Томас Баррон - Потерянные годы

— Где?

— В Лесу Друма, на дереве шоморра.

— Шоморра? — повторила Гарлата. — Ты и вправду видел это дерево, самое редкое в мире?

— Один друг, который хорошо знает дорогу туда, показал мне его.

Тэйлеан погладил белую бороду.

— Если это правда, у тебя необыкновенный друг.

Сердце мое сжала ледяная рука.

— Да.

Легкий ветерок пошевелил ветви у меня над головой, зашелестели живые листья. Я прислушался. Я чувствовал себя подобно человеку, который несколько дней брел по безводной пустыне и, наконец, услышал журчание бурного потока. Вдруг Шим протянул ко мне руку и вырвал у меня спиральный плод. Не успел я и рта раскрыть, как он отхватил два больших куска.

Я сердито воззрился на него.

— Тебя что, не учили, как надо просить?

— Мммпффф , — произнес маленький великан с набитым ртом.

В глазах Гарлаты вспыхнули веселые искорки. Обернувшись к мужу, она сказала:

— Видимо, не у меня одной здесь дурные манеры.

— Ты права, — ответил он. И, отойдя на несколько шагов в сторону, добавил со смешком: — Как всегда.

Гарлата хмыкнула, протянула сильную руку к ветке, сорвала новый плод и подала мне.

— Вот. Можешь начать сначала.

— Ты очень щедра, особенно если вспомнить, что это последнее такое дерево к востоку от Друмы. — Я понюхал ларкон, наслаждаясь его освежающим ароматом, и откусил кусочек. И снова мне показалось, будто он вспыхнул у меня на языке, подобно рассветному солнцу. Наслаждаясь чудесным вкусом, я спросил: — Каким образом ваш сад остался цел посреди этого Мрака? Это просто чудо.

Старики обменялись взглядами.

Лицо Тэйлеана посуровело.

— Когда-то вся эта земля была таким же цветущим чудом. Но наш злой король все уничтожил.

— Это разбило нам сердце, — надтреснутым голосом добавила Гарлата.

— Завеса Стангмара не пропускает солнечные лучи, — продолжал старик. — И с каждым месяцем здесь становится все темнее. Потому что пока Черный замок набирает мощь, небо продолжает темнеть. А тем временем армии его сеют смерть на этой земле. Разрушены целые деревни. Люди бежали в горы далеко на запад или совсем оставили Финкайру. Когда-то там, на востоке, на тех холмах, рос древний лес, такой же чудесный, как Лес Друма. Его нет больше! Те деревья, которые не сожгли и не срубили, погрузились в вечный сон и больше никогда не будут разговаривать. Здесь, на равнинах, земля пропиталась кровью — ты видишь, какого она цвета. А Цветущая Арфа, которая, возможно, смогла бы вернуть жизнь этой стране, отнята у нас навсегда.

Он посмотрел на свои морщинистые руки.

— Я лишь один раз держал в руках Арфу — когда был мальчишкой. Но и сейчас, спустя много лет, я помню прикосновение ее струн. Помню звуки ее пения.

Он нахмурился.

— Все это утеряно, как и многое другое. — Он махнул рукой на расщелину в скале, возвышавшейся позади хижины. — Ты видишь наш веселый ручей! От него осталась жалкая струйка. Земля увяла, иссякла и вода, питавшая ее. Теперь я полдня таскаю воду издалека.

Гарлата взяла его руку.

— А я полдня провожу в этой пустыне, разыскивая семена, которые еще можно оживить.

Шим смущенно протянул ей остаток фрукта.

— Мне очень жалко.

Гарлата погладила его взъерошенную голову.

— Оставь это себе. И не нужно нас жалеть. Нам повезло больше, чем многим другим.

— Это верно, — согласился ее муж. — Нам была дарована долгая жизнь вместе, возможность выращивать деревья. А чего еще может желать человек? — Он бросил взгляд на жену. — У нас осталось только одно желание — умереть в один день.

— Как Филемон и Бавкида, — заметил я.

— Кто?

— Филемон и Бавкида. Это герои одного древнегреческого мифа, который я слышал от… своей матери, давно. У них было только одно желание — умереть в один день. И после смерти боги превратили их в два дерева, ветви которых навечно переплелись друг с другом.

— Как это прекрасно, — вздохнула Гарлата, глядя на мужа.

Тэйлеан ничего не сказал, но внимательно взглянул на меня.

— Но вы так и не рассказали мне, — продолжал я, — как получилось, что ваш сад выжил в эти жуткие времена.

Тэйлеан выпустил пальцы Гарлаты и развел своими жилистыми руками, словно обнимая зеленые кроны, корни и цветы, окружавшие нас.

— Мы любили и любим наш сад, вот и все.

Я кивнул, размышляя о том, какой, должно быть, чудесной была эта местность до наступления Мрака. Если сад, который нашли мы с Шимом, был лишь малой частью ее богатств, то эта равнина была так же прекрасна, как сам Друма, хотя, наверное, не так загадочна и безлюдна. В таком месте я мог бы чувствовать себя живым. И свободным. Возможно даже, чувствовать себя как дома.

Гарлата озабоченно смотрела на нас.

— Вы уверены, что не хотите отдохнуть здесь немного?

— Нет. Это невозможно.

— Тогда вам нужно быть очень осторожными, — предупредил Тэйлеан. — Сейчас повсюду рыщут гоблины. Только вчера, на закате, когда я возвращался домой от источника, я видел двоих. Они волокли с собой какую-то несчастную девочку.

Сердце у меня замерло.

— Девочку? Как она выглядела?

На лице белобородого старика появилось горестное выражение.

— Я не мог подобраться к ним близко, иначе они заметили бы меня. Но все-таки, пока я сидел в укрытии, мне ужасно хотелось напасть на них, хоть сил у меня осталось и немного.

— Хорошо, что ты этого не сделал, — заявила жена.

Тэйлеан указал на меня.

— Она была примерно твоего возраста. С длинными, курчавыми каштановыми волосами. И одежда на ней была как будто сплетена из лиан.

Мы с Шимом ахнули.

— Риа, — хрипло прошептал я. — Куда они пошли?

— Здесь не может быть сомнений, — угрюмо ответил старик. — Они шли на восток. И поскольку девочка была жива, Стангмар наверняка хочет допросить ее сам.

Гарлата застонала.

— Даже представить страшно, что будет с маленькой девочкой в этом жутком замке.

Я нащупал в мешочке кинжал.

— Нам нужно идти, сейчас же.

Тэйлеан протянул мне руку и с неожиданной силой сжал мою ладонь.

— Я не знаю, кто ты, мальчик, и не знаю, куда ты идешь. Однако мне кажется, что в тебе, как в наших семенах, таится больше, чем можно подумать на первый взгляд.

Гарлата снова погладила Шима по голове.

— По-моему, то же самое можно сказать об этом малыше.

Я ничего не ответил, но подумал, что они не говорили бы с нами так ласково, если бы знали нас лучше. Но все равно, когда я перелезал через полуразрушенную стену, мне захотелось когда-нибудь снова встретить стариков. Обернувшись, я махнул им рукой на прощание. Они помахали мне в ответ и вернулись к своей работе.

Я заметил, что Галатор у меня на груди нагрелся. Заглянув под тунику, я увидел, что камень в центре подвески испускает слабый свет. И понял, что теория Каирпре насчет волшебного камня все-таки верна.