Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

Трещали, ломаясь, куриные кости жареных окороков. Во все стороны летели объедки хлеба и куски пирога. Хрустела на зубах редиска, и брызгали струи помидорного сока. Квас, компот и молоко рекой лились по подбородку.

Солдаты зычно смеялись, чавкали за обе щёки, вытирали жирные пальцы об домотканые, вручную вышитые полотенца. И жизнерадостно скалясь, призывно махали деревенским.

– Эй! Не стой там! Тоже ест иди! – гортанно кричали они сквозь сытый хохот.

Лишь полицаев не звали на пир. Те, всё так же под присмотром офицеров, по-прежнему шерстили избы. Теперь они опустошали все припасы, не оставляя ничего.

Зверски круша двери кладовок, полицаи волокли наружу мешки с мукой и крупами. Вскрывая крышки погребов, катили бочки квашеной капусты, кадушки с огурцами и белые банки топлёного сала со шкварками. Отбирали весь сахар, соль, перец, сушёные фрукты, кульки макарон и даже лавровый лист.

Это уже было страшнее отъёма кур и вареной картошки.

Деревню обрекали на голод не в самое ближнее время, а прямо сегодня, сейчас! А сверх того – ещё громили в щепки и переворачивали всё, что видели в домах, стремясь добраться до любых углов, где мог бы быть тайник или скрытый подпол. Старики в отчаянии заголосили громче.

Свой настоящий страх тогда познал и Витя.

Как только в дальних избах послышались первые крики вперемежку с диким грохотом, мама схватила его за плечо:

– Скорее, домой!

Стремглав они кинулись меж заборов и влетели на своё крыльцо, когда во двор их соседки, бабы Сейды, уже входили трое полицаев. Ещё двое сразу же направились к дому Совиных. Витя с мамой едва успели вбежать в кухню.

– Мама, прятать?! – лихорадочно спросил Витя, кивнув на жестяные банки с крупой.

– Наоборот! Доставать! – крикнула мама и спешно начала распахивать все шкафчики в серванте.

В сенях с силой хлопнула дверь, загрохотали сапоги и через секунду в кухню ввалились те двое полицаев.

Мама быстро обернулась к ним.

– Пожалуйста, не ломайте ничего! Мы сами вам всё отдадим! – проговорила она второпях.

Первый полицай – низкорослый и круглый, как репка – бросился к серванту, мимоходом оттолкнув Витю с дороги. Упав на колени, Репка тут же принялся сгребать пакеты с рисом и пшеном, что стояли в нижней тумбе.

Второй – худой и щуплый, дохлый, его все звали Шнурком – стоял в дверном проёме и жадно рыскал глазами вокруг.

– Открывай погреб! – крикнул Репка маме, кидаясь от серванта к стенным полкам, где были разные приправы.

– Там пусто. Я покажу! – выдохнула мама.

– Пожрать чего-нибудь есть? – хрипло пролаял, наконец, Шнурок и сглотнул.

В глазах его сверкал голодный блеск, а руки мелко, судорожно дрожали.

– Так ваши у колодца же едят… – простодушно удивился Витя.

– Заткнись! – взъярившись, вдруг, гаркнул Шнурок. – Поумничай ещё!

Мама испуганно прижала к себе Витю обеими руками.

– Вы ведь забрали все продукты – сказала она Шнурку. – У нас у самих не осталось.

– Муж твой где? – окликнул её Репка, сложив на полу всё, что вытащил из ящиков и полок. – Против немцев воюет?

– Он погиб! – быстро ответила мама.

– Его убили… – процедил Витя, исподлобья посмотрев на Репку.

– Мгм, одним воякой меньше! – криво усмехнулся Шнурок.

Витя метнул в него жёсткий, ненавидящий взгляд. Словно почувствовав это, мама торопливо закрыла Витино лицо ладошкой и стала нервно гладить по лбу, по волосам.

– Семья солдата Красной армии – удовлетворённо кивнул Репка. – Собирайтесь. Пойдём к офицеру.

– Зачем…? – едва слышно вымолвила мама.

– За награждением! – опять взбесившись, заорал Шнурок и ринулся к маме с Витей через кухню.

Мама сильнее стиснула Витю – ему даже трудно стало дышать. Витя же сжал кулаки, твёрдо решив сейчас драться.

Но, в этот момент, в сенях раздался быстрый топот. Дверь кухни распахнулась от удара ногой. Вовнутрь ворвался третий полицай – совсем ещё молодой и до крайности взволнованный.

– Слышьте?! Там бабка эта… ведьма, никого к себе не пускает! – сходу заорал он, выпучив глаза и тыча на окна.

Витя вмиг сообразил, что это про бабу Сейду.

Репка и Шнурок живо повернулись к молодому.

– Что… Прямо так и не пускает?! – оторопело спросил Репка.

– Так шлёпните её и всё! – рявкнул Шнурок.

– Да она не то чтоб не пускает…! Она… – молодой запнулся, явно не зная, как понятней объяснить.

– Что! – ещё громче проорал Шнурок. – Колдует, что ль стоит?!

– Не знаю… – молодой совсем смутился под его свирепым взглядом. – Но, смотрит так, что жутко.

Шнурок, помедлив миг, непонимающе переглянулся с Репкой. Тот, усмехнувшись, пружинисто вскочил с корточек.

– Дал Бог помощников… Пошли! – мотнул он головой Шнурку, и оба двинулись к выходу, снимая с плеч винтовки.

– Забирай это всё! – велел Шнурок молодому, указав на скромную кучку изъятых у Совиных припасов.

И не задерживаясь, вышел из кухни вслед за Репкой. Похоже, весть о бабе Сейде настолько поразила их обоих, что они совсем забыли про семью солдата-врага.

Едва захлопнулась за ними дверь в сенях, как Витя тут же рванулся следом.

– Витя! Куда?! – только и успела крикнуть мама ему в спину, да он уже промчавшись через тёмные сени, соскакивал с крыльца на солнечный двор.

Изба бабы Сейды была в сотне метров, и возле хилого её трухлявого забора стояли, озираясь, двое полицаев. Репка и Шнурок шли прямо к ним, с винтовками в руках.

Витя Совин кинулся к калитке. Из дома выбежала мама.

– Витя! – крикнула она надрывно. – Стой, я сказала! Не ходи!

Но Витя, не оборачиваясь, вылетел на пыльную дорогу и побежал во весь опор к избе таинственной соседки.

Его влекло тогда не любопытство. Хоть пару месяцев назад одно это и стало бы причиной: что сделает ведьма с наглецами? Одолеют ли они её вообще?

Теперь же, после вкусных леденцов бабы Сейды Витю холодил лишь страх: неужели колдунью убьют? Вот так вот просто – из винтовки? За мешок муки?!

Впервые в жизни он боялся за чужого человека, как за маму или за отца. Это было необычно, странно даже ему самому! Двенадцатилетний мальчик не мог тогда ещё понять, что начинает взрослеть…

Репка и Шнурок скорым шагом подходили к полицаям у забора. Баба Сейда с посохом стояла на крыльце, и сурово смотрела на вооружённое столпотворение возле своего двора.

– Что тут?! Бабку вам с дороги не убрать?! – загремел Шнурок на двоих полицаев, нервно озиравшихся вокруг.

– Я и не мешаю – спокойно произнесла вдруг баба Сейда низким, глухим голосом.

Шнурок замер, воззрившись на ведунью. И только сейчас, похоже, обратил внимание, что эта плотная старуха, замотанная в тяжёлый, залатанный платок, совсем не преграждала вход в избу. Она стояла рядом с дверью, и даже в паре шагов от неё.