Оксана Глинина - Янтарь на снегу

— Очнись, Гинтаре! — Ее голос звучал необычно, словно в моей голове. — Ты должна проснуться…

— Зачем? — Я не понимала ее слов. Разве я сплю, если так хорошо? — Мне нравится быть птицей! Теперь я свободна, и здесь тепло!

— Холод порой — лучшее спасение! Вернись к нему…

— К кому? — Память предательски молчала, она не хотела возвращаться и мучить меня.

— К тому, кто гасит пламя…

И меня выбросило обратно в холод.

— Вернулась! — Это Легарт склонился надо мной, счастливо улыбаясь. — Живая…

Попыталась что-то спросить, но не получилось, даже рта раскрыть не смогла. Хотела повернуть голову, чтобы осмотреться, но Браггитас не дал мне этого сделать.

— Не надо смотреть. — Только сейчас заметила, что кузен еле живой, одежда на нем обгорела, а лицо в черной саже.

Хотела встать. Браггитас держал крепко. Сил сопротивляться совсем не было, но дурное предчувствие не давало покоя.

— Легарт… п-прошу тебя. — Голос сорвался на жалобный писк.

За плечом двоюродного брата пылало зарево — прекрасное и одновременно ужасное. А в центре бушующего пламени вайдил Фьерн отчаянно сражался со стихией.

Человек в черном… Рутарс-предатель, его смерть… Людя!

Разве может посреди холода прошибить пот? Очевидно, да. Потому что воспоминания — непосильная ноша, а Легарт не давал вырваться, уносил меня подальше от круга огня.

Странная магия, страшная, потому что это магия смерти, призванная уничтожить все вокруг украденной у жертвы стихией. Этой жертвой должна была стать я, но и без моей гибели — вокруг разбушевалось пламя.

Попыталась вырваться из рук Браггитаса. Почувствовала неминуемую беду. У кузена не было сил сопротивляться мне, у меня не было сил вырываться, но из-за собственного упрямства я одержала верх. Вайдил в центре огненного круга закручивал спиралью пылающий вихрь, действуя руками и посохом. С обгоревшей одежды и волос срывались голубые искры и таяли в море пламени. Следовало уделить больше внимания старинным фолиантам в королевской библиотеке, был бы шанс укротить этого зверя вдвоем, но у меня имелось не так уж и много времени. Превозмогая слабость во всем теле и пережидая, пока темные мотыльки перестанут порхать перед глазами, поплелась к месту своей несостоявшейся гибели. Кто-то попадался на пути, люди Браггитаса что-то кричали, но гул в ушах стоял такой, что ничего не слышала. Огнегривый зверь рос рывками, отталкивая хрупких человечков все дальше от себя.

Посреди огненной стихии черным каменным столбом стоял мой наставник. С отчаянной решимостью на искаженном жаром лице к нему уверенной походкой шагал лорд Вардас. Лорд Сарф удерживал короля. Крепко держал. Витгерд вырывался весьма активно, не то что я.

— Нет… — прошептала сквозь подступившие рыдания. — Нет!

Он же ни в чем не виноват! Это все я! Это моя необузданная сила вызвала катастрофу, при чем здесь вайдил Фьерн?!

Где-то в глубине души поняла, что для того, чтобы погасить потустороннее пламя смерти, тоже нужна жертва, но не могла поверить в правду. Нельзя же так…

В эту секунду престарелый наставник посмотрел на меня. Я протянула руку, только было еще далеко, мне бы еще чуть-чуть.

Вайдил произнес что-то одними губами, а потом развернулся.

— Вардас! — закричал он. — Ты знаешь, что делать…

Лучше бы я не смотрела, лучше бы лежала в беспамятстве, тогда не увидела бы всего этого. Никогда не узнала бы, что совершил человек, которого я люблю…

Вардас поднял ладони со скрюченными, будто когти хищника, пальцами. Волна силы ударила прямо в центр — туда, где стоял старый жрец. Серебристый кокон, будто инеевая сверкающая корка, стянул все языки огня и в мгновение ока сжался в песчинку, звонкую искорку. В одну долю секунды все замерло, а потом волна ударила прямо в меня. Грудь обожгло невероятной болью, отчего показалось, что я снова умерла. Только, как в сказке, перед моими глазами разлетелись осколки янтарного кулона и упали на снег вместе с каплями алой крови.

Снег… белый и чистый… как странно. Здесь только что бушевало пламя…

Как болит душа?

Мы знаем, как болит сердце, можем сказать и описать эту боль, но как болит душа? Она болит песней горечи разочарования и потерь. Несбывшимися надеждами, горячими слезами на холодных щеках, вихрем хлопьев снега, падающего с небес и тающего на погребальном костре.

Как болит душа?

Она болит громко и страшно, но, когда хочется кричать, ты молчишь, ибо тишина лучшее, что может дать покой, как мертвым, так и живым.

Грудь жгло не только от боли внутри, вся кожа была обожжена. Я не ощущала ни боли, ни холода, ползла к тому месту, где образовалась воронка от выжженной печати, закрывшей выход пламени, которое готово было пожрать все на много миль вокруг, упившись моею кровью. У меня была надежда, слабая надежда на то, что удар прошел мимо, и наставник — дорогой мне человек — остался если не целым и невредимым, то хотя бы живым.

Обломок обгоревшего посоха, попавшийся на глаза, причинил нестерпимую боль, будто его вонзили мне в сердце.

Почему? Почему именно так?!

Самые хорошие люди жертвуют собой ради спасения других. Как жить в мире, где погибают любимые и близкие? Как жить в мире, где нет больше вайдила Фьерна?

Не имея сил встать, я скулила у самой воронки, потому что даже кричать не могла — вся грудь была иссечена разорвавшимся от запечатывающей магии кулоном из янтаря.

Вот она — цена любви и надежды, так легко рухнувших под силой магии и обстоятельств. Даже талисман не мог выдержать меру, которую отмерила судьба. Да и никогда он не принадлежал мне по-настоящему. Его подарил моей матери в знак великой любви Эмбро Сарф, чтобы он хранил и берег ее. Он действительно несколько раз спас маму от смерти, но от человеческой злобы и зависти так и не сумел спасти.

Я не замечала ничего вокруг. Весь мир сошелся клином на обгоревшем куске древесины, на которой даже сквозь черноту сажи пробивались древние руны. Больше ничего не осталось. Ничего.

Оставалось надеяться на то, что сам вайдил сейчас в лучшем мире, а не по ту сторону печати.

Свое состояние я осознала только тогда, когда подо мной на снегу стало образовываться алое пятно, и я поняла, что не слышу ни одного звука. Кто-то взял меня за плечи, перевернул, передо мной возникло лицо лорда Вардаса.

От неожиданности я застонала. Он что-то говорил мне, но я не слышала, не могла разобрать его слов.

— Гинтаре… девочка… — Майло наклонился и поцеловал меня.

Зачем? Я почти умерла. До исхода духа из тела осталось всего ничего. Но, как только горячие губы коснулись губ, почувствовала, как в меня проникла капля силы, лучик жизни.

— Прости… — прошептал Вардас. — Больше ничего не осталось.