Дмитрий Чудсков - Невская русалка

То там нарыв, то здесь прорвёт,
И вот уж новый норовит.
Карбункул множится, свербит,
А всё болезнь одна идёт».
Чёрт выслушал и говорит:
«Однако зря на свой ты счёт

Такие делаешь сравненья.
Иной, пожалуй, не поймёт.
Такое только отпугнёт,
И о тебе создастся мненье
Неважное. Не всяк живёт
У нас с идеей единенья».

«Оно и плохо. Я смотрю,
У вас проблем скопился ком,
А каждый суслик — агроном.
Негоже это, говорю.
Беда планеты вашей в том,
Что все вы не в одном строю».

Чёрт вспыхнул: «Много понимаешь!
И кто ты, чтобы нас учить!
Тебя планету подлечить
Я вызвал, ты же начинаешь…»
«Парниша, не учите жить!»
«Цитируешь… Откуда знаешь?»

«Читал. Готовился, летя.
Штудировал литературу,
Узнал религии, культуру
И бескультурье, а шутя,
Я изучил клавиатуру
И прочее. Теперь тебя,

Землянин, я хочу послушать.
Не дуйся, я тебе не враг.
Ну, извини, коль что не так.
Но должен ты открыть мне душу,
Чтоб понимал я, что и как,
Ведь я пришёл не бить баклуши.

Тобой я вызван мир спасти,
Так опиши мне ваши муки».
А чёрт спросил: «Когда ж науки
Все удалось тебе пройти?»
Глазастик восхищённо руки
Спешил к большому вознести.

«С таким умом, да не успеть?
Вот чудный мозг мой, многотонный,
Он создал мой корабль фотонный,
И к вам сумел я долететь.
Поэтов ваших многотомных
Я всех прочёл. Я песни петь,

Плясать могу и анекдоты,
Освоил юмор я и смех.
Не удивляйся, не для всех
Доступны хохмы да остроты.
Живём без глупых мы потех.
Понять, зачем вы до икоты

Себя доводите, пытаюсь».
Чёрт вставил: «Мозг один на всех?»
«Ну да! И в этом наш успех.
Я автономно лишь питаюсь.
«Я» — орган, лишь один из тех.
Так лучше — объяснить стараюсь.

Мой мозг творит без отвлечений.
И дни и ночи напролёт
Всё трудится, не устаёт.
Он цепью правильных решений
И курсом выбранным идёт,
Не раздираем сотней мнений.

Я двадцать шесть имею слуг…»
Чёрт: «Перебью тебя я всё же.
Вопрос практический тревожит.
Выходит, двадцать шесть подруг
С тобой одним разделят ложе
Одновременно…“ — „Нет, мой друг.

Что до любви и размноженья, —
Придумали вы ерунду.
В любви я смысла не найду.
Лишь тема для стихосложенья.
Описывать всю чехарду —
Измены, вздохи и сближенья —

Занятно, в этом спору нет,
Тут тьма интриг и положений.
И столько гибких упражнений
Для ума, искусен тот поэт,
Который сонмы треволнений
Вместит в коротенький сонет.

Но в жизни вам зачем страданья?
Обманы, ревность, дележи,
Дуэли, подлые ножи?
Возьмите курс на созиданье.
У нас серьёзные мужи
Предпочитают почкованье».

«А несерьёзные? И девы?»
«Да нет ни тех и ни других,
Повывели давно мы их,
О них сложили перепевы.
В них критикуем мы таких.
Адама отпрысков и Евы.

Посевы наши каждый год
Восходят, молоды и спелы,
Им нипочём Амура стрелы.
Немногочисленный народ
Меняет листья пожелтелы
На молодой и сильный плод.

Бессмертный мозг себе берёт
У них все стволовые клетки.
И ни к чему ему таблетки.
Дуб развивается, растёт,
Меняя жёлуди да ветки,
И уж до неба достаёт».

Чёрт как-то сник: «Скажи, любезный,
А как тебя мне называть?»
В ответ он: «Имена давать
Считаем делом бесполезным,
Мы органы нумеровать
Привыкли. Про меня известно,

Что я космический прораб.
Берусь за всякое, и смело
Осилю я любое дело.
Конечно, лучше, чтоб без баб.
Тут давеча одна зудела,
Свой демонстрируя нахрап…»

«И ты забыл про кислород
С таким умом необычайным?!»
Прораб: «Ну, это я случайно».
Чёрт искривил надменно рот:
«Тут до Земли уж чрезвычайно
Близко. Пролететь весь небосвод —

И на Луне остановиться,
Где пусто, хоть шаром кати.
Не понимаю, уж прости,
Тут ни напиться, ни умыться».
Пришелец: «Да не тарахти…
Здесь можно мненьями делиться…»

«Без воздуха мне нет комфорта,
Без облаков над головой.
Три года мчать сюда стрелой —
И чтоб с планетой голубой
Не покрутить роман курортный?!
Послушай пожилого чёрта.

Не лучший выбрал ты причал».
«Да, на Земле весьма красиво,
В садах и финики, и слива,
Всё прочее… Я побывал.
Но уж донельзя суетливо.
Достойного не повстречал

Я места. Всюду… отвлекут.
От вашей суеты сует,
По-моему, один лишь вред».
«И слуги не уберегут?»
«Угомонись же. Твой черёд
Рассказывать, как здесь живут».

«Да что ж… От сотворенья мира
Всё верещат и верещат,
Одни ничем не дорожат,
Другие бесятся от жира,
Грешат, не ведая пощад,
И не опишешь. Этот лиру

Настроить хочет, всё не в лад.
Где взять таланта, он не ведал.
Каков финал? Он друга предал,
И я забрал беднягу в ад.
От несуразицы и бреда
Избавить Землю буду рад.

Тут всё не так и всё не этак,
Зерна разумного на грош,
Всем жадность заправляет, ложь.
Сказать про зиму могут — лето.
Раз двести повторят. И что ж?
Глядишь, поверили и в это.

Вот верою они сильны,
Она им выжить помогает.
При этом многие считают
Что беды все от Сатаны,
А люди ни за что страдают
От наводнений, от войны.

Едва лишь справятся с войной,
На смену ей спешат холера,
Проказа, рак… Ну где же мера?
И ведь не я ж тому виной.
Корят напрасно Люцифера,
Всё катится само собой.

Уж я бы рад поискушать,
Поподличать, поиздеваться,
Но скучно мне. Куда деваться,
Не вижу смысла им мешать.
А как начнут друг с дружкой драться,
Взрывать, громить, уничтожать…

Да с каждым веком всё страшней,
Всё беспощадней канонада,
Дошли до атома распада.
Трещит планета всё сильней.
Не лопнули бы стены ада,
Мне страшно за моих чертей.

Я, кстати, не сказал вначале:
Я чёрт из бывших, из людей.
По пьянке да из-за бл… ей
В ад угодил. Меня встречали
Как и положено, ей-ей.
Ах, весело дрова трещали.

Сгорело всё нутро, как спичка,
Потом уж всякого видал.
Убитым падать наповал
Теперь почти вошло в привычку.
Случалось разно, собирал
И кости из-под электрички.

Тогда же чёрт стальным совком
Мой прах извлёк из печи смело,
Дабы своё продолжить дело,
Да вдруг прищёлкнул языком.
Заметили. Такое дело.
И взяли в ад истопником.

И вот я старший истопник.
И вот уже я завотделом,
Уже мне можно то и дело
Наружу, к людям. Где пикник,
Тут спор, там погребенье тела, —
Везде поспеет озорник,