Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

С этой стороны стоят стюарды: давно заслуживший мое доверие Борк, прекрасно разбирающийся также в разновидностях птиц и морских мотыльков. Ему помогают Клавдио и Вилип, а также – время от времени, когда его можно отыскать и когда у него подходящее настроение – юнга Кодникс.

Ближе к поручню, высокомерно отстранившись от простых смертных, собрались наши червячники! В любой компании выделяется старший червячник Дрофо, настолько же знакомый с глубокими тайнами мироздания, насколько Ангшотт привык жонглировать бобами с чесноком у себя в камбузе. У Дрофо за спиной – всегда готовые к решительным действиям Сачковский и Кугель. Разумеется, они промокли до нитки и выглядят несколько подавленными; кроме того, от них воняет червями, чего и следует ожидать. Как любит повторять Дрофо, «сухой, приятно пахнущий червячник – ленивый червячник». Так что пусть их внешность вас не обманывает: они – трудолюбивые моряки, не прячущие лицо от ветра и брызг!

Вот таким образом. «Галанте» – добротное судно с добротной командой, а теперь нам повезло, и к нам присоединились красавицы-девушки, которые станут украшением морского пейзажа! Наше плавание будет долгим, но предзнаменования внушают оптимизм. Наш курс – на юго-юго-восток, по океану Вздохов. В свое время судно зайдет в эстуарий Большого Чейнга, истоки которого затеряны в просторах степи за Рухнувшей Стеной, и там бросит якорь в Порт-Пардуссе. Итак, настал момент отплытия! Мастер Сольдинк, что скажете?»

«На мой взгляд, все в полном порядке. Прикажите поднимать якорь, когда сочтете нужным».

«Очень хорошо. Тиллитц, Пармель! Отдать концы, на носу и на корме! Дрофо, приготовьте червей! Спарвин, мы выйдем из гавани по диагонали, оставив за кормой старое доброе Солнце и обогнув Черногрядную банку. Море успокоилось, ветра почти нет. Сегодня мы поужинаем при свете фонаря на квартердеке, пока гигантские черви, под бдительным наблюдением Кугеля и Сачковского, будут увлекать „Галанте“ в ночной океанский простор!»

Прошло три дня, и Кугель усвоил важнейшие навыки червячничества.

Высказывая замечания, Дрофо не преминул удостоить Кугеля рядом существенных теоретических откровений: «С точки зрения червячника день и ночь, вода, ветер и соленые брызги – всего лишь слегка отличающиеся один от другого аспекты одной и той же всеохватывающей среды, определяемой величием океана и темпом сокращений червей».

«Позвольте задать один вопрос, – отважился Кугель. – Когда я буду спать?»

«Спать? Все мы выспимся в могиле – крепко и сладко. Пока не наступил прискорбный момент прощания с этим несовершенным миром, однако, не теряй бдительность ни на секунду, следи за червями! Что еще заслуживает нашего внимания? Кто знает, когда погаснет Солнце? Даже в червях, обычно настроенных фаталистически и непроницаемо, я замечаю признаки тревоги. Только сегодня утром я видел, как Солнце, поднимаясь над горизонтом, дрогнуло и словно опустилось на мгновение обратно в море, не в силах подняться. Только после затяжной болезненной паузы оно смогло собраться с духом и продолжить путь по небосклону. Однажды утром мы все повернемся лицом на восток и будем ждать рассвета, но Солнце больше не взойдет. Тогда ты выспишься вволю».

Кугель научился пользоваться шестнадцатью инструментами и познал многие секреты физиологии тягловых червей. Тимп, прихвостные клещи, короста и спорогной стали его ненавистными противниками; закупорки клота вызывали у него исключительное раздражение, так как для их устранения требовалось подводное применение зачистного бура, шланга и клизмы, представлявшей собой нечто вроде гипертрофированного металлического шприца – в положении, после размягчения закупорки никак не позволявшем уклониться от потока испражнений.

Дрофо проводил много времени на носу, угрюмо разглядывая океан. Время от времени к нему подходили поговорить мастер Сольдинк или мадам Сольдинк; иногда Меадре, Салассера и Табазинта, по отдельности или вместе, присоединялись к старшему червячнику и почтительно выслушивали его рассуждения. Следуя коварному совету капитана Бонта, они попросили Дрофо сыграть им что-нибудь на флейте. «Червячнику не подобает ложная скромность!» – заявил Дрофо. Он исполнил для девушек три заунывных волыночных марша и оживленную сальтареллу, приплясывая в такт своим наигрышам.

Казалось, Дрофо не обращал особого внимания ни на червей, ни на червячников, но эта видимость рассеянности носила иллюзорный характер. Однажды после полудня Сачковский забыл наполнить приманкой корзины, висевшие в двадцати сантиметрах перед хоботками червей, в связи с чем черви перестали прилагать достаточные усилия – тогда как черви Кугеля, снабженные надлежащим количеством приманки, прилежно и энергично работали прихвостнями. В результате «Галанте» начала поворачивать на запад по длинной пологой дуге, несмотря на все попытки боцмана предотвратить такое отклонение от курса.

Вызванный по этому поводу старший червячник покинул привычное место на носу и немедленно установил причину навигационной ошибки, после чего обнаружил Сачковского, прикорнувшего в удобном теплом уголке за камбузом.

Ткнув Сачковского в бок носком башмака, Дрофо сказал: «Будь так любезен, проснись! Ты не снабдил червей приманкой, и теперь из-за тебя судно отклонилось от курса».

Сачковский в замешательстве поднял голову – его черные кудри слежались, глаза смотрели в разные стороны. «Ах да! – пробормотал он. – Приманка! Я о ней забыл, потому что заснул, как только присел передохнуть».

«Поразительно! Как ты позволяешь себе спать, когда твои черви еле шевелятся? – поучал Дрофо. – Опытный червячник никогда не теряет бдительность. Он умеет инстинктивно чувствовать любое нарушение ритма червей и немедленно угадывает причину нарушения».

«Да-да, – бормотал Сачковский. – Теперь я осознаю свою ошибку. Инстинктивно чувствовать нарушение. Угадывать причину. Намотаю на ус».

«Кроме того, – неумолимо продолжал Дрофо, – я заметил на твоем наружном черве изъязвление, вызванное запущенным тимпом. Потрудись обработать этот участок целебной мазью».

«Будет сделано! Сию минуту, если не скорее!» – Сачковский с трудом поднялся на ноги, прикрывая ладонью безудержно зевающий рот, после чего поспешил, пошатываясь, к своим червям. Дрофо невозмутимо наблюдал за его маневрами.

Вечером того же дня Кугель случайно подслушал беседу Дрофо и капитана Бонта.

«Завтра после полудня, – говорил старший червячник, – поднимется ветер. Это будет полезно червям. Они еще не работают в полную силу, но я считаю, что их не следует изнурять слишком рано».

«Верно, – кивнул капитан. – Как вам нравятся погонщики?»