Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу [СИ]

Покивав, мой маленький собеседник махнул рукой куда-то в сторону и предложил:

— Познакомься, это твой новый друг, слуга, помощник, защитник и кто тебе ещё может потребоваться.

Обернувшись, я узрел своего старого друга в тюбетейке, который тут же приветственно подмигнул одним глазом. Отвечаю ему тем же, и мы улыбаемся друг другу.

— Память тебя подводит, Муфтик, мы с ним уже знакомы. Нельзя столько пить, это всё алкоголь проклятый.

— Очень смешно. Судя по тому, как понравилась тебе шутка с полотенцем, следующую постараюсь придумать ещё более интересную.

— Это ты просто с шутками хранителей не сталкивался раньше, — с виду вполне беззаботно отвечаю я.

Муфтик смеётся и мелко кивает, одобрительно показывает большой палец.

— Это хорошо, хранитель должен быть с зубками, так намного интереснее жить, да и безопаснее. Хотя насчёт шуток хранителей ты сильно ошибаешься, как-нибудь я расскажу тебе некоторые истории из жизни первого…

Опять испытываю желание спросить этого малыша о его возрасте, и опять сдерживаюсь. А вдруг это не тактично? И вообще, сколько тысяч лет надо прожить, что бы этот вопрос стал нетактичным? Надо бы полистать домашнюю энциклопедию этикета…

— Кстати, — мой собеседник поворачивает голову, — если уж ты решила принять участие в нашей беседе, может выйдешь к нам?

Ничего не происходит, и я, догадавшись в чём дело, грозно приказываю:

— Всем выйти из сумрака!

— Я вообще то умываться шла, только вам не хочу мешать разговаривать, — Яна послушно выбралась из полумрака сеней на солнышко, в её руках я и в самом деле увидел зубную щётку и пасту.

— Присоединяйся, чего уж там, зеленоглазая, — Муфтик указал на место рядом со мной и Яна послушно присела.

Несмотря на то, что она только что из кровати, пахло от девушки обалденно. Невольно притянув её ближе, я поцеловал в тонкую шею, затем ещё раз…

— Будят, тащат с утра пораньше куда то, а потом хотят, чтобы я была доброй и ласковой, — бурчит Яна, но по голосу чувствую, что ей приятно.

— Люди, хранители, зеленоглазые… Всё одно… — вздыхает малый. — Вы знакомиться будете, или нам попозже прийти?

— Извини, глава ветви, только проснулись, — повинился я.

— Мне кажется лишь встали, проснуться не успели, — поправил меня дедулька. — Так вот. Это — Бутончик, знакомьтесь.

— Я — Дима, новый хранитель, — деланно серьёзно, протянул я ладонь и осторожно пожал протянутую ответно. Поправился: — будущий.

— Нынешний. Хотя и спящий ещё, — привычно писклявым голосом сказал наш новый друг.

— А почему тебя назвали моим помощником, защитником и другом? Хотя от дружбы я конечно не отказываюсь.

Муфтик покхекал и пояснил:

— Иногда бывает так, что при появлении нового хранителя имеется молодой, не имеющий имени из малого народа. Тогда его отправляют проводником в башню, и он привязывается к хранителю, становясь его м-м-м… ну если хотите, даже личным духом. К сожалению, это бывает не очень часто, и такие малые обретают весьма-весьма долгое существование в полученной форме.

— Как ты? — предположил я, вспомнив что мой собеседник видел ещё первого хранителя.

— Именно, — гордо соглашается Муфтик. — Когда-то я стал первым из моего народа слугой для первого хранителя.

— Потрясающе, — вздыхает Яна. — У нас ничего подобного нет…

— А что ты умеешь? — поинтересовался я с интересом у Бутончика. Вот же имена у их народа…

— Всякое. Что скажешь уметь, то и смогу, — туманно пообещал дедулька и посмотрел на Яну.

— Пойду умываться, смотрю тут у мальчиков свои секреты, — тут же поджала губки девушка и поднялась.

— Мы тоже, пожалуй, пойдём, — неожиданно подскочил Муфтик.

— Люди, — сказал мой новый друг, слуга и прочее и исчез вслед за главой.

Я подошёл к калитке. Интересно, как наши малые друзья чувствуют приближение посторонних? Со стороны колодца к нам ехала машина Витали, брата моей зеленоглазой подруги. Наручные часы показывали ещё только девятый час — раненько он что-то.

Разгадка оказалась простой: Виталя привёз работников, которые должны будут восстановить крышу в их доме. Я посмотрел, как четыре загорелых крепких парня вылезли из внедорожника и разгрузили целую кучу вещей, которыми был забит багажник и пошёл принять душ, лишь сейчас вспомнив, что до сих пор не помылся после утренней пробежки. Прохладная вода — то что сейчас надо.

Виталя оказался молчуном. Позавтракав в его компании, мы загрузились в машину и достаточно быстро доехали до города, причём за всё это время наш водитель произнёс от силы два десятка слов, предпочитая общаться кивками и жестами. Впрочем, я был ему за это скорее благодарен, потому что листал свой телефон, надумав поискать информацию о хранителях, зеленоглазых, башне и прочих вещах в интернете. Яна засмеялась, увидев, чем я занимаюсь, и высказав что-то вроде: 'чем бы дитя не тешилось, лишь бы предохранялось', задремала положив голову на моё плечо.

Вообще то она оказалась права, большинство статей и ссылок на поверку оказывались либо очередными страшилками да байками, либо и вовсе липой. К моменту приезда я вконец запутался в своих поисках и вылезал из машины с огромным облегчением, решив больше этой ерундой не заниматься.

— В шесть заедем, но я предварительно позвоню, найдёмся если что! — бодро пообещала мне Яна из уже отъезжающей машины.

— А что тут понимать? — процитировал я. — Где хочешь, говорит, найду и горло перережу.

Лифт опять не работал. Он у нас был уже очень стареньким, с потрескавшимися от времени белыми пластиковыми кнопками и обгоревшей снизу красной кнопкой 'Стоп'. Даже в дни безупречной работы он при движении обычно поскрипывал, чем-то щёлкал и издавал другие, пугающие гостей дома звуки. В дни же хандры, и вовсе отказывался двигаться, зависая где-нибудь в районе четвёртого этажа.

Вот и сегодня, потыкав на кнопку вызова, я лишь махнул рукой и легко взбежал по ступеням на свой седьмой этаж. Хорошая физическая форма — это просто отлично!

— О, блудный сын вернулся, — отец с интересом осмотрел меня, уделив особое внимание татуировкам на руках и лице. Жёлтые глаза, к счастью, приняли свой обычный вид ещё там, в Белоземице, но отцу хватило и увиденного. — Сколько осталось? Неделя, полторы?

— Девять дней.

— Интере-есно, — тянет он, и наконец запускает меня внутрь.

В свои сорок пять, отец выглядит совсем ещё молодо, я бы ему дал чуть больше тридцати. Хотя, это вообще особенность мужчин в нашей семье: до последнего оставаться молодыми, приобретая с возрастом лишь седые виски, да немного морщин. Мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам.

Забавно, за прожитое в Белоземице время, я так привык к дому деда, что эту квартиру перестал называть своим домом даже мысленно и о ней почти не вспоминал. О родителях — да, но это естественно. Зато в прихожей, на меня наваливаются старые и такие родные чувства, запахи. Вон мои коньки лежат в коробке на шкафу, вот царапина на обоях, которую я поставил, когда выносил сломавшееся компьютерное кресло. Тогда ещё обои были совсем свежие, и мама помнится очень сильно ругалась, но переклеить повреждённый участок так и не собралась. Всё, от скрипа ламината под ногами, до разболтавшейся ручки на обувном ящике близкое и уютное.