Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Перед воротами во двор пастух был вынужден остановиться. Напротив у колодца стояли несколько человек. Юноша застыл в темноте, дожидаясь, когда они вернутся обратно и он сможет продолжить путь. Рука непроизвольно нащупала оберег, фигурку березовой чудо-птицы на шнурке, подаренный давным-давно отцом. Спаси и убереги от взгляда, так его учили говорить, так оберег и действовал.

– Бродя настарался, такой стол ради своего сына Поклухи устроил. Поди, перед тобой, Перемысл, прогибается. Сестру здесь оставишь или заберешь молодоженов с собой? – проговорил один из мужчин, в годах с воинской выправкой и разросшимся родовым пятном на левой щеке. Даже на свадьбе он не открепил от широкого кушака боевой топорик. В руках же держал резной ларец.

– По клух к торгу имеет склонность, сообразительный и считает неплохо. Поставлю его в Старобуже главным над хозяйством. Пусть пользу там приносит, – с достоинством ответил второй, плотного телосложения, с начинающейся лысиной и приметным шрамом на лице. Его левый глаз время от времени дергался. На поясе у этого мужчины висела толстая калита из сафьяна с вышитым золотом изображением туров, украшенных драгоценными камнями. – Владетель Колеслав, так что ты решил передать через Януша? А то сей отрок стоит перед нами, мается, выпить лишнего боится. Сразу видно, ему праздник – не праздник, хочет узнать, почему твои витязи его задержали.

Рядом с ними пригладил чуб молодой лех. Он поклонился на слова купца Перемысла и повернулся к Колеславу. Тот проговорил медленно, делая частые паузы между словами:

– Мой сын, Сандр, уже год сохнет по девице из Раековских, Лиандре. Знаю, что за ней нет большого приданого и владений, но его счастье для меня превыше всего. Я попрошу тебя, Януш из Доруцких, во имя вековой дружбы между нашими семьями, стать посредником. Езжай в Мнемицу и обратись от моего имени к уважаемому владетелю Кубе с просьбой выдать Лиандру за моего сына. Если нужен выкуп, то я ничего не пожалею, пусть назовет требуемое. Надеюсь, ты сможешь объяснить, насколько значим мой род в княжестве. И… встреча Сандра с девушкой произошла в твоих владениях, в какой-то мере их судьба связана с твоей. Подумай об этом, прежде чем давать мне свой ответ.

– Колеслав, если такова твоя воля, я ее выполню. Для меня честь представлять твой род в королевстве, – пылко заверил отрок и поклонился еще раз.

– Вот и хорошо. Несмотря на царящую здесь суету, вы все же смогли переговорить, а я выступлю вашим послухом, закреплю достигнутые договоренности, – радостно объявил купец, после чего обнял обоих собеседников.

Затем Колеслав открыл ларец и продолжил, обращаясь к Янушу:

– Чтоб тебе ни в чем не пришлось себя ограничивать, возьми этот золотой перстень и калиту с гривнами, а для будущей невесты – серебряный обруч с янтарными вставками. Подари ей обруч, когда наступит подходящий момент. Они оба молоды, так что время пока терпит, но затягивать не стоит. Мало ли, вдруг ее кому-нибудь другому просватают.

Януш принял ларец и отвесил традиционный поклон. Между тем купец сверкнул глазами и вдруг произнес:

– Многие заметили, что на свадьбу от окраинных поселений никто не приехал. Очень странно. Не стряслось ли у них чего? Земли королевства к ним ближе всех. Что скажешь, Януш? Всё ли мы знаем?

Молодой лех побледнел, но не опустил глаз и с достоинством ответил:

– Мне о том ничего неизвестно. У королевства нет причин разорять Порубежье. Столько лет хранили мир, чтобы враз его нарушить? Торговле между нами нет пользы от кровавой склоки.

– Все-то ты говоришь правильно, Януш. Сразу видно, толковый растет владетель. Да только события не всегда подчиняются разуму, а люди – выгоде. Как бы чего не вышло, о чем все потом пожалеют. Ладно, не будем об этом. Завтра, Колеслав, я с молодоженами присоединюсь, с твоего позволения, к витязям и вернусь вместе с тобой в Смолянку. По дороге предлагаю обсудить новый торговый ряд, условия тебе понравятся.

Перемысл вперил взор на запад, при этом пастуху показалось, что смотрит купец прямо на него. Спина у паренька взмокла, прослыть слухачом ему ой как не хотелось. Но тот его не видел. Он думал о своем, снедаемый беспокойством. Мужчины еще немного постояли и, к облегчению невольного слушателя, направились к веранде, украшенной живыми цветами и плющом. Там сразу же раздались громкие крики и стук посуды по деревянным столам.

Пастух вытер вспотевший лоб. Все вокруг за лил о призрачным серебром. Луна вступила в свои права. Мир наполнился таинственной игрой, способной разбудить в людях скрытое до поры до времени, но пареньку было не до окружающей красоты. После ворот, ведущих во двор старосты, ему предстояло отмахать еще с полсотни саженей и срезать путь, пройдя боковым проулком вдоль низкой изгороди, чтобы очутиться на малой улочке, в конце которой, собственно, и находилась его землянка. Когда-то он жил в большом светлом доме, когда-то у него было все как у всех, но стоит ли тешить себя этим «когда-то»? И он продолжил свой путь все так же крадучись.

Почти уже было закончил обходить двор старосты, и тут его слух резанул девичий смех. Пригляделся и едва не уронил посох на ногу. Там, среди амбаров и хлева, пастух увидел ее, Милаву. Она стояла с подружками, в космах которых угадывались венки голубых цветов, и о чем-то возбужденно переговаривалась с одним из витязей Колеслава. Девушкам витязь явно нравился, и они перед ним красовались: постоянно поправляли свои сарафаны и поневы, теребили косы, громко смеялись над его шутками. Рядом с ними чуть в стороне маячили молодые весняки. Те не спускали злых глаз с приезжего красавца, однако пока сдерживались.

Паренек горько вздохнул, подошел к месту, где изгородь сменялась зарослью крапивы, встал на четвереньки и осторожно пополз в таком согнутом положении. Голова его низко опустилась, кровь прилила до звона в ушах, поэтому он не сразу сообразил, что воткнулся в какое-то препятствие.

– Эка, ребятушки, тут басурманин кверху задом ползет, головой в колени тычет! – услышал он знакомый голос.

Раздался дружный гогот. Пастух поднял глаза и обнаружил себя в окружении четырех одногодков, от которых знатно разило брагой. Внутри все похолодело. То, чего он боялся, на то и нарвался.

– Пастушок, бе-е, забодаем… – принялись издеваться весняки. Пастух – не витязь, с ним можно не церемониться. Самое то, чтобы спустить пар и забыть ухмылки воинов владетеля.

– Хорошо навозом несет, крепкий стоит дух, – заметил один из них.

– Он же спит в нем, – вторил ему другой, – как от него еще должно пахнуть? Ромашками?

Его толкнули в спину, от чего он влетел в крапиву. Котомка выпала, связки лыка рассыпались. Опять раздался смех. Кто-то из обидчиков отвесил ему пинок, а потом оседлал и заставил пронести на себе несколько саженей. Когда же он вывернулся и поднялся на ноги, его наездник разозлился. От удара в лицо пастух отступил назад, второй удар в грудь отбросил его к поленнице. Из носа обильно пошла кровь и запачкала рубашку. Он неловко встал и опрокинулся на изгородь, которая вместе с ним повалилась наземь.