Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Большинство лошадей для подобных соревнований обучают профессионалы, и они стоят более сорока тысяч, – говорит он. – Но не Мидас. Такер воспитывал его сам еще с тех пор, когда тот был жеребенком.

– Ничего себе.

Такер выглядит смущенным. Он потирает затылок, как делает всегда, когда ему дико неловко от того, куда зашел разговор.

– Жаль, что я не бывала на твоих соревнованиях, – говорю я. – Держу пари, на это интересно посмотреть.

– Уверен, в этом году у тебя будет такая возможность, – говорит мистер Эйвери.

– Классно! – восклицаю я, поставив локоть на кухонный стол и опустив на руку подбородок, после чего широко улыбаюсь Такеру. Я понимаю, что мне не стоит дразнить его. Но надеюсь, что если стану вести себя как обычно, то его подозрения рассеются.

– Пошли в сарай, покажем Мидасу его новую уздечку, – говорит Такер.

Он уводит меня из дома в сарай. Как только мы заходим в стойло, конь тут же подходит к нему, настороженно навострив уши. У Мидаса шкура красивого коричневого цвета и большие понимающие карие глаза. Такер поглаживает его морду, а затем надевает новую уздечку, которую подарили родители.

– Ты должен был мне сказать, что у тебя сегодня день рождения, – говорю я.

– Я собирался, но потом нас чуть не съел гризли.

– Да уж. А как же Венди? – спрашиваю я.

– А что с ней?

– Ну у нее ведь тоже день рождения. Я худшая подруга на свете. Надо было отправить ей что-нибудь. Вы уже обменялись подарками?

– Пока нет. – Такер поворачивается ко мне. – Но она уже сделала мне самый прекрасный подарок.

От того, как он на меня смотрит, по коже бегут мурашки.

– Какой?

– Тебя.

Я не знаю, что на это ответить. Это лето оказалось совсем не таким, как планировалось. Я не должна сейчас стоять посреди сарая с голубоглазым ковбоем, который смотрит на меня так, словно собирается поцеловать. И мне не следует желать этого поцелуя.

– Что мы делаем? – спрашиваю я.

– Морковка…

– Не называй меня так, – дрожащим голосом говорю я. – Это не я.

– А кто же ты?

– Ну, еще час назад ты считал меня каким-то уродцем.

Он нервно проводит рукой по волосам и смотрит мне прямо в глаза.

– Я никогда не считал тебя уродцем. Скорее… скорее уж волшебницей или кем-то в этом роде. Мне всегда казалось, что ты слишком совершенна для обычного человека.

Мне так хочется показать ему, кто я такая. Влететь на сеновал и с улыбкой рассказать всю правду. Мне хочется, чтобы Такер узнал меня настоящую.

– Я знаю, что наговорил сегодня много глупостей, но ты нравишься мне, Клара, – говорит он. – Ты мне действительно нравишься.

Кажется, он впервые произнес мое имя.

Вот только в моих глазах видится сомнение.

– Все в порядке. Ты не обязана мне что-то говорить. Я просто хотел, чтобы ты это знала.

– Прости, – отвечаю я.

Он – мой способ отвлечься. А ведь у меня есть предназначение и долг. Я приехала сюда не ради него.

– Такер, я не могу. Я должна…

Его лицо мрачнеет.

– Скажи мне, что это не из-за Кристиана Прескотта, – просит он. – Скажи, что ты забыла этого парня.

Во мне тут же вспыхивает гнев от того, как снисходительно звучит его голос, словно я какая-то глупая влюбленная девочка.

– Ты не все обо мне знаешь, – пытаясь не сорваться, говорю я.

– Так расскажи мне.

От его хрипловатого голоса, наполненного эмоциями, по спине бегут мурашки.

– Нет.

– Не думаю, что ты хочешь встречаться с Кристианом Прескоттом, – говорит он.

– Откуда ты можешь знать, чего я хочу?

– Знаю. Потому что знаю тебя. Он не в твоем вкусе.

Я беспомощно смотрю на свои руки, боясь поднять на Такера глаза.

– Еще скажи, что ты в моем вкусе.

– Думаю, так и есть, – соглашается он.

А затем сокращает расстояние между нами и обхватывает ладонями мое лицо прежде, чем я успеваю подумать о том, чтобы остановить его.

– Такер, пожалуйста, – выдавливаю я дрожащим голосом.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, Клара, – говорит он. – Уверен в этом.

Если бы я могла рассмеяться над его словами. Рассмеяться, отступить и сказать, что это глупости и он ошибается.

– Давай, убеди меня, что это не так, – бормочет он, и его дыхание скользит по моему лицу.

Я смотрю ему в глаза и вижу в них обжигающее пламя. Мысли разлетаются. И хотя его губы так близко к моим, он еще сильнее притягивает меня к себе.

– Такер, – выдыхаю я, а затем он целует меня.

Меня уже целовали. Но я никогда не испытывала чего-то подобного. Несмотря на всю свою дерзость, он целует меня с удивительной нежностью. Продолжая сжимать мое лицо в руках, Такер медленно и осторожно прижимается губами к моим губам, словно запоминая, как мне нравится. Мои глаза закрываются. Голова кружится от его запаха: травы, солнца и терпкого дезодоранта. Он снова целует меня, но в этот раз чуть сильнее, а затем отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

Но мне не хочется, чтобы он останавливался. И все остальные мысли просто вылетают из головы. Я открываю глаза.

– Еще, – шепчу я.

Уголок его рта приподнимается, а затем я целую его, но в этот раз не так осторожно. Такер отпускает мое лицо и обхватывает меня за талию, притягивая к себе. Из его рта вырывается тихий стон, и от этого звука я теряю последний разум. Лишаюсь последних здравых мыслей. Поэтому обвиваю руками шею Такера и, не сдерживаясь, целую его. Я чувствую, как колотится его сердце, как учащается его дыхание, как сжимаются его руки вокруг меня.

И тут я понимаю, что чувствую то же, что и он. Как долго он ждал этого момента. Как ему нравится сжимать меня в своих объятиях. Как он наслаждается запахом моих волос. Как очарован тем, как я смотрела на него сейчас с раскрасневшимся лицом и блестящими от желания глазами. Как любовался моими губами, а сейчас так сходит с ума от их вкуса, что у него слабеют колени. Но ему совсем не хочется выглядеть слабым передо мной. И он отшатывается, его дыхание учащается. А руки опускаются.

Я открываю глаза.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Но из его рта не вылетает и звука. А лицо побледнело, несмотря на золотистый загар. И тут я понимаю, что в темном амбаре вдруг стало слишком светло, и этот свет волнами исходит от меня.

Я обрела венец. Такер шокированно смотрит на меня. Я чувствую, насколько он потрясен. Свет проникает сквозь одежду, не скрывая ничего от его глаз, оставляя меня практически голой. Я резко выдыхаю. Внутри что-то болезненно скручивается от ужаса, отражающегося на его лице, и от этого сияние тут же гаснет. Но я все еще чувствую его внутри, даже после того, как в амбаре темнеет.

– Прости, – говорю я.

Краски медленно возвращаются на его лицо.

– Не знаю, что… – начинает он, но останавливается.

– Прости. Я не хотела…

– Кто ты?