Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Потому что в видении я уношу его подальше от огня. Не это ли называется спасением?

– Ты делаешь только это?

Я отворачиваюсь от ее пронзительного взгляда. «Мы предназначены друг другу», – эта мысль засела у меня в голове, как кусок стекла с моего последнего видения. Я снова и снова прокручиваю это в мыслях, пытаясь понять, могла ли неверно истолковать то, что это означало. Я не хочу влюбляться в Кристиана Прескотта. Больше нет.

– Не знаю, – отвечаю я, – но все равно буду там. И спасу его.

– Ты должна выполнить не какое-то случайное поручение, Клара, – тихо говорит мама. – Это твое предназначение, цель твоего существования на земле. И пришло время его исполнить. Вчера в округе Титон объявили повышенную пожароопасность. Огонь может вспыхнуть в любую минуту. Ты должна сосредоточиться. Ты не можешь сейчас позволить себе отвлечься. Мы говорим о твоей жизни.

– Да, – вздернув подбородок, соглашаюсь я. – Это моя жизнь.

Что-то часто я говорю эту фразу в последнее время.

Мамино лицо бледнеет, глаза тускнеют, а взгляд застывает. Однажды утром, когда мы были детьми, Джеффри нашел свернувшуюся гремучую змею на нашем заднем дворе. Тогда мама отправилась в гараж и вернулась оттуда с мотыгой. Она приказала нам держаться подальше, а затем замахнулась и одним ударом отрубила змее голову.

И сейчас у нее такое же выражение лица. Мужественное и решительное. Не передать словами, как это пугает меня.

– Мама, все в порядке, – пытаюсь успокоить ее я.

– Нет, не в порядке, – невероятно медленно произносит она. – Ты наказана.

Той ночью я впервые решаюсь выскользнуть из дома. На самом деле это невероятно просто – нужно лишь открыть окно, вылезти наружу и удержаться на краю крыши пару мгновений, чтобы вызвать крылья и улететь. Но всю свою жизнь я была послушной дочерью и не перечила маме. Я ни разу не пыталась сойти с пути, на который она мне указала. И от этого простой акт неповиновения ложится на сердце таким тяжелым грузом, что трудно даже подняться в воздух.

Я приземляюсь за окном Такера. Он откинулся на спинку кровати и читает комикс «Люди Икс». И при виде этой картины на моем лице появляется улыбка. Видимо, он подстригся перед нашим завтрашним свиданием, потому что его волосы стали короче, чем вчера. Я тихо стучу по стеклу. Он поднимает глаза и улыбается, показывая, как рад меня видеть. И от этого у меня сжимается сердце. Как же хорошо, что меня не выбрали стать посланником божьей воли. Ненавижу приносить плохие новости.

Он прячет комикс под подушку и подходит к окну. Ему приходится приложить все свои силы, чтобы открыть раму, потому что от горячего и тяжелого воздуха дерево рассохлось. Его взгляд на мгновение замирает на моих крыльях, и я вижу, как Такер пытается сдержать инстинктивный страх, который испытывает каждый раз, когда сталкивается с фактом, что не все в мире такое, как кажется. А затем тянется и берет меня за руку. Я прячу крылья и пытаюсь улыбнуться.

– Привет, – затянув меня к себе в спальню, говорит он. – Что случилось? Ты выглядишь… расстроенной.

Он подводит меня к своей кровати, и я тут же сажусь. После чего Такер берет стул и усаживается напротив меня. В его глазах плещется тревога, но внешне он спокоен, словно готовится принять все, что бы я ему ни сказала. «Я с тобой», – читается в его взгляде.

– Ты в порядке? – спрашивает Такер.

– Да. Вроде как, – отвечаю я, а затем решаюсь признаться: – Но меня не должно быть здесь. Меня наказали.

Он выглядит смущенным.

– И надолго?

– Не знаю, – жалобно выдавливаю я. – Мама не сказала. Так что возможно все.

– Но почему? Что ты натворила?

– Ну…

Как объяснить ему, что моя вина лишь в том, что я отказалась пойти на свидание с Кристианом Прескоттом? Что мама наказала меня за утаивание моих отношений с Такером? Хотя, по сути, я их и не скрывала. А просто не говорила ей, потому что знала, как ей это не понравится. Вот только такой реакции я не ожидала.

– Твоя мама не одобряет отношений со мной? – спрашивает Такер, видимо, что-то прочитав на моем лице.

Мне ненавистна боль, которая отражается в его голосе. Ненавистно видеть на его лице маску «Храброго Эйвери». Это несправедливо. Такер из тех парней, о которых мамы мечтают для своих дочерей. Он почтителен, вежлив и зачастую ведет себя по-джентльменски. К тому же не курит, не пьет, а на его теле нет безумного пирсинга или татуировок. Он просто подарок.

Но маме на это наплевать. Объявив о своем наказании, она призналась, что, будь я обычной девушкой, ей бы и в голову не взбрело возражать против моих отношений с Такером Эйвери. Но я не обычная. И у меня есть предназначение. Которое никак не связано с моим парнем.

– Это из-за Кристиана? – интересуется он.

– Вроде того, – выдыхаю я.

– И почему же?

– Мне следует сосредоточиться на нем. Мама считает, что ты лишь отвлекаешь меня, поэтому и наказала.

Знаю, он заслуживает объяснения получше, но мне не хочется об этом говорить. Не хочется чувствовать, что я словно бы изменяю ему, хотя, по сути, это не мой выбор. Вот только именно так он на меня сейчас смотрит.

Несколько мгновений Такер просто молчит.

– А как считаешь ты ? – наконец спрашивает он.

Я колеблюсь. Мне не известно ни об одном носителе ангельской крови, который бы не выполнил свое предназначение. Да я вообще о них ничего не знаю. Кажется, в случае неудачи они чахли и умирали. По крайней мере, так говорила мама. С ее слов, наказание всегда было суровым и неизбежным. Ведь именно для этого я появилась на свет.

– И сама не знаю, – признаюсь я.

Только это неверный ответ. Такер протяжно выдыхает.

– Видимо, нам придется встречаться с другими людьми. По крайней мере, тебе.

– Что?

Он отворачивается.

– Ты бросаешь меня?

Я смотрю на него, чувствуя, как мое тело сотрясает такая сильная дрожь, словно началось землетрясение. Он выдыхает, проводит пальцами по коротко стриженным волосам и вновь смотрит мне в глаза.

– Судя по всему, да.

Я встаю.

– Такер, нет. Я разберусь с этим. Как-нибудь.

– Твоя мама не знает, верно?

– Про что?

– Она не знает, что ты рассказала мне о себе. Что я знаю об ангельской крови и обо всем, что с ней связано.

Я вздыхаю и качаю головой.

– А если она узнает, то тебя ждут большие неприятности.

– Это не важно…

– Это важно . – Он начинает расхаживать по комнате. – Я не собираюсь портить тебе жизнь, Клара. И стоять на пути у тебя и твоей судьбы.

– Пожалуйста, не надо.

– Все будет хорошо, – говорит он так, словно успокаивает не меня, а себя. – Может, после пожара, когда ты его спасешь и все закончится, мы сможем вернуться к тому, на чем остановились.

– Да, – тихо соглашаюсь я.