто бы обрядом магов.

— Я знаю, — тихо и потерянно произнесла Пёрышко. Внутри стало как-то горько, а глаза защипало. — Просто… Почему так сложно? Почему не понятно, кто прав и как поступать правильно?

— Ох, — старик посмотрел на неё так, будто бы увидел в первый раз. — Девочка-девочка… Правильно для кого? Для селян было правильно убивать любого заезжего, если так пожелает эта ненормальная Ялина или зависимые от галлюциногенов шарлатаны с болот. Для этих охотников правильно преследовать им подобных, не разбирая виноватых и невиновных.

— Но ведь по-настоящему правильные поступки должны быть правильны для всех? — как только фраза была произнесена, Пёрышко сама поняла, насколько наивно это звучало.

— Не бывает правильных для всех поступков. А то, что ты ищешь, называется истиной. И оно так же недостижимо, как луна. У каждой из сторон своя правда. Чистая, как слеза, крепкое, как камень. Если ты хочешь быть прав — тебе нужно решить, что будет твоей правдой.

— А если я хочу, чтобы моя правда была истиной?

— тогда тебя возненавидят все, потому что истина — это не нейтралитет. Истина всегда найдёт ложь в обоих лагерях. А хуже всего то, что истина, обычно — просто третья правда.

Пёрышко кивнула. Да, он был прав. Она и сама знала, но…

Но, боги. Она так хотела быть как Варг.

— Я хотела… — она запнулась. — Помочь. Спасти. Решить всё без крови. Не хотела, чтобы всё закончилось так.

— Знаешь, я помню кое-что ещё о своём прошлом, — устало вздохнул старик, потирая глаза. — Это вот чувство. Разочарование. Каждый раз, когда я надеялся на что-то, я разочаровывался.

— Почему тогда у Варга получилось?

— Спроси у него, сколько до этого было разочарований. И найдёшь ответ, как поступать правильно.

Какое-то время они сидели в тишине. Снаружи доносились крики охотников, что-то поскрипывало на чердаке дома.

— Я хотел предложить тебе, — подал голос старик. — Я вижу, что ты способная и ловкая. Как на счёт того, чтобы работать со мной? На орден?

Пёрышко покачала головой.

Предложение работы от человека, которого она считала легендой и на которого ровнялась всю свою осознанную жизнь?

— Я подумаю, — с улыбкой проговорила она.

Аргринг выглядел явно разочарованным. Он хмуро потёр переносицу.

— И вот так закончилась эта история? Обещанием подумать?

— Для Пёрышко это было лишь начало, — вздохнул Синг. — И оно было впечатляющим, уж поверь. Её работа о карнийском быте и традициях подняла такое волнение в кругах оккультистов… — Синг усмехнулся и потряс головой, вспоминая тот ажиотаж. — Это было похоже на безумие. Только что она была маленькой девочкой, которая не могла решить, что делать с Варгом. А уже через несколько лет я выслушиваю историю о том, как она до хрипоты спорила с ведущим оккультистом Коллегии. И, — Синг с ухмылкой поднял палец, — переспорила ведь! Да, Пёрышко… — его захлестнуло острой грустью, и улыбка сама собой умерла. — Мне её не хватает.

— Что с ней стало? — аргринг оперся на стойку, и она заскрипела под его весом.