Дмитрий Манасыпов - 13 участок. Чужак [AT]

Когда я добрел до них и остановился, мечтая только о торчащей из стены трубе с краном, блестящий ботиночек Роецки мягко, но очень уверенно, придавливал горло нашего бегуна.

— Посмотри его сумку, Кроу.

О, да, моя госпожа, сейчас я все сделаю.

Роецки ненавидела Старых и не скрывала этого. Огромный африт, тихо лежавший на земле, это доказывал. И, как мне кажется, дело было вовсе не в матовом «спешиал полис», смотревшем ему в лоб. Наша слава всегда идет впереди нас, и слава Роецки, судя по всему, даже больше, чем думалось.

В сумке…

— Вот ты урод, — сказал я и пожалел об одной очень нужной мне вещи. О кастете, оставленном дома.

В сумке, совершенно спокойно, лежало не меньше двух фунтов пурпурной пыли. Дряни, что покруче героина с кокаином вместе взятых.

— Еще какой, — согласилась Роецки. — Встать, ублюдок.

Я оглянулся. На удивление было пусто, никаких мамаш в передниках и тюрбанах из полотенца, вечно орущих многочисленных детей и даже кошек. На руку, ничего не скажешь.

Соккоро, потрясывая чересчур длинной для человека шеей, встал. И тут же сел обратно. Роецки, явно разозлившись, приложила коленом в то самое место, что одинаково и у людей и у Старых. Если те мужчины, конечно.

— Снова за свое, Соккоро… — Роецки покачала головой. — А я говорила, что тебе нужно выписать путевку куда-то подальше и похолоднее.

Когда лиловый африт вдруг начал сереть, до меня дошло. Роецки говорила про Хелль, самую страшную каталажку для Старых, место, откуда некоторые не возвращались.

— Хочешь остудить свой пыл к деньгам? — поинтересовалась она, сразу беря быка за рога. — М?

Соккоро бледно серел и молчал. И теперь начал раздражаться уже я.

Пурпурная пыль на территории Участка — это большая беда. На нее подсаживаются сразу, а Старые, те самые, которых мы ловим, толкают ее всем, что своим, что людям. И вряд ли кто из СиКей, раз уж Роецки со мной, обратит внимание на жалобу пушера о чересчур большом количестве синяков. А если это поможет нашему делу, то…

Африты торгуют всем и со всеми. И знают то, что многие скрывают. И раз так…

Доброе слово и хорошее дело всегда располагают к себе людей. Но приправьте их кулаком пожестче и ударом в печень и удивитесь результату. Самое главное, чтобы в такой момент подобное добро не творилось в вашу сторону. Да-да…

Соккоро хватило на один заход, причем, Роецки. Правы ли мы с ней в этой ситуации или нет — мне все равно. Это мою шкуру дырявили два раза за сутки и это я вижу его груз. Заработал, так получи.

— Что вам надо? — Соккоро всхлипнул, сидя на земле.

— Ты слышал про спрос на куски Старых, милый? — как ни в чем не бывало, очень ласково, спросила Роецки.

И Соккоро кивнул.

Руны, чаще всего, просто след времени, оставшийся на камнях, дереве, кости или металле. Но, иногда, руны становятся тем, чем являются лишь в умелых руках. Вестниками судьбы, защитниками или убийцами. И трогать их, отчеканенных поверх неровной пластинки, было самой настоящей глупостью…

Соккоро сдал все, что знал. И всех.

Мы с Роецки отправились дальше, сдав африта прибывшему патрулю. Пешком, дав указание Абаку ехать параллельной улицей. Вернее, приказ Ворону тоном, не терпящим отрицательного ответа, выдала мисс Роецки.

Моросило, так же привычно, как моя спутница считает себя королевой. Или, как минимум, графиней. Попробуйте переубедить Роецки в ее значимости и получите много интересного про себя. Попробуйте проигнорировать чертову морось, привыкнув к ней и заработаете насморк.

Роецки, ступавшая резко, как на плацу, говорила и говорила. Причем, так же жестко, как с нашим Вороном, и это, вот ведь, не было чем-то из ряда вон. «Миз», как чаще всего называли ее в участке. Почему? Все просто: Агнесс Роецки была бы отличной рабовладелицей.

Масса, миз, Джимми — сленг Юга. Рабовладельческого Юга, не павшего, а заключившего соглашения с Севером. САСШ и КША, Северо-Американские Соединенные Штаты и Конфедерация, существовавшие бок о бок со времен Договора, имевшие президента-янки и вице-президента-дикси.

И здесь, на севере Штатах тридцатых, эти слова применялись редко. Не то, чтобы тут водились «Черные пантеры», здесь не имелось Мартина Лютера Кинга, нет. Все проще и обыденнее: невозможно нормальное существование двух миров, живущих рядом, если кого-то презирают из-за цвета кожи, а в Ковене легко найдется черное лицо. Пусть малефики-афро и не вмешивались в политику, не пытались запретить законы Джима Кроу, с их «лавка только для белых» и «цветные едут на задней площадке». Малефикам этого не требовалось, они были своими из-за силы, умения и власти.

Так вот, Агнесс Роецки, родись она на Юге, точно стала бы хозяйкой плантации и ее работникам никто бы не позавидовал. Кличку «миз», за глаза, ей дал Сент-Клер. А уж кто-то, а Сент-Клеру, выросшему в Луизиане, было хорошо известно — кто заслуживал такого обращения.

— Ты слышал что-то про этого типа, как его?

— Люциус. Нет, не слышал.

— Почему ведьмы всегда выбирают себе такие странные имена? — посетовала Роецки. — Люциус. Это явно измененное имя Люций, латинское и архаичное. Звучит глупо, претенциозно и выдает в своем хозяине надутого индюка.

Роецки, рассуждающая на ходу и идущая уже по самой окраине Манхэттена, остановилась.

— Что?

Соккоро сдал какого-то мутного типа, постоянно крутящегося вокруг старого негритянского кладбища в Гарлеме. Казалось бы — что тут такого? Ну, за исключением самих его интересов, носящих странный оттенок? Да как сказать…

Мир, где я живу сейчас — необычный. И дело не только в политической географии, где на одном континенте уживаются США с КША, нет. И не в истории, где салемские ведьмы были настоящие… Про это, правда, знают все же не все. Необычность мира в простом, окружающем меня.

Старое негритянское кладбище Гарлема, где хоронили рабов, их свободных потомков и редко пользовались сейчас. Что в нем опасного, там же едва заметные могильные камни, заросли кустов и остатки костей. Не скажите.

Договор регламентирует вся и всех, связанных с миром Старых, с миром Других. В Ночном городе есть Ковен, кланы, семьи и одиночки. Большинство из них законопослушны и не суются на рожон. Некоторые соблюдают Договор и прочее только когда им удобно, осставляя процентов двадцать-тридцать наших клиентов. А вот остальные… остальные как раз те, кто старается не светиться, нигде не состоять на учете, залетные мутные типчики с цыпочками и так далее.

Не говоря о совсем уж отвратительных сущностях, живущих на территории Джерси и Города еще со времен Нового Амстердама и не желающие якшаться с людишками из 13 вообще. Да и со своими общающиеся редко. И таких, традиционно, больше всего среди цветных. Гаитянкое вуду, вылезшее последние несколько лет отовсюду, цветочки рядом с совсем черными обрядами Черного континента. А у если таких колдунов с ведьмами умудрялись прятать рабы… Представьте, каково тяжело искать даже не следы, последыши их деятельности среди свободных граждан великой Америки.