Валентин Гольский - Возвращение в Белоземицу

Вот так вот...

Он раскрыл сумку, стоящую рядом, на лавочке, в которой я увидел обычную картонную коробку. В ней обнаружилась россыпь сухого льда, и обещанное мороженое. Поколебавшись, я выбрал черничное и махнул в сторону деревьев:

- Может быть тогда уж от подъезда отойдём, в теньке сидеть сегодня приятнее.

- Это мы с радостью, - одобрил незнакомец, и подхватив сумку, поднялся.

Оказывается, назвав визитёра высоким, я его сильно недооценил. Дядя Стёпа, и никак иначе, труднее всего было не таращить глаза на своего спутника, идя рядом по двору. При своём росте в метр восемьдесят пять, я едва дотягивал до его подмышки.

Небрежно опустив сумку на обшарпанную лавочку, этот колоритный персонаж протянул руку и представился:

- Степан!

- Дима, - с трудом сохраняя каменное выражение на лице, пожал я ладонь. Та ещё лопата, кстати.

- Можете не сдерживать себя, и улыбнуться, мне самому порой смешно. Как так родителям удалось угадать с именем - даже не знаю. Меня и в школе иначе как 'Дядя Стёпа' не называли, даже учителя.

- Вы из каких-то госструктур? - попытался угадать я.

- Оттуда, - покладисто согласился со мной Степан. - Удостоверение будем смотреть?

- Зачем? Предстоит настолько серьёзный разговор? - поднял я правую бровь. - Меня заверяли, что ваши ребята стараются не беспокоить хранителей.

- Вообще то так и есть, но познакомиться и поговорить, как простые люди, мы ведь можем? Тем более что вы пока ещё не вступили в полной мере в свои силы и права. Пять минут, не более. Говорят, чревато может быть, - он даже на часы посмотрел, и в самом деле, видимо контролируя время нашей беседы.

Этой его фразы я не понял, но, наверное, лучше было просто принять на веру, а потому согласился:

- Хорошо, слушаю вас. Мороженое, кстати, очень вкусное, спасибо.

Очередная улыбка - этому человеку хочется верить, а его обаянию поддаёшься сам того не замечая. Знают, кого посылать...

- Я хочу предложить вам помощь, не больше и не меньше.

- Вот как? - удивляюсь, и он кивает.

- Дмитрий, прогресс не стоит на месте. На дворе двадцать первый век, наука и техника шагнули далеко вперёд, по сравнению с прошлыми явлениями хранителей в наш мир. Вы уже пообщались с Мирославом, насколько я понимаю.

Теперь киваю я, и улыбка Степана становится доверительной, он говорит с небольшим сожалением:

- К сожалению, Мирослав родился в девятнадцатом веке. Задумайтесь, даже не в прошлом, а в позапрошлом! Он жил во времена распространения паровозов, при нём фотографии или те же спички только-только изобретались. Между вами стоит культурная и научная пропасти!

- Возможно, это так, - пожал я плечами, - ну и что?

- Общаться вам это конечно не мешает, кстати говорят, что Мирослав был весьма интересным собеседником, эрудированным и разносторонне образованным. Но он не способен правильно оценить помощь государства в вашей работе.

- Какую именно помощь? Кстати, что именно делают хранители? - поинтересовался я с искренним любопытством.

- Вам это не известно? - удивился Степан. - Я думал... Ну да... Мне, к сожалению, тоже. Но само слово 'хранитель' говорит о том, чем вы будете заниматься, а любая работа делается быстрее с друзьями, согласитесь.

- Чего конкретно вы от меня хотите?

- Ничего, наоборот, я предлагаю вам помощь. Практически любую, а учитывая возможности нашей страны - это очень и очень много.

- Небескорыстную, разумеется.

- Насколько я знаю, вам это ничего не будет стоить, - пожал широкими плечами собеседник.

Вариантов не так и много, что им может потребоваться.

- Знания? Оружие?

- В первую очередь знания. То, чем обладают хранители - это какие-то иные разделы физики, метафизики, или какой-то иной науки, можете её назвать даже магией, если хотите. Наша наука пошла иным путём и почему-то мы до сих пор не можем нашарить тропинку, на которую завернули хранители. Этот ваш первый. Между прочим, говорят, что он до сих пор жив, так же, как и прочие.

Я хотел ответить в том духе, что 'не совсем жив', но тут же понял, что этого делать не следует. Вторая сущность опять подала голос, и, хотя она, наверное, правильно делала, что ограничивала природную человеческую болтливость, я решил с ней непременно разобраться в будущем. Что-ж это за хранитель получается, который и рта без чьего-то повеления раскрыть не может.

- В мире от болезней, ежегодно умирают миллионы. Дети, женщины, старики. И при этом, совсем рядом с нами находится человек, живущий уже многие тысячи лет. И даже если информация о первом хранителе окажется неправдой, Мирослав и некоторые его предшественники живы - это известно абсолютно достоверно.

Киваю, но ни согласиться, ни отказать ему сейчас не могу. Я слишком мало знаю о том, что можно, а что нет!

- Так что скажете? - поинтересовался Степан, внимательно следящий за моими внутренними терзаниями.

- К сожалению, сейчас я не готов ответить, потому что в полной мере в должность хранителя не вступил. Давайте подождём ещё немного, надо разобраться со своими обязанностями и возможностями.

- Башня пробудилась, а значит вас можно уже признать хранителем, - на это я ничего не ответил, и подождав, Дядя Стёпа кивнул. - Конечно, можете подумать, никто не торопит вас с решением.

- Давайте так и сделаем.

- Созвонимся через пару дней?

- Лучше через пару недель, - решил я, и собеседник не сдержал разочарования. Впрочем, почти сразу он взял себя в руки, и я попросил: - Дадите свою визитку?

Он с готовностью вытащил из внутреннего кармана белый прямоугольник, протянул мне.

- Валентинов Степан Игоревич, - прочёл я. Ниже был указан номер телефона. Перевернул визитку, но никакой иной информации не обнаружил. - А должность ваша как? Или у вас звание?

- Майор, всего лишь майор.

'А начальство, значит, не рискнуло само прийти на встречу', - подумал я, но вслух этого говорить не стал. Их внутренняя кухня меня не касалась.

В кармане зазвонил телефон, и увидев на дисплее имя, я радостно улыбнулся. Нашёлся, наконец, командировочный. Сбросил звонок, посмотрел на собеседника.

- Мне уже пора, - подтвердил Степан, который так и держал циферблат в поле зрения.

Что-то в этом было, ох не зря он так торопится. Пожав его длинные и тонкие пальцы на прощание, я поднялся и вышел на солнцепёк. Сколько же сегодня? Тридцать? Тридцать пять градусов? Сейчас бы в Белоземице, на берегу речки лежать, а не в бетонно-асфальтных джунглях бродить.

Степан прошёл мимо, направляясь к пискнувшей сигнализацией машине, а я вернулся на лавочку - какая разница где разговаривать? Набрал Сашку и после трёх гудков, наконец услышал его голос в трубке:

- Привет, Дим.

- Привет-привет! Ты куда пропал, я тебе...

- Погоди тараторить, - голос друга был очень серьёзен. - Ты сейчас где, по-прежнему в Безоземице?