Катарина Макги - Принцесса Америки [litres]

– Дворец предпочитает, чтобы подол юбок или платьев достигал колен. И было бы лучше, если бы вы больше не попадались в спортивных штанах на глаза фотографам.

– Она студентка! – вклинилась мама Нины. – Ей положено носить спортивные штаны!

Но Роберт уже шел дальше. Он протянул папку с тяжелым сшитым договором. Нина взглянула на первую строку: «Я, нижеподписавшаяся Нина Перес Гонсалес, настоящим обязуюсь заключить это соглашение о конфиденциальности…»

Это был договор о неразглашении.

Нина уже видела такие раньше: их раздавали друзьям Саманты и Джефферсона, всем, кого они приглашали во дворец или кто посещал одну из их вечеринок. Но никогда за все годы ее дружбы с принцессой никто не просил у нее ничего подобного.

Ее мама Изабелла встала, указывая на входную дверь.

– Думаю, мы закончили. Пожалуйста, не стесняйтесь сообщить собравшимся, что они тоже могут уйти.

Однако Нину еще кое-что тревожило.

– Если вы не в силах осадить прессу, можете ли вы что-то сделать с онлайн-комментаторами? Что они говорят обо мне… не считается ли это злоупотреблением? – тихо спросила она.

Черты Роберта разгладились, и на лице мелькнуло что-то вроде сочувствия.

– К сожалению, – начал он. Нина ждала, что он скажет: «Если вы не помолвлены или не состоите в браке с членом королевской семьи», но вместо этого Роберт продолжил: – Свобода слова является конституционным правом в Америке. Я искренне хотел бы удалить эти комментарии и забанить комментаторов из Интернета. Но быть уродливым, мелким и подлым совершенно законно. Мне искренне жаль, Нина, – добавил камергер, впервые за этот день говоря по-человечески.

Изабелла закрыла за Робертом дверь и повернулась к ней.

– О, милая. Ты в порядке?

Нина изо всех сил пыталась сдержать натиск слез.

– Честно говоря, мама, бывало и получше, – призналась она с горьким смешком.

Мама Нины все еще крепко держала ее за руку. Изабелла быстро села с другой стороны и начала растирать дочери спину мягкими, успокаивающими движениями.

– Жаль, ты нам не рассказала.

– Простите. – Нина чувствовала себя ужасно, что им пришлось узнать обо всем вот так – из СМИ, а не от нее. – Я хотела подождать, пока не выясню, всерьез ли у нас с Джеффом.

– И как?

Она оглядела их первый этаж с открытой планировкой, изогнутый деревянный обеденный стол, папоротники и суккуленты, свисающие отовсюду. У одной стены стояла старая библиотечная лестница, переделанная в книжную полку.

– Я думала, что всерьез, – призналась Нина. – Только…

– Очень большое «только», – вздохнула ее мама. – Поверь мне, я знаю, каково это – быть втянутым в орбиту королевской семьи. Много на что придется подписаться. Мы бы поняли, если бы ты решила отказаться от всего этого.

– Думаете, так мне надо поступить? – медленно спросила Нина.

– Да, – заявила Изабелла, в то время как Джули сказала: – Необязательно.

Ее родители посмотрели друг на друга через голову Нины. Очевидно, они не успели подготовить официальный вердикт до ее приезда.

– Именно этого я всегда и опасалась, – продолжила Изабелла, аккуратно убирая прядь волос Нины. – С того самого первого дня, когда пришла на собеседование во дворец и обнаружила, что вы бегаете с Самантой. Жить королевской жизнью, когда ты на самом деле не из них… это искажает чувство реальности. И теперь ты оказалась в центре внимания, а все эти ужасные люди могут тебя судить. Это слишком публично.

– Твоя работа публичная, – напомнила ей Нина. – Люди все время пишут о тебе гадости.

– Я взрослая женщина, и я взялась за эту работу, четко понимая последствия! – взорвалась Изабелла. – Тебе восемнадцать лет! Это неправильно, что люди говорят о тебе все эти отвратительные вещи. Это мерзко, это извращенно, это…

Джули бросила на свою жену предупреждающий взгляд и снова повернулась к Нине.

– Дорогая, ты знаешь, что мы желаем тебе счастья. Но… – она нерешительно остановилась. – Ты счастлива?

Задай мама этот вопрос неделю назад, Нина без колебаний сказала бы: «Да». Но даже тогда она вела двойную жизнь.

– Не знаю, – призналась Нина. Как она может оставаться с Джеффом, зная, что о них думает Америка? – То, что написали эти люди…

Мама крепко положила руки на плечи Нины.

– Не смей беспокоиться о том, что думают люди. Они мелочные и завистливые, и, честно говоря, мне их жаль. Люди, которые тебя любят, принимают тебя такой, какая ты есть. Остальное – просто шум.

По крайней мере, у меня есть их поддержка, с благодарностью подумала Нина. Независимо от того, насколько запутанным стал весь остальной мир, семья всегда будет на ее стороне.

– Спасибо, – прошептала Нина.

Они все наклонились и крепко сплелись в том же тройном объятии, которое делали с тех пор, как Нина была маленькой.

Телефон продолжал гудеть, но она его проигнорировала. Нина понятия не имела, когда будет готова поговорить с Джеффом. Может быть, никогда.

«Что полагается надевать, когда делаешь предложение?» – подумала Беатрис со странным чувством отрешенности. Что-то белое? Она остановилась на кремовом кружевном платье с длинными рукавами и подходящих туфлях.

– Прекрасно выглядишь, – сказал ей Коннор, когда она вышла в коридор и направилась через дворец к восточному крылу. – Что за повод?

Она почувствовала, как краснеют щеки.

– Да ерунда.

С разговора с отцом несколько дней назад Беатрис пребывала в безмолвном смятении. Каждое утро она просыпалась рядом с Коннором, испытывала прилив счастья, – а потом мысли о болезни отца снова обрушивались на принцессу, заливая ее тело мучительными волнами скорби. Даже вчерашних новостей о том, что Джефф встречается с подругой Сэм, Ниной, оказалось недостаточно, чтобы отвлечь Беатрис.

Она и Коннор как раз пришли к Дубовой комнате, когда в противоположном конце коридора появилась фигура. Конечно, вовремя.

– Ты не сказала мне, что встречаешься с Теодором Итоном.

– Коннор… – беспомощно начала Беатрис.

– Я шучу, Би. – Он повернулся к ней с такой искренней, такой доверчивой улыбкой, что это выбило из ее груди весь воздух. – Обещаю, я больше не буду ревнивым идиотом. Я знаю, что реально, а что просто для галочки.

Он наклонился вперед и потянулся к ее губам, на мгновение забыв, что Тедди был тут же, на полпути по коридору, с каждой секундой все ближе. По выражению глаз Коннора Беатрис поняла, что он собирается ее поцеловать.

Она издала придушенный звук, и Коннор вздрогнул, приходя в себя. Ему удалось превратить движение в короткий поклон, как будто он отвечал на какой-то ее приказ. А затем, с бесстрастным лицом, Коннор встал возле двери.

Беатрис заставила себя улыбнуться Тедди.