Михаил Коссой - Принцесса идет искать. Хроники Эвы Лины Маунтенар Декрой

Результат ее бурной деятельности получился несколько хаотичным. На каждом листе треть написанного оказалась зачеркнутой, другая треть вписана мелкими буквами или вообще боком, а стрелочки, которыми принцесса пыталась указать порядок чтения, кажется, запутывали дело еще больше. Ну, что делать? Переписывать начисто у нее уже не было сил. Зато с первого взгляда ясно, что события были сложными! Принцесса сгребла бумаги в охапку, прижала их к груди и решительно направилась из своих апартаментов в комнаты отца. Ему предстояло трудное испытание.

Принцесса вышла в проход, соединяющий две жилые стороны королевского этажа в задней части здания, прошла мимо зева винтовой лестницы, кивнула охраннику и плечом отворила тяжелую дверь. Ей оставалось пересечь гардеробные комнаты королевской половины – это она проделала без проблем – и постучаться в опочивальню, тут возникли трудности. Принцесса уже занесла руку, но сквозь едва приоткрытую дверь услышала голоса. Один принадлежал королю, а второй баронессе Ольмине Моделар – частой гостье королевского замка. Они беседовали.

Принцессу стремительно охватило всепоглощающее любопытство, но понимая, что, скорее всего, потом придется писать: «В тот момент я поступила неправильно, но…», она преодолела порыв и двинула руку к двери.

– Сейчас она сидит у себя и пишет мне отчет о том, что с ней приключилось за год, – сказал король, когда костяшки пальцев уже практически коснулись дверной доски.

Принцесса успела разжать кулак и бесшумно опереться о дверь ладонью. Король и баронесса не просто беседовали, они беседовали о ней самой! Хотела бы принцесса посмотреть на того, кто в таких обстоятельствах смог бы себя заставить не подслушивать!

– Бедная девочка! – мягко сказала баронесса Моделар.

Принцесса вздернула брови.

– Думаешь, не стоило ее просить об этом?

– Конечно стоило. Это очень полезно, – судя по голосу, баронесса улыбалась. – Но от этого ничуть не легче – описать все так, чтобы понравиться и тебе, и себе одновременно.

Принцесса перекатила глаза слева направо. Неужели баронессу тоже заставляют писать отчеты? А иначе откуда она знает?

– Полагаешь, это чересчур? Я всегда старался научить ее размышлять. Смотреть на вещи с разных сторон.

– Это все знают. Но уверяю тебя, – продолжала баронесса ласково, – в некоторых случаях она была бы счастлива, если бы ты ее просто выпорол.

– О да! – чуть не закричала принцесса, но вовремя зажала рот ладонью.

Некоторые отцовские штучки она бы действительно с радостью обменяла на методы королевской кухарки, которая особенно неудачных служанок не стеснялась и полотенцем по спине отхлестать.

Например, когда отец запрещал принцессе идти на конюшню играть с мальчишками в конкон, то было ясно, что он тиран и самодур, и можно было пойти в свою комнату и беситься там от несправедливости. Или можно было сбежать через окно, наиграться вдоволь, а потом соврать, что бесилась в комнате, чувствуя себя при этом героем, сопротивляющимся тирану и самодуру. Никаких хлопот!

Но король почти никогда ничего ей не запрещал! Он кратко, но весомо объяснял, почему, с его точки зрения, принцессе не стоит в данный момент играть в конкон на конюшне, после чего предлагал ей решать самой. И это превращало жизнь принцессы в кошмарный ужас! Если она оставалась в комнате, то чувствовала себя тираном и самодуром, от которого не сбежишь! А если шла на конюшню – то просто дурой, потому что объяснения отца всегда, как назло, оказывались довольно обстоятельными и разумными. Попробуй выбери!

– Я пытался научить ее принимать самостоятельные решения, – попытался объяснить король.

– У тебя получилось! – похвалила его баронесса. – Но ты же не думал, что все ее решения тебе понравятся?

– Это действительно трудный момент, – усмехнулся король. – Некоторые ее поступки приводят меня в ужас.

– Это не имеет отношения к качеству решений. Ты просто волнуешься за нее.

– Наверное, – король помолчал. – По большому счету я понимаю, что мне не в чем ее упрекнуть. Хотя в некоторых случаях я бы поступил по-другому.

Принцесса посмотрела на прижатые к животу листы многострадального отчета. Похоже, отец прошел испытание, не прочитав ни строчки. Получалось, что он знал, что она напишет заранее! Это было не очень-то честно!

– Было бы странно, если бы старый бородатый монарх и юная девушка с южным темпераментом поступали одинаково, – сказала баронесса.

– Признаюсь, иногда очень хочется приковать ее за ногу к стене. Было бы спокойнее.

– Она любит и уважает тебя как раз потому, что ты этого не сделал.

– Да?

– Она тебя обожает!

Ого! Говорят, подслушивать плохо! А как еще о таком узнаешь?

– Только поэтому тебе удается заставить ее писать отчет, не приковывая к стене, – продолжала баронесса. – Иначе, поверь, она бы уже сбежала через окно.

Что-то баронесса слишком много о принцессе знает! Неужели она такая прозрачная и очевидная? Это было несколько досадно.

– Апельсин сладкий, – вдруг сказал король. – Сполосну руки. Польешь?

Зашумело отодвигаемое кресло. Принцесса на цыпочках пролетела обратно через гардероб, выскользнула за дверь, улыбнулась стражнику и прошла в свои комнаты. Остановилась она у себя в спальне и только тут заметила, что по-прежнему прижимает к животу стопку исписанных, но, похоже, теперь никому не нужных бумаг. Бросить их в камин?

Впрочем, пусть пока лежат. Принцесса подошла к сундуку, который стоял в изножье ее кровати, и откинула крышку. Здесь хранились все ее ценности: любимая тряпичная кукла на проволочном каркасе, сундучок с сушеными цветами и листьями, шкатулка с разными записками, узловатая веревка с трехлапым чугунным крюком – последнее как раз для побегов через окна. Принцесса скатала листы со своей писаниной в рулон, обвязала обрывком тесемки, положила в сундук. Может, покажет отцу завтра. Или он будет лежать тут – такой же ненужный, как и все остальное. Принцесса не помнила, когда последний раз играла с куклой или разглядывала гербарий. И уже прошло больше года, с тех пор как она последний раз вылезала в окно.

Принцесса села на кровать и посмотрела на гобелен, который висел на стене – на нем были тридцать четыре овцы и веселая пастушка. Интересно, заставлял ли ее отец писать годовые отчеты? «Я оставила отару без присмотра, потому что хотела втайне проследить за одним симпатичным пастухом…» Или она такая веселая, потому что вместо отчетов ее просто пороли?

Принцесса повалилась назад, упала спиной на покрывало и уставилась в потолок. Как там сказала баронесса? «Она тебя любит и уважает»? Что ж, принцесса действительно считает отца умным, добрым, понимающим и внимательным. С этим никаких проблем. Проблема в том, что по этой самой причине невозможно игнорировать его мнение. И в момент, когда их взгляды расходятся, нужно выбирать, что для нее более жизненно необходимо – понравиться себе или ему.