Михаил Коссой - Принцесса идет искать. Хроники Эвы Лины Маунтенар Декрой

Принцесса перестала краснеть от неловкости и начала краснеть от злости. Что за морковкины бега-то, в самом деле? Он вот стоит себе ровно, и хоть бы что! А она сама прямо испрыгалась вся, как свинячья шкварка на сковороде! То скучает, то волнуется, то краснеет, а то и все одновременно! Принцесса вознамерилась было крутануться на пятках и рвануть прочь, но не успела.

– Ваша мать, королева Эйна, – сказал Элладайн, а потом снова назвал имя, но только так, как оно звучало на ее языке, – Аннина Млата, перед смертью просила вашего отца не выдавать вас замуж против вашей воли.

Принцесса боялась его прервать неосторожным вздохом, напрочь забыв о всяких неловкостях.

– Он обещал ей, – Элладайн помолчал. – Поклялся.

Было такое ощущение, будто принцесса только что сама с собой познакомилась. Ее биография внезапно наполнилась множеством понятных теперь деталей: «Значит, мама меня… А какая же у меня воля?.. Откуда же он может… И где искать того, кто…» Поверх всего заревом полыхало: «Вот почему отец никогда не заговаривал на эту тему!» Принцесса пыталась сообразить, что из этого следует, но соображения так мельтешили, что пришлось опереться на плетень.

– Вы же… – принцесса попыталась сосредоточиться на Элладайне. – Вы хорошо ее знали?

Где-то далеко за спиной звенели удары железа по железу.

– Она была принцессой Белоречья. Мы с вашим отцом, тогда еще принцем, отправились помочь им в войне с баурами. Так он с ней познакомился, – Элладайн помолчал. – И я с Ее Величеством тоже…

Элладайн отпил из кружки. Принцесса вглядывалась в другой берег озера так, словно там начиналось Белоречье, хотя на самом деле оно было у нее за правым плечом, за кузницей, за стенами торгового города Эдденвера, и дальше за пиками Белого Хребта, и еще дальше, за двумя другими королевствами.

Конечно, принцесса знала эту историю. Элладайн не сказал ничего нового, но что-то неожиданное было в его простых интонациях. Когда принцессе рассказывали об этом походе на уроках, она слушала так же, как слушала о подвигах далекого предка, короля Муна, и прочих фамильных преданиях – отстраненно. Элладайн же лично спасал Белоречье от диких кочевников, гулял на королевской свадьбе, сопровождал королевскую чету в двухмесячном путешествии обратно в Арранту. Да и после этого он был знаком с королевой до тех пор, пока она не умерла от простуды, когда ее дочери, то есть самой принцессе, было всего четыре года с небольшим.

Оттого что Элладайн лучше знал ее мать, чем она сама, принцессе стало казаться, что и ее он знает лучше, чем она саму себя. С озера потянуло холодным воздухом. Принцесса нахмурилась. Надо как-то срочно восполнить пробел. С чего начать-то?

– У меня от мамы осталось только это, – принцесса подняла левую руку с колечком на среднем пальце, подарком, который она получила только на собственное шестнадцатилетие. – На шкатулке написано: «Дыхание согревает ветер». Что это значит?

Элладайн покачал головой.

– Может быть, это что-то значит в Белоречье, – сказал он. – Там другая земля.

Принцесса смотрела на простое кольцо серебряного плетения с большим прозрачным камнем в середине и еще четырьмя маленькими попарно по сторонам. Иногда ей казалось, что они могли светиться сами, например как сейчас, хотя, возможно, это просто отражалось белое небо.

– Какая она была?

Настал черед Элладайна изучать противоположный берег. Принцесса ждала. Элладайн еле слышно вздохнул, посмотрел на принцессу и сказал просто и ровно, как нечто само собой разумеющееся:

– Она умела вдохновлять.

Ветер с озера шуршал в ушах. Принцесса и рыцарь молча и неподвижно смотрели друг на друга. И хотя на лице его по-прежнему не было определенного выражения, его взгляд теперь не прятался, а согревал ее всю целиком.

Он не произнес ничего особенного, не сопроводил фразу ни движением брови, ни улыбкой, но принцессе казалось, что сама эта пауза рассказывает ей что-то еще и еще и она узнает и понимает все больше о нем, о себе, о матери. От этого постепенно разгонялось сердце, странным образом расправлялись плечи, вытягивалась спина. Дыхание сделалось глубоким и горячим, и принцесса понимала уже абсолютно все, кроме того, что же именно она понимает! Мысли выбило из головы, и в ней стало белым-бело, как на заснеженном озере.

Продолжать стоять так было невозможно, но пошевелиться было еще невозможнее. Принцесса поняла, что сейчас она…

– Ваше Высочество! – ворвался голос Клифа, Элладайн опустил взгляд, принцесса выдохнула, повеяло сырым озерным холодом. – Мастер просит вас еще раз примерить!

Элладайн сделал вежливый жест рукой в перчатке, пропуская ее вперед. Принцесса осторожно пошла к кузнице, сжимая кружку двумя ладонями. Во рту пересохло, но она не стала пить, боялась расплескать – руки то и дело вздрагивали. Ей потребовалось заметное волевое усилие, чтобы выполнить указания мастера и держать в кулаке какую-то деревяшку, пока он делал на ней пометки.

– Вот и все. Все уже! Спасибо вам, Ваше Высочество, – мастер учтиво наклонил голову. – Теперь мое дело. Заготовка-то уже есть, основная работа позади, остались пустяки. Дней восемь работы.

– Восемь? – принцесса глянула на Элладайна.

– Это при учете, что с тремя помощниками! – поднял палец Кохт. – Да с Бушкой на подхвате. Подравнять, закалить, отпустить еще. Все времени требует.

– Мне придется ожидать в Эддонвене восемь дней?

– Привезу вам! Сам привезу. Но быстрее никак. Уж простите, Ваше Высочество. Если быстрее надо – могу вилы вам сделать. К вечеру готовы будут, – мастер показал рукой в угол, где громоздились вилы, косы, мотыги, грабли, грудой лежали подковы и прочее железо. – Хорошие, кстати, вилы сделаю. Сено метать – одно удовольствие будет. А?

Принцесса даже растерялась, потому что кузнец говорил все это совершенно серьезным тоном. Она раза три хлопнула ресницами, пока наконец не собрала себя, вилы и сенокос в одну картинку и не поняла, что это шутка.

– Хорошо, – улыбнулась принцесса. – Я не тороплюсь. Будет больше времени для занятий!

На обратном пути принцесса большую часть времени молча смотрела в окно кареты, до самого носа завернувшись в меховой полог. Пейзаж – различные сочетания черных веток на белом фоне – не мог бы так долго удерживать ее внимания, но она и сама не сказала бы, что видела в окне вместо него.

С Клифом она местами больше не менялась. Пришлось бы ехать рядом с Элладайном, и, того и гляди, завязался бы разговор, а она еще от предыдущего не отошла. С ним разговаривать как в проруби купаться: пока бултыхаешься в ней, ничего не соображаешь, а впечатлений хватает на год.

– Скажи мне, Лавейна, – неожиданно произнесла принцесса после долгого молчания, – я тебя вдохновляю?