Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Он развернул меня, как куклу, и, оглядев с головы до ног, хрипло сказал:

– Теперь ты раздевай меня.

Поначалу показалось, что я ослышалась. Видимо, он понял это, потому что повторил:

– Раздевай, Эн, – прищурился, глядя мне в глаза. – Или ты передумала?

– Нет. – Я помотала головой и начала расстегивать сорочку его величества. – Не передумала.

Император очень странно смотрел на меня, пока я раздевала его. Тело у него было смуглым и очень, очень горячим.

– Вы такой теплый, потому что недавно из огня? – спросила я, пытаясь отвлечь саму себя. Сорочку я сняла, нужно было переходить к брюкам и… Страшно. – Или это такая особенность у всех Альго?

– Особенность есть, но сейчас я горячее, чем обычно.

– Из-за огня?

– Из-за тебя.

Я вспыхнула. Зря спросила…

– Я жду, Эн.

Я, сцепив зубы и стараясь ни о чем не думать, села на постель. Стянула с его величества штаны, дотронулась до нижнего белья, но он остановил меня резким:

– Пока достаточно.

А в следующую секунду голова закружилась, потому что император опрокинул меня на кровать, разведя ноги и ложась сверху, и поцеловал.

Защитница, я думала, что тот, первый, поцелуй был неприличным? Наивная. Неприличным был этот. Начиная с самого поцелуя и заканчивая движениями корпуса мужчины. Настойчивые руки сдирали с меня белье, сначала верх, потом низ. И все это – не отрываясь от поцелуя.

Горячие ладони сжали грудь почти до боли, и я всхлипнула.

– Ты передумала? – выдохнул император мне в губы. Теперь голос у него совсем не был ледяным. Но, по правде говоря, ледяной голос пугал меня меньше, чем такой – полный желания.

– Нет.

Его величество чуть приподнялся, заглядывая мне в глаза. Я вздрогнула от выражения его лица, зажмурилась на секунду… и вся сжалась, ощутив губы этого мужчины на своей груди.

Он целовал то медленно, нежно, то страстно и почти больно, но это было не важно. Не важно как. Я все равно хотела плакать и сдерживалась изо всех сил. А губы ползли ниже, на живот… и язык… о Защитница…

– Ты передумала?

– Нет. – И я, испугавшись, что император сам может передумать, – не зря же постоянно спрашивает! – подтянула его к себе, обняла, прижалась и поцеловала. В губы, в щеки, в грудь, в живот… Я целовала его много-много раз, отчаянно пытаясь доказать, что мне нравится и самой, что я тоже хочу его, – лишь бы дал мне свою кровь. Лишь бы дал!

В какой-то момент я вновь оказалась лежащей на спине, а император, почему-то очень нежно, понимающе улыбаясь, опустился на меня, лаская ладонями шею и затылок.

– Смелая девочка, – прошептал он, коснувшись горячим дыханием губ. – Очень смелая. Если бы понадобилось, и в Геенну бы вошла, да?

– Конечно, – сказала я тихо и, помешкав, робко спросила: – Почему вы не раздеваетесь до конца?

К моему удивлению, он засмеялся.

– Ну я же не железный, – ответил и, положив ладонь мне на лоб, произнес: – Ты умница, Эн. Спасибо тебе за все. А теперь… спи.

И в следующую секунду я провалилась в сон.

Проснулась я на рассвете почему-то у себя в комнате в общежитии. Поначалу решила, что мне все приснилось… Но я была голой, а на теле оказалось несколько следов от поцелуев его величества.

Однако дело было не только в этом… Моя одежда аккуратной стопочкой лежала на стуле, а рядом с ней на столике я обнаружила большой букет белых роз, пахнущих липовым цветом, маленький пузырек с кровью и записку, написанную незнакомым размашистым, уверенным почерком:

«Обещанное».

И только тогда я, взвыв, как раненое животное, упала на пол и разрыдалась, выплакивая из себя все скопившееся за вечер и ночь напряжение…

Я не понимала, почему Арен не взял меня. И была неуверена, что хочу это понимать. Главное – я заполучила его кровь и теперь у Арманиуса вновь есть надежда. А вместе с ним она есть и у меня.

С утра Берта немного потряхивало, ведь в прошлой реальности именно сегодня произошло покушение на Эн. И отпустило его только в тот момент, когда он увидел ее в дверях собственной библиотеки. Она сдержала слово – не пришла, а перенеслась, и у Арманиуса отлегло от сердца. Все эти дни он боялся, что его жертва будет напрасной, но вот Эн здесь, живая и все помнит.

Радость была настолько сильной, что он не сразу заметил, насколько девушка взбудоражена. А когда заметил, нахмурился, не понимая, в чем дело, – движения Эн были нервными, дергаными, и глаза влажно блестели, и лицо казалось опухшим, будто она незадолго до этого плакала.

– Что-то случилось? – спросил Арманиус, глядя, как Эн быстро смешивает что-то в пробирке. – Ты из-за чего-то переживаешь?

Она вздрогнула, покосилась на него, и Берт встревожился еще больше – в ее взгляде было чувство вины.

– Все в порядке.

Врет. Впрочем, кажется, он догадался, в чем дело. Видимо, сегодня ему предстоит очередная болезненная процедура. Только вот зачем было плакать? Но об этом лучше спросить чуть позже, когда Эн немного успокоится.

– Снимайте рубашку, ложитесь на диван. На спину.

Берт послушно лег, а Эн между тем набирала что-то в большой шприц. Жидкость была темно-красной, словно венозная кровь. И Арманиусу, когда он смотрел на эту жидкость, почему-то становилось не по себе.

Эн села рядом, нашла вену на его руке, медленно ввела иглу, а потом начала вводить и лекарство – или что там было в шприце…

Почти сразу Берт ощутил страшную боль в вене. Боль постепенно распространялась по телу, и поначалу она была тупой и будто бы сдавливающей, но через полминуты превратилась в острую и обжигающую.

– Как вы? – спросила Эн, вынимая иглу и глядя на Арманиуса очень внимательно. Глаза ее при этом были полны какой-то отчаянной надежды.

– Как будто горю. – Берт постарался улыбнуться, но не получилось – челюсть свело. – Признавайся, ты мне ввела огонь Геенны в жидком виде?

– Что-то вроде этого. Терпите.

Арманиус так и делал, хотя это было непросто. Боль будто бы сжигала изнутри его вены и артерии, и в какой-то момент он не выдержал – зажмурившись, схватился за голову и застонал, выгибаясь…

Сразу стало легче. Только вот Эн почему-то закричала:

– Защитница! Арх… Бертран! Вы горите!

Горит?..

Берт открыл глаза. Боль постепенно уходила, вот только вокруг него действительно полыхал огонь, демонски напоминая прежний, архимагистерский. И так же, как и тот огонь, этот не сжигал окружающие предметы, поэтому диван под Арманиусом оставался целым и невредимым.

– Горю…

Берт втянул в себя пламя, как делал раньше, – и поразился, когда оно послушалось. Посмотрел на Эн. Она стояла в трех шагах от него и, подняв руки к груди, сжала их в кулаки в каком-то отчаянном жесте.

– Не получилось… – прошептала она, и он вдруг заметил, что в глазах ее застыли слезы. – Ваш контур… вы чувствуете его? Он теперь беспрерывно светится и почти целиком восстановился. Но резерв… Не вышло.