Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Да, но разве она не умерла девственницей? – спрашивает Такер от двери.

Анджела готова к этому вопросу. И тут же начинает рассказывать о королеве-девственнице и о том, как Елизавета использовала этот образ, чтобы сделать ее статус незамужней девы более привлекательным.

Такер ухмыляется и прислоняется к задней стене.

– Сэр Такер, – внезапно перебиваю я Анджелу.

– Да?

– Полагаю, вам следует говорить: «Да, ваше величество», – говорю я своим самым надменным тоном.

Я не позволю ему издеваться надо мной перед всем классом.

– Да, ваше величество , – саркастично отвечает он.

– Вам стоит следить за своими словами, мистер Такер, ведь за это легко можно попасть в тюрьму.

Он усмехается и смотрит на мистера Эриксона.

– С чего это она мне приказывает? Правитель этого класса Брейди.

– Сегодня она королева, – откидываясь на спинку стула, говорит мистер Эриксон. – На твоем месте я бы послушался ее совета.

– Можно лишить его титула, – предлагает Брейди, явно не переживая из-за того, что я захватила его трон. – Сделай его крепостным.

– Да, – поддакивает Кристиан. – Пусть станет крепостным. Это самая ужасная участь.

Бедного крепостного Кристиана уже несколько раз убивали на уроках истории Британии. Помимо того, что он погиб от Черной чумы в первый же день, он умирал от голода, ему отсекали руки за кражу буханки хлеба и его на потеху затоптала лошадь хозяина. Поэтому сейчас он Кристиан Пятый.

– А можно вообще от него избавиться. Бросить в лондонский Тауэр. Или приказать четвертовать. Или растянуть на дыбе. Или применить раскаленную грушу [26] Груша – орудие пытки, состоящее из винта, к которому прикреплены расходящиеся в стороны лепестки. Данное приспособление вставлялось в отверстие человека, и винт постепенно выкручивался, отчего лепестки раскрывались и разрывали внутренности. , – с улыбкой говорит мистер Эриксон.

Трудно не восхититься учителем, который предлагает смерть через применение раскаленной клизмы.

– Думаю, нам следует проголосовать, – говорю я, равнодушно глядя на Такера и вспоминая, как он чуть не сжег меня на костре, словно ведьму.

Месть сладка.

– Все, кто за смерть еретика сэра Такера, поднимите руку, – тут же предлагает Анджела.

Я оглядываю класс и вижу поднятые руки. Все «за». Кроме Такера, который стоит у дальней стены, скрестив руки на груди.

– Значит, смерть через применение раскаленной груши, – объявляю я.

– Сейчас запишу! – радостно восклицает мистер Эриксон.

– Раз вопрос решен, – пристально глядя на меня, говорит Анджела, – позвольте мне рассказать вам о поражении испанской армады.

Я бросаю торжествующий взгляд на Такера. И вижу, как один уголок его губ поднимается в полуулыбке. А затем он кивает мне, признавая свое поражение.

Очко присуждается Кларе. Вперед, девочка!

– Что это было? – шипит Анджела, когда мы идем в туалет после урока.

– Ты про историю с Такером? И не говори. Чего он все время ко мне цепляется?

– Нет, я про то, как ты отключилась посреди речи, заставляя меня краснеть перед классом.

– Прости, – говорю я. – У меня было видение. Как долго я не реагировала?

– Секунд десять. Но это были самые долгие десять секунд в моей жизни. Я уже подумывала дать тебе пощечину.

– Прости, – повторяю я. – Но это зависит не от меня.

– Я понимаю. Все нормально.

Мы врываемся в женский туалет и заходим в кабинку для инвалидов. Анджела расстегивает платье, а когда я выбираюсь из него, развязывает корсет. Я тут же вздыхаю от облегчения и наконец делаю глубокий вдох.

– Ты видела лесной пожар? – спрашивает она, перед этим выглянув за дверь, чтобы убедиться, что мы в туалете одни.

– В этот раз нет.

Анджела с хитрой улыбкой протягивает мне свитер.

– Ты видела Кристиана.

Я чувствую, как краснеют щеки.

– Да.

Осторожно сняв диадему, я протягиваю ее Анджеле, а затем стягиваю нижнюю рубашку через голову.

– Значит, ты посмотрела на Кристиана в классе, а затем увидела его в будущем. Это настоящее безумие, Клара.

– Ты мне это говоришь? – Я натягиваю джинсы и подхожу к зеркалу, чтобы посмотреть, что у меня с волосами. – Тьфу. Мне же еще надо умыться.

– И что случилось в будущем?

– Ничего, – тут же отвечаю я. – Ты же сама сказала, что прошло всего секунд десять. Что могло произойти за это время?

Я поворачиваю кран, а затем опускаю голову, чтобы ополоснуть лицо, и белая пудра растворяется на ладонях, стекая в слив. Вода приятно холодит разгоряченную кожу. Анджела протягивает мне бумажное полотенце, и я вытираю им лицо, а затем и ярко-красную помаду с губ. Она достает расческу из рюкзака и начинает вытаскивать шпильки из моих волос.

– И совсем ничего нового? – интересуется она, посмотрев на меня через зеркало. – Ни одного нового кусочка в видении?

Я вздыхаю. Что мешает мне сказать ей? Все равно она так или иначе узнает правду. Она очень проницательна и настойчива.

– Он… – начинаю я. – Мы… держались за руки.

– Серьезно? – восклицает Анджела. – Так вы двое полюбите друг друга!

– Нет! – протестую я. – Хотя это возможно. Но я не знаю, кто мы друг другу. Мы же просто держимся за руки. Это ничего не значит.

– Ну-ну . – Анджела недоверчиво смотрит на меня, проводя расческой по моим волосам, покрытым лаком. – Хватить нести чепуху! Ты же по уши втрескалась в него.

– Да я его почти не знаю. Ай! Поаккуратнее!

– Ну, я знаю его с детского сада, – говорит Анджела и, не обращая внимания на мои протесты, продолжает распутывать мои волосы. – И поверь мне, Кристиан Прескотт такой, каким ты его видишь. Он умный, веселый, милый и, о да, горячее, чем ад в июле.

– Похоже, это ты в него втрескалась, – отмечаю я.

– В восьмом классе нас с ним пригласили на день рождения Авы Питерс. Там играли в бутылочку. И стоило мне ее крутануть, как горлышко указало на Кристиана. Поэтому мы прокрались на заднее крыльцо и поцеловались.

– И что дальше? – спрашиваю я.

– Ну, это было нормально. Но ни искры. Ни химии. Ничего. Казалось, словно я целуюсь с собственным братом. Так что не волнуйся, он весь твой, Клара.

– Эй, не забывай, что эти видения – моя работа, – говорю я. – А не свидания. К тому же он принадлежит Кей, так что хватит этих сумасбродных бесед.

Она усмехается.

– Кей хорошенькая. И она достаточно умна, чтобы привлечь его внимание. Но при этом она всего лишь обычная старшеклассница. А ты – ангельское существо. А значит, умнее и привлекательнее ее во всех отношениях. Ты даже генетически лучше нее. Ладно, с волосами у тебя беда. Этот цвет испортил бы кого угодно. Но при этом ты невероятно сексуальная. Как Скарлетт Йоханссон, только грудь поменьше. Поверь, каждый парень в Старшей школе Джексон-Хоула знает тебя. – А затем добавляет: – Кроме того, отношения Кристиана и Кей почти закончились.