Дмитрий Манасыпов - 13 участок. Чужак [AT]

— Хватит! — рыкнул кэп. — Вы меня достали, а только начало дня. В общем, так…

Кабинет шефа не очень маленький, но и не очень большой. За его спиной висит карта города, портрет президента и какой-то английский портрет пафосного охотника. Кэп считает, что подобные картины подчеркивают его суть, как настоящего мужчины и, отчасти, джентльмена. Но проводить совещания в нем — нет, увольте. Особенно, когда в кабинете больше двух женщин, любящих себя и модные ароматы. Обе, Сейди и Роецки, пахли «Гранатом», самыми модными духами сезона. Аромат стоял потрясающий, вплоть до чуть позванивающей головы.

Кэп, не выдержав, опустил окно и уставился на пейзаж. Пейзаж, добавивший к мороси ветер, хлестнул его по лицу, но тот мужественно выдержал. Но все же обернулся, оставив у окна небольшую щель:

— Мисс Роецки, вы введете Кроу в курс всего, что стало известно нашим и вашим экспертам. Я хочу, чтобы вы отправились и нашли какие-то зацепки, объясняющие эту хрень! Мак!

Макнамара подобрался.

— Сейчас ты выгонишь всю эту свору обнаглевших… обнаглевших… — кэп ткнул пальцем в сторону отдела, — псов на улицы, в помощь тебе и Смиту. Отставить в стороны все дела, решить, кто будет дежурным. Сейди, ты на звонках, появится Смит — пусть едет сюда, его я тоже не видел со вчерашнего дня. Всем все ясно?

С ним не спорила даже Роецки. И правильно, шеф уже наливался густо-королевским пурпуром и начинал злиться по-настоящему.

— Если ясно — убирайтесь к черту и за дело! Сейди, сделай мне кофе!

— Но, шеф… — Сейди кашлянула. — Врач запре…

— Кофе! — рявкнул шеф и на его столе подскочил красивый письменный прибор, жалобно звякнув крышечками.

Мы убрались.

— Роецки, я…

— В машине поговорим, — фыркнула и остановилась. — Ты любишь клоунов?

— В цирке.

— И я. Надеюсь, ты все так же держишь запасную одежду на работе. Переоденься и спускайся к машине вашего Ворона.

Я удивился.

— Абак?

— Да. — Она поправила прическу, не сдвинувшуюся ни на полдюйма. — Ты не спал, да и водишь хреново. О твоей колымыге мне говорить не хочется, ты даже не утруждался вытащить из решетки бедную дохлую сойку. И еще — вон там мой саквояж, захвати с собой, когда отправишься вниз.

И, на ходу застегивая пальто, как всегда без шляпки, самая прекрасная женщина (по мнению Роецки, ее большой польской семьи и половины наших парней, провожающих ее несытыми взглядами) отправилась вниз. Ну, допустим…

Не знаю, как весят сумки большинства нормальных женщин Нью-Йорка, ведь в этом мире дама, если она дама, никогда не передаст женскую сумку мужчине-кавалеру, а вот саквояж Роецки меня удивил. Неприятно, если честно. И я совершенно не удивлюсь, если в нем походная лаборатория, заряженная штурмовая Браунинг-Бар и пол-ящика патронов к нему.

Роецки уже о чем-то спорила с Вороном, ведущим себя как обычно: флегматично и не выказывая никакого раздражения.

— …да, вот предписание от шефа Каттинга! Вопросы есть?

Абак сделал крылышком и бородкой, сумев отобразить огромнейшую палитру чувств по поводу его внеочередного прикомандирования к нашей летучей группе.

— Кроу, поставь саквояж в багажник и садись сзади.

Я сделал, вернулся и закурил, рассматривая Роецки, смотрящую на меня в ответ как на… в общем, как «на».

— Ты хочешь поспорить?

— Нет. Заодно посплю.

Она пожала плечиками и отправилась к своему походному рундуку. Мне показалось или «бьюик» даже немного просел?

— А она хороша, — поделился Абак, — для тебя — в самый раз. Надеюсь, будет интересно, фраерок.

— Я все слышу!

— Я знаю.

Роецки простучала дробь своими набойками на туфлях, вернувшись с удобными ботинками на плоской подошве.

— Что? — она проводила мой взгляд в их сторону. — Сейчас мы на самом деле начнем работать, и не будем, как говорят на твоей варварской родине «околачивать груши». Придется побегать и много ходить, в них удобно.

— Еще можно пинать балду. — каркнул Абак. — И…

На него нацелился красный маникюр и, странное дело, Ворон не продолжал. Взамен этого — внимательно изучал сам момент переобувания мисс Роецки. Та, завязав шнурок на втором, фыркнула:

— Не думала, что среди Старых есть половые извращенцы, особенно среди Воронов и, в частности, любящих некоторые части человеческого тела. У вас же лапы!

— Ой, красотуля, — протянул Абак, подмигнув ей, — ты бы знала, что порой творится в моем воспаленном воображении, насильно сдерживаемом нормами морали, навязанными нам, древним благородным созданиям, Договором.

И взъерошил бородку с перьями на шее.

— Господь милосердный, — вздохнула Роецки, — почему все мужланы одинаковые, хоть человеческие, хоть нет? Будешь коситься на меня, вместо того, чтобы смотреть на дорогу — пожалеешь.

— Как скажешь, ласточка моя, — Абак кивнул, — целую ручки, пани. И засматриваюсь на ваши ножки.

Мы начали с Гарлема. О, да, мы начали именно с Гарлема, веселого места, полного разного народа, где наши клиенты спокойно разгуливают даже днем. Ну, а вот попробуйте отличить африта, настоящего темнокожего Старого, от самого обычного парня, живущего тут. Даже мне это удается раза с пятого, не меньше. Но оно того стоит.

Африты барыжат всем подряд, содержат ломбарды, порой умудряясь конкурировать даже с евреями. Представить такое сложно, но африты умеют, эти ребята прирожденные торгаши. И сидящие в чистых красивых лавках, пряча рожки на лбу за афро, благодаря Старым уже входящих тут в моду и другие, приторговывающие и скупающие в темных старых переулках черного квартала.

Как оказалось — Роецки тут почти как дома.

— Соккоро… — она высунулась из окошка, когда «бьюик» поравнялся с тощим и длинным черным, идущим куда-то с большой холщовой сумкой. — Соккоро, паразит, на пару слов!

Думаете, тот сразу решил с ней пообщаться? Вы ошибаетесь. И бежать за длинноногим афритом, старательно не желавшим разговора с СиКей, было очень сложно. А бежал я один, ведь самая прекрасная женщина почему-то не присоединилась.

У него были более длинные ноги, широкие штаны грузчика и свободная рабочая куртка. И, конечно, не модельные туфли с каблуком. Мне, подумав, пришлось обуть именно их и сейчас я жалел. Обливался потом, старался не отстать и жалел. Что поделаешь — белый и респектабельно одетый мужчина в черном квартале, обувший ботинки на каучуковой подошве… однозначно коп. Да и не собирался я с места в карьер нестись за этой африканской антилопой в почти человеческом обличье. Но пришлось.

Соккоро уходил, Соккоро несся как настоящий спринтер и окажись тут тренер американской сборной по бегу — быть ему приглашенным в хренову команду. Я даже решил достать ствол и начать стрелять, но…

Против лома нет приема. Против палки, ударившей по ногам из-за угла — тоже. Африт рухнул, смешно раскидав длиннющие конечности, а Роецки, запыхавшаяся и злая, долбанула его еще пару раз. Совершенно меня не удивив. К ее способу ведения переговоров с нашими клиентами весь отдел привык после первого же совместного дела.