Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Я попрошу глашатного приступить к своим обязанностям. Он уже во дворце…

Войномир с Дражко ждали прихода Духослава, но первым пришел дворовый человек, посланный Вешняком, и принес походный мешок Войномира. Князь сразу разбирать весь мешок не стал, только вытащил из него большую шкатулку, сделанную из морских перламутровых раковин, и, не раскрывая, убрал его в ящик стола. Это как раз и было то, что сумел выделить на первое время сам нуждающийся в деньгах князь Годослав своему племяннику, понимая, что сразу получить на острове какие-то средства не получится, а правителю Руяна деньги могут понадобиться сразу же. Князь-воевода присутствовал при передаче денег, и, судя по тому, как Годослав переглянулся со своим соправителем, Войномир понял, что в шкатулке есть и средства князя-воеводы, который тоже горел желанием помочь по мере сил новому правителю острова. Наверное, отношение Дражко к Годославу в какой-то степени выливалось в отношение и к племяннику Годослава. Или же вообще Дражко был настолько ответственен за все княжество бодричей, что готов был жертвовать за него своим благосостоянием, как многократно рисковал за него же жизнью. Но рисковать жизнью могут многие. Среди славян было не принято бояться смерти, и уж если кто-то служил делу, то служить старался с честью. Но вот рисковать благосостоянием могли только редкие люди. О том говорил хотя бы образ бояр в любом княжестве, которое знал князь Войномир. Хоть в Русе, хоть в Славене, хоть в княжестве бодричей, которое он пока еще почти не знал. Везде бояре больше заботились о своей мошне. И здесь, на острове Руяне, все, скорее всего, должно было происходить точно так. И даже происходило, судя по рассказам князя-воеводы Дражко. И даже, возможно, с большими безобразиями, с несравненным самоуправством.

Князь-воевода даже не поинтересовался, что лежит в той шкатулке, которую Войномир вытащил из походного мешка. Это еще раз подтвердило, что Дражко знает ее содержимое. И, давая новое подтверждение, князь-воевода сразу предупредил:

– Ты, княже, будь готов к тому, что сейчас к тебе один за другим будут просители с визитами приходить. Одному одно нужно будет, другому другое. Никому пока ничего не давай и не обещай. Просто обещай подумать, и решить, когда лучше войдешь в общую обстановку на острове. А просить начнут уже сегодня. Бояре для того и приехали тебя встречать. Они же не в Коренице живут, хотя дома здесь тоже имеют. Будут или что-то выспрашивать, или выпрашивать деньги или земли, или просто доносить друг на друга. Ты конкретных решений сразу не принимай.

– Спасибо за добрый совет, княже. Я давно привык ничего важного не решать, пока не подумаю, – согласился Войномир. – Я только в бою полагаюсь не на раздумья, а просто на свое чутье, и тогда решаю сразу и быстро. Меня этому мой воевода Славер учил.

– Я спросить у тебя хотел. Славер – человек верный?

– Я думаю, он за меня готов голову положить. А я сам, соответственно, за него. Он мой воспитатель в ремесле военного. Я – его воспитанник. У меня было много учителей, которых мне покойная мама княгиня Вукослава, сестра Годослава, издалека выписывала. Но они все приходили и уходили, а Славер оставался. Его мне батюшка мой выбрал, князь Браниволк. И просто в память отца я не могу от Славера отказаться. А что он тебя заинтересовал? Надеюсь, ты ничего плохого про него сказать не хочешь?

– Даже наоборот. Он мне сразу приглянулся. У него глаза честные, и всегда открытые. Такие глаза много видят. Меня интересует, насколько он человек сообразительный?

– Я думаю, что сообразительный и даже предусмотрительный. И что такое военная хитрость – тоже знает. Сам князь словен Буривой хвастался, что не родился человек, который перехитрит его славенского воеводу Первонега. А вот Славер перехитрил, и взял Славен «изъездом». Да так ловко это сделал. А потом еще и самого раненого Первонега подобрал, и в своем доме на лечение определил. Польза на будущее для Русы. Славер – практичный воевода.

– Может быть, сможет он боярским советом руководить? Тебе там нужен верный человек. Который алчность боярских дьяков обуздает.

– Руководить боярским советом? Но ведь Славер даже не боярин…

– Все бояре когда-то не были боярами. Ты теперь – владетельный князь. И имеешь право давать звания и титула. Произведи своего воеводу в бургграфа [100]. Это в твоих полномочиях. На всякий случай я попрошу Годослава утвердить это назначение. Он не откажет. Главное, чтобы сам Славер не отказался. А то в наших полках много сообразительных командиров, но они не смогут справиться и с гражданской должностью. Мы с Годославом уже пробовали.

– Я предложу ему сразу, как только он появится. Скоро уже должен быть.

– И отведи ему под покои один из этажей левого крыла своего дворца. Чтобы он всегда был рядом. Если что-то не будет получаться, ты подправишь.

– А сейчас в совете есть глава?

– Конечно. Это боярин Берест. Тот самый, что нас с хлебом-солью встречал. Он человек не обидчивый. Просто ему за отстранение от должности, я думаю, надо будет дать откупную.

– Какую сумму?

– Не могу сказать. Но ты сам ориентируйся по своим возможностям. Можешь вообще подождать. Со временем дашь Бересту какую-нибудь должность. Или имение подаришь.

– А почему его следует отстранять?

– Боярин слишком ленивый и нерешительный, старается избегать всякого обострения. Вроде бы начинал наводить порядок, и бросал, когда это неприятностями грозило. Другие бояре своего лакомого куска упускать не хотели, готовы были драться. И Берест уступал… Здесь нужен такой человек, который и боярина повесть не побоится…

– Славер не побоится. Да и полк у него будет под рукой. Если кто захочет подраться за то, что привык считать своим, воевода от драки не откажется.

В дверь негромко постучали, хотя шагов в коридоре слышно не было.

– И добро… – согласился князь-воевода Дражко.

– Войдите, – позвал Войномир.

Дверь открылась, и неслышной своей плавной походкой, даже посохом не стуча, через высокий порог шагнул седоволосый волхв Духослав.

– Заходи, старец, заходи, присаживайся, – привстав со своего княжеского кресла, сказал Войномир.

У волхва-старца было приятное и абсолютно простенькое лицо, не говорящее ни о чем, и взгляд опущенный долу. Казалось, Духослав всегда смотрит в пол. Точно так же он смотрел и при встрече князей у ворот, точно так же смотрел в столовой во время обеда, когда никак не реагировал ни на чьи слова, хотя не слышать их не мог. Войномир вспомнил, как с, тогда еще княжичем, Гостомыслом приезжал к другому старцу, по имени Вандал, живущему на дороге от коренных земель словен и русов в Бьярмию. Тот старец показался тогда князю чересчур мудрым, и осознающим свою мудрость человеком. Но он, наверное, и был таким. По крайней мере, все, что Вандал тогда обещал Войномиру, уже если не полностью сбылось, то сбывается. И это, как молодому князю казалось, подтверждает мудрость. Но он видел в своей жизни слишком мало старцев, чтобы иметь конкретное представление о том, какими они должны быть. В душе жило только понимание того, что к старцам следует относиться с уважением, поскольку старцы всегда считаются самыми уважаемыми и значимыми из волхвов, и далеко не все старцы живут отшельно. Многие так вот, как Духослав, являются или настоятелями храмов, или просто служат при храмах, принимая паломников. Такие храмы обычно существуют неплохо, потому что к старцам приходят разные люди, часто люди не бедные, и приносят щедрые дары храму. Много приходит и бедных, которые приносят последние ценности, которые у них имеются. А у многих князей в разных землях старцы служат советниками или еще какие-то должности занимают.