Дмитрий Чудсков - Невская русалка

Где Русь раскинулась за КАД,
Поля без бороны и плуга.
Грустит земля, где город Луга,
«Воспетый» двести лет назад.
В окне распутица и скука,
Да избы брошены стоят.

А нам-то что, мы здесь на даче
В деревне Малые Зевотки
В беседке с тестем, выпив водки,
Разогревали не иначе,
Как шишкой, самовар. На сковородке
Грибы шкварчали. Тесть мой начал:

«Никита, раз уж ты поэт
(Свезло мне очень, право слово),
Не скажешь: «Проку никакого,
Старик, в твоём подарке нет,
Не ровня он устройствам новым».
И тащит с чердака предмет,

Укрытый стареньким плащом.
Стянул покров, подносит ближе,
Машинку пишущую вижу.
Я был подарком восхищён.
Жаль, механизм неподвижен.
Сергей Михайлович польщён:

«Пускай не первый Remington,
Но пыли слой, куда уж толще.
Мы керосином прополощем.
Никита, это пыль времён».
Тут в разговор вмешалась тёща.
Ей не понравилось, что в дом

Приносят грязь. «Нет, ты скажи:
Зачем со всякой ахинеей
Пристал к Никите?! Он не смеет
Прервать. И с водкой… тормози».
Тесть пробурчал: «Потом сумеем…
Поговорить… Всё… уноси».

И я увёз. Теперь достал
И, будто бы с больным целитель,
Возился с ней. И растворитель,
И керосин вглубь проникал.
Я ликовал, как победитель,
Когда задвигался металл,

Освобождавшийся от пут.
Сперва так робко, еле-еле,
Но после смазки осмелели,
Задвигались. Ах, как снуют!
Как молоточки полетели,
Где сверху надпись: «Underwood».

Знать, я успел до полнолунья,
Я отворил Луне окно,
Луна — фонарь, вокруг — темно,
Мне обещает ночь-колдунья
Необычайное кино.
Или обманывает лгунья?

Пока не вижу ничего.
Луна в окне, окно на месте,
На нём машинка (ей лет двести).
Соврал, но минимально сто.
Поэт заждался. Ждёт известий.
Русалка завтра — от него.

Иль недостаточно мистично?
Надеть, быть может, чёрный плащ?
Пустое, глаз как ни таращь,
На небе всё вполне обычно,
Дымок струится из-за чащ
И всё банально романтично.

Опробуем машинку всё же.
А ну, про звёзды и дымок
Сооружу-ка пару строк.
Коснулся клавишей — и… Боже!

Луна близка, её песок
Едва не лезет мне в глаза,
И первых строчек полоса
Ложится с хрустом на листок.
Вот голубой, как бирюза,
Не низок, впрочем, не высок,

Легко, без дыма и огня
Садится чудный звездолёт,
Опоры выставив вразлёт,
Без суеты, лишь беготня
Подсветок. Он уже встаёт.
Вдруг с неба, словно головня

Горящая, летит стремглав,
Буравя космос, что комета,
Хвостом шипящая ракета.
Уже близка, но, реверс дав,
Затормозила. Что же это?
Кто свой показывает нрав?

Горизонтально прилунилась.
Дымы рассеялись, и вот —
Реальный чёрт. Ну, поворот!
Стекло кабины отворилось,
Копытами бренча, пилот
Стал на крыло, чуть закоптилась

Его одёжа, а лицом
Он от рожденья смугловатый.
Едва макушка лысовата,
Но волос вьющийся кольцом
Всё ж прикрывает виновато
Два рожка чуть седым венцом.

Спешил, почти перелетал
Туда, где первый НЛО.
Вдруг чёрный космос затрясло!
Не струсил чёрт, поди, он знал,
Кто так шагает тяжело,
Кого он в помощь призывал.

Кто, безвоздушие вдыхая,
Слоноподобных сорок ног
На проседающий песок
Поочерёдно опирает
И, будто сквозь открытый рот,
Из звездолёта выступает,

Луны поверхности коснулся.
То ль в чешую одет, иль в пене
Скрываются его колени.
Чёрт, поклонившись, изогнулся,
Но вздрогнул: новое явленье!
От удивленья встрепенулся:

Из корабля, да из-под пены,
Ватаги странные бегут —
Чудной инопланетный люд.
Одеты все как джентльмены —
В костюмы, ловко так снуют,
Бескостные. И, как сирены,

Визжат на языке своём,
Везде суются хоботками,
Таращат глаз под каждый камень.
Глаз ярким светится огнём.
Огромный глаз с двумя зрачками
Теперь на чёрта устремлён.

Досмотр, стало быть, окончен.
Глазастики остановились
И кучками распределились.
Копируя похоже очень
Жест чёрта, разом поклонились.
(Как люди ростом, между прочим.)

«Ну, здравствуй!» — хором говорят
На чистом русском, без акцента,
И, как врачи на пациента,
Так изучающее глядят.
Чёрт погрузился в суть момента.
Вдруг на себе почуял взгляд

Предводителя. Его я
Вам до конца не описал.
Пришелец тяжело дышал.
Сравнимый разве что с горою
Иль куполом вверх дном, лежал,
Покрытый снизу чешуёю,

А этой чешуи повыше
Был панцирь, и такой же глаз,
Как я описывал сейчас.
Чёрт ему: «Здравствуй!» — тот не слышит.
Чёрт повторил ещё пять раз.
«Здоров ли? Тяжело как дышит».

Один из тех, что в пиджаках,
Подходит, вынул хобот-рот:
«Землянин, есть у вас азот?
Тут пустотой дышать не ах».
«Азота нет, есть кислород».
«Пойдёт. А то я впопыхах

Не рассчитал совсем мал-малость».
«Ну ты даёшь! Везде бардак!
Пошли к ракете. В общем, так:
Баллонов семь ещё осталось.
Могу дать три. Взлетать-то как?»
«Спасибо, мне и не мечталось.

Мне б только мозги подпитать».
«Твой мозг питается отдельно?»
«А то! У нас придумано всё дельно».
«Уже я начал замечать.
Но, может, это запредельно,
Мне будет трудно понимать…»

«Да что ты, друг! У нас всё просто.
Ты только слушай и вникай».
«Ну вот, баллоны забирай».
И трое, небольшого роста,
Уже бросают их на край
Горизонтального помоста

И в хобот главному суют.
Баллон в утробе исчезает
И вскоре снова вылетает,
В лепёшку сплющен. «Во дают!»
Чёрт просто недоумевает:
«У вас пустые не сдают?»

«Сдают… Ну что ты начинаешь?!
Бывает всяко с голодухи».
«Понятно… разреженье в брюхе».
«Вот видишь, всё ты понимаешь».
«Я не пойму, к чему вам брюки».
«Коль ты клиента уважаешь,

Его обличье и язык
Принять уж как-нибудь смоги».
«Ах, вот оно… Свои мозги
Подзаряди, а то кирдык».
Смеялся чёрт. «И не гони пурги».
«Я объясню без закавык.

Ты думаешь, нас много здесь?
Нет, прибыл я сюда один.
Работник я и господин».
«Я насчитал вас двадцать шесть,
Ещё вот этот гражданин,
Тот, что баллоны мнёт, как жесть.

Кто ж есть они?» — «Они есть я».
«А кто же этот, самый важный?»
«И это я, — отвечу дважды.
Нет, мы не братья, не друзья,
И не спектакль эпатажный
Разыгрываем для тебя.

Суть бытия для нас в единстве
Таких разъединённых тел.
Чтоб лучше ты понять сумел,
То и у вас, куда ни кинься,
Такое есть. К примеру, налетел
Недуг — и ну творить бесчинства.