Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Но в госпитале все закрутилось настолько, что я быстренько выкинула из головы Арманиуса.

Началось все с того, что ко мне в лабораторию ворвался всклокоченный Байрон с криком:

– Эн, у него стабильно светится контур! Стабильно, демоны нас раздери!

Я в это время как раз надевала халат и умудрилась от изумления запутаться в рукавах.

– Да ты что…

– Защитником клянусь! – Байрон едва не плясал. – Пойдем скорее, тебе нужно это посмотреть! Надо решить, что делать дальше!

И Асириус, не дожидаясь, пока я распутаюсь, потащил меня прочь из лаборатории. Но я не возражала – мне самой было очень интересно увидеть, как там наш подопытный. Халат в результате я надела уже на лестнице.

Пациент лежал в койке, вытянувшись по струнке, и лицо его выражало крайнюю степень недовольства окружающей действительностью. Рядом стоял столик с традиционным завтраком для хирургического отделения – геркулесовой кашей на воде и сидела медсестра, ласково журчащим голосом приговаривающая:

– Ну же, айл, покушайте, вам необходимо набираться сил, чтобы быстрее выздоравливать и…

И дальше неизвестно, потому что Байрон воскликнул:

– Вот!

И, подскочив к подопытному, скинул одеяло, чтобы я могла рассмотреть сияющий контур без помех.

Да, действительно – он светился.

– Покушаешь тут… – пробубнил мужчина, глядя на нас с Байроном с укоризной. – Никакого покоя!

Я бы могла ответить ему одним из любимых выражений Валлиуса – от него даже у самых скандальных пациентов дар речи пропадал: «Покоиться будете в гробу, а здесь – лечиться», – но что позволено главному врачу, не позволено стажеру.

– Что ж, поздравляю вас, айл. – Я, улыбнувшись, подошла ближе к койке. – Контур светится, значит, мы с коллегой достигли результата. Сегодня и завтра вас еще подержат в хирургии, а потом вы перейдете в мое отделение на окончательное восстановление.

– Эн? – Байрон дотронулся до моей ладони и поманил за собой прочь из палаты. – Давай-ка поговорим…

Я представляла, о чем он хочет со мной поговорить, и напряглась заранее. Не ошиблась.

– Ты хочешь отказаться от достигнутого успеха? – зашипел Асириус сразу, как мы вышли из палаты. – Мы сделали только один шаг! Надо продолжать процедуры!

Мне второй раз за утро захотелось треснуть собеседника по голове, но теперь им был уже Байрон.

– Я ведь объясняла. Если помедлить еще – контур уже не восстановится.

– Но ведь он засветился!

Я вздохнула. Защитница, дай мне терпения.

– Он может погаснуть в любой момент. И тогда все. Байрон, срочно восстанавливайте нашего подопытного и отправляйте ко мне. Дальше я буду работать с ним в обычном формате. Выбери для экспериментов кого-то другого, и начнем с родовой магии.

Асириус глядел на меня бешеным быком, раздувая ноздри, и я не выдержала – все-таки повысила голос:

– Да включи ты уже голову наконец! Да, один шаг мы сделали, но куда идти дальше, я понятия не имею, а пока буду думать, может случиться что угодно. Если больной не может зажечь искру – прогресс обратим, понимаешь? Обратим! Сейчас его контур светится, а завтра погаснет. Этого нельзя допустить!

– Ладно, – процедил Байрон. – Тебе виднее.

И, развернувшись, пошел по направлению к операционным, зло чеканя шаг.

Ближе к обеду, явно улучив время между операциями, с Бертом по браслету связался Валлиус.

– Как себя чувствует наш больной? – Главный врач Императорского госпиталя блестел лукавыми голубыми глазами за стеклами неизменных очков. – Давно что-то не жалуется на присланную медсестру…

– Ты надо мной поиздеваться хочешь, да? – Арманиус фыркнул. – Ай-ай-ай, как вам, ваше докторство, не стыдно, смеяться над больными людьми…

– Ты не больной, ты выздоравливающий. И это, кстати, видно. Эн только что забегала, отчиталась мне быстренько, вот я и решил на тебя посмотреть. Отлично выглядишь, Берт, скоро вновь будешь бороться с порождениями Геенны Арчибальду на радость.

Вот же вредный старикашка.

– Слушай, Йон… А как так получилось, что за все годы учебы Эн я ничего про нее не слышал?

Валлиус взглянул на Берта поверх очков, и во взгляде этом было все ехидство мира.

– Ты у меня спрашиваешь?

– У кого еще мне спрашивать?

– Хм… у себя не пробовал?

– Пробовал.

– И как?

– Кроме слов «я идиот» ничего на ум не приходит.

– Ну вот, – Брайон торжествующе улыбнулся, – очень хороший ответ, мне нравится. Подтверждаю.

– А если серьезно?

– Берт, – Валлиус покачал головой, – что ты хочешь от меня услышать? Я, демоны тебя разбери, понятия не имею. Я совмещаю преподавательство с врачебной деятельностью, руковожу госпиталем, мне некогда об этом задумываться. Я десять лет занимался с Эн, я верил в нее, но где при этом был ты, я не знаю. Спроси у себя.

– Но почему ты мне даже ни разу не похвастался? Это же отличный способ утереть мне нос, с учетом того, что я был против ее поступления…

– А оно мне надо? – Брайон возмутился. – Кроме того, когда я вообще последний раз кому-либо хвастался своими достижениями или достижениями своих учеников, ты помнишь? Надо мне это больно! – повторил Валлиус еще раз не менее возмущенно. – И как я в принципе мог что-то тебе говорить об Эн, если она тебя…

Главный врач Императорского госпиталя вдруг словно поперхнулся воздухом, надулся, побагровел и, рявкнув:

– Ладно, мне некогда. Выздоравливай! – прервал связь.

Арманиус удивленно покосился на браслет.

«Как я в принципе мог что-то тебе говорить об Эн, если она тебя…»

«Если она тебя…» – что?! Что, демоны его раздери?!

К вечеру вновь начался снегопад. Снежинки сыпались с неба, словно белые мухи, налипая на ресницы и волосы, и хотелось, как в детстве, открыть рот и ловить их губами и языком. Почему-то было грустно. Хотя впереди – Праздник перемены года, я всегда его любила. Наряженная игрушками елка, подарки, три дня каникул. В ночь с субботы на воскресенье народ будет гулять и радоваться, а у меня на душе отчего-то тревожно.

Медленно к белому зданию госпиталя подрулил знакомый мне магмобиль, и только тут я наконец вспомнила, что обещала его высочеству прогулку по оранжерее. Эта мысль меня немного приободрила. Каким бы плохим ни было настроение, увидеть уникальные растения однозначно хотелось.

Императорский дворец возвышался над набережной – он, окруженный танцующим в небе снегом, казался вышедшим из сказки. Сказки… Я плохо помнила их. Кажется, с тех пор, как я попала в приют, не прочитала ни одной. Но среди них наверняка есть история о бедной девушке, которую полюбил прекрасный принц и сделал ее своей женой. Только вот эта сказка наверняка умалчивает об их дальнейшей семейной жизни.

Будет ли мне позволено заниматься наукой? Работать в госпитале? Встречаться с Роном хотя бы пару раз в месяц? Защитница, и ведь он еще ничего не знает, а слухам не верит.