Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

– Ну? Порядок? – шепнул сверху Георгий. – Тогда, вылезаем!

Витя поднял голову – и увидел, что отверстие теперь гораздо шире. Георгий, упав на колени, просунул руку, схватил Витю за ворот, и потянул к себе. Витя не успел что-либо сделать, как оказался снаружи. Сперва, по плечи. Потом на полкорпуса, проскользив животом по земле. И наконец, весь целиком, выдрав ноги из ямы.

– Не сильно обгорел? Не ранен? – осмотрел его Георгий.

Витя тяжело, в изнеможении, покачал головой.

– Так. Хорошо. Даже отлично – кивнул Георгий и принялся заваливать лопатой чёрное жерло, поясняя шёпотом в процессе. – Пусть про тебя пока не знают. Придётся побыть мёртвым, Виктор. Для всех.

Это Витя и сам понимал.

– Как вы… догадались, где я…? – с трудом прохрипел он.

– Я видел – Георгий на миг остановился, повёл вокруг взглядом, искал ещё земли или песка, чтобы хватило до верху засыпать яму. – Всё видел, Виктор, почти сначала.

– Видели…?! – изумился Витя.

– Да – Георгий отложил лопату, и взялся за край бревна, поволок к отверстию. – На ель запрыгнул. У края деревни. Оттуда, как на ладони.

«Запрыгнул… – эхом отдалось у Вити в голове. – Наверно, с тем бурым порошком из кармана…»

Тут всё понятно. Покоя не давало другое:

– А про… подвал вы… как… догадались…?

Одышка мешала нормально говорить, сдавливала горло.

– Ты ж рассказывал про него. Про склад у старосты. Не помнишь? – легко шепнул-ответил Георгий. – А то, что ты нырнул туда, так я и сам бы так же сделал.

Он распрямился, прислушался к тишине. Затем, осторожно переломал горелое бревно посередине, где оно истончилось, похожее на яблочный огрызок. И принялся пихать одну за другой обе половины – в яму. Древесина сухо тёрлась об грунт. А Витин язык едва ворочался в шершавом рту.

Пить… Пить… – рука щупала землю в поисках снега. Глаза помогали. Но, видели лишь тьму повсюду. Всё растаяло. Или это только возле пепелища?

Витя посмотрел дальше, сколько смог. И не узрел ни единого белого пятнышка нигде по двору, и на дороге за поваленным забором. Ни снежинки. Ну, да – первый снег. Он и без пожара бы надолго не задержался.

«Тогда… может хоть… лужица от него…?» – жажда иссушала даже мысли. Думать получалось так же тяжело, как и вслух выдавливать слова.

Витя лёжа склонился ещё ниже, чуть не ткнувшись носом в землю, вглядываясь в каждую выемку, рытвину и углубление. Везде было сухо. Всю влагу, явно, выпарил огонь.

Георгий обернулся к Вите.

– Виктор, воду ищешь? Я дам получше! – и снова кинулся куда-то в сторону, хромая сильнее, чем прежде.

В паре метров живо сел на корточки возле покорёженной, изжёванной огнём миски. Поворошил в ней россыпь камушков, выудил один. Столь же быстро вернулся к Вите, и протянул.

– На! Этого хватит! – в его пальцах, опять, алмазом сияла ледышка, только маленькая, не больше вишни.

Витя цапнул её, жадно сунул за щёку. И льдинка тут же расплылась, растеклась. Холодный ручеёк хлынул внутрь, остужая, освежая – в горле, в груди, в животе. По венам потекла жизнь, прогоняя жар, угарный газ, и прочую отраву. Витя воспрял, встряхнулся.

– Ухх! – вздёрнул плечами, бросил взгляд на миску со льдом. Там оставалась ещё горка кусков, пропитанных магией.

– Да, твой алатырь-камень! – подтвердил догадку Георгий.

И Витя сразу омрачился.

– У меня его забрали… – буркнул угрюмо.

Впрочем, Георгий ведь знает, видел.

– Ничего, вернём! – отмахнулся тот. – Или новый добудем. Алатырь, великая вещь! Дорогущий, правда. Давно хотим уж скинуться, и купить один на весь отряд!

«Отряд? – мимолётно подумал Витя – Он значит, военный? Волшебники тоже на войну отправились? Как папа?»

И тут опомнился, очнулся:

– А мама где?!

Витя завертелся, отыскивая взглядом ещё одну фигуру в ночи. Почему её даже не слышно? Ведь мама не ушла бы, звала его, разгребала завалы. И помогала бы Георгию, отталкивала бы, сама лезла в погреб!

Однако вокруг лишь чернели корявые сараи, страшнее собственных теней в лунном свете. И, кроме Георгия, никого живого больше рядом.

– Мама! – придушенно крикнул ему Витя. – Что с ней? Её немцы увезли? Вместо меня?!

– Тише! – Георгий сжал Витино плечо, рывками огляделся.

– Забрали только вашу колдунью.

– Бабу Сейду…? – выдавил Витя, его пробил озноб.

– Да – Георгий был насторожен, натянут, как струна, обернулся в одну сторону, в другую, замер. – И увели весь оставшийся скот. Свиней, корову…

– А мама? – Витя с тревогой смотрел ему в лицо.

– Твою маму сельчане унесли. Ей на пожаре здорово досталось… – Георгий сочувственно потрепал Витю по затылку.

– Куда? Домой? – Витя попробовал вскочить, но Георгий с силой усадил его обратно, пригнул, сложил пополам.

– Тише, говорю! В вашем доме немцы! Четверо. За избой колдуньи смотрят. И по деревне ходят патрулём.

– А куда же маму…? – просипел Витя.

– Один старик к себе забрал. Вместе с погорельцами – кивнул Георгий вдаль деревни. – Его дом у речки.

– Дядь Трофим… – понял Витя, и извернувшись, скинул руку Георгия со своей шеи. – Надо маме сказать как-то, что я живой!

Георгий вновь вцепился в его плечо – крепче и жёстче, посмотрел глаза в глаза.

– Ты мёртвый! – безжалостно сказал он. – И для мамы тоже! Вообще, для всех! Кроме меня. И себя.

– Но, она же…! – Витя дёрнулся, пытаясь освободиться – Она же, сейчас, наверно…

– Она без сознания – перебил Георгий.

У Вити прервалось дыхание. Он судорожно всхлипнул, впился перепуганным взглядом в лицо Георгия, став, наверно, похожим, опять на ребёнка.

«Мама… что ж я наделал… – вспышкой взорвалось в мозгу. – Я не подумал… Не рассчитал… Сильно её…? Как она…?!»

– Мне её хоть бы увидеть… – голос звучал жалобно, губы дрожали. – Через окошко…

Георгий покачал головой.

– Мы даже к дому не проберёмся. Собаки залают, немцы прибегут. Реагируют на каждый шорох.

– Тут тоже собака! – спохватился Витя. – Буян! Вон там, в будке! – указал в примерном направлении.

– Нету. Его хозяева увели – успокоил Георгий. – И нам тоже пора. Сейчас будет обход патруля.

Он приподнялся, потянул Витю за собой. Витя машинально встал. И не чувствуя ног, пошёл, куда повёл Георгий. Тот по пути наклонился, подобрал миску со льдом.

Витя невидяще смотрел в землю, истоптанную сотнями чужих следов – сапог, армейских ботинок. Потом, ровная поверхность сменилась холмами пустых грядок. Георгий уводил его в лес через огороды.

На опушке Витя обернулся к деревне. Под лунным светом она предстала ему кладбищем для каких-то великанов. Избы, которые сами раньше казались Вите живыми дремлющими исполинами, теперь походили на огромные надгробия их могил – старых, покосившихся, заброшенных.

Но, среди них выделялось одно свежее захоронение, без памятника ещё. Бугристая могильная насыпь из обломков стропил, жердей, досок и брёвен. И длинная печная труба, как временная палка-табличка.