Катарина Макги - Принцесса Америки [litres]

– Можно. Это просто! – уперлась Сэм. – Просто открываешь рот и говоришь «нет»!

– Мне жаль. – Голос Тедди был таким хриплым, таким побежденным, что казался почти неузнаваемым. Пронзительные голубые глаза были полны раскаяния.

Ярость пронзила Саманту, как вспышка летней молнии.

– Отлично. Если уж ты действительно этого хочешь.

– Я не хочу, но я же сказал тебе, у меня нет выбора.

– У каждого есть выбор, Тедди. И ты, видимо, выберешь это.

Его черты исказились от боли, но он не ответил. Впрочем, Сэм и не ожидала.

– Позволь мне рассказать тебе кое-что. Если ты думаешь, что этот брак даст тебе власть, ты ошибаешься. – Сэм медленно и с ужасающей четкостью произносила каждый слог – даже знаки препинания, даже пробелы между словами. – Тебе придется отказаться от своих собственных желаний во имя поддержки Беатрис. Она будет в центре внимания и на водительском месте, а не ты. У ваших детей будет фамилия Вашингтон.

Саманта получала темное удовольствие от боли Тедди.

– Беатрис будет ставить на первое место себя и то, что она считает правильным для страны. – Сэм оглянулась и понизила голос до шепота: – Я бы всегда ставила на первое место нас.

– Сэм… – сломленно сказал он.

Она покачала головой.

– Как я уже говорила при нашем знакомстве, только мои друзья зовут меня Сэм.

Тедди помедлил еще секунду, а потом, кажется, передумал. Он низко поклонился ей и отправился в коридор.

Сэм оперлась о стену и сделала несколько рваных вздохов. Портреты вдоль галереи, казалось, смотрели на нее, осуждающе сжав челюсти, их глаза были холодными и разочарованными. Как будто они молча выказывали свое недовольство ею – бесполезной запасной дочерью, легкомысленным и смешным Воробьем.

Как будто они тоже выбрали бы Беатрис.

Не успев даже подумать, Сэм полетела в покои Беатрис, пронеслась мимо ее изумленной стражи, вошла, даже не удосужившись постучать, и захлопнула за собой дверь.

Беатрис сидела за столом, положив руки на клавиатуру своего ноутбука. Она подняла голову при появлении Саманты и слабо улыбнулась.

– Привет, Сэм.

– Ты сделала Тедди предложение. – Сэм был рада увидеть, что ее сестра вздрогнула.

– Я так понимаю, новости расходятся быстро.

– И это все, что ты можешь сказать? Поверить не могу, что ты так со мной поступила!

– Поступила так с тобой? – Беатрис озадаченно нахмурилась.

– Мне нравится Тедди! Нравится еще с бала. И я первая его встретила, – закричала Сэм, не в силах остановить внезапный поток слов. – Или он не сказал тебе, как всю церемонию обжимался со мной?

Беатрис резко втянула воздух, но выражение ее лица не изменилось.

– Мне жаль, что ты увлеклась моим женихом…

– Я не увлеклась! – перебила Сэм. – Он мне действительно нравится, ясно?

– Тебе все нравятся, Саманта.

Беатрис говорила спокойным, ровным голосом, что ужасно раздражало Сэм, как будто чем более рациональной становилась сестра, тем более неуправляемо хотелось вести себя Саманте. Ее охватило иррациональное желание взять что-нибудь – может быть, стеклянный пресс с завитками – и швырнуть в стену, просто чтобы посмотреть, как оно разобьется.

– Я знаю, что мама и папа просили тебя встречаться с ним, но зачем переходить сразу к предложению? Тебе разве не кажется, что ты спешишь? Или ты так отчаянно хочешь оставаться в центре внимания?

Темные, тяжелые эмоции мелькали в глубоких карих глазах Беатрис.

– Как всегда, ты понятия не имеешь, что на самом деле происходит, – загадочно сказала она. – Ненавижу тебя обижать, Саманта, но не все в мире вращается вокруг тебя.

– Поверь мне, я знаю. Он вращается вокруг тебя, – ответила Сэм.

Беатрис ощетинилась.

– Я не знаю, почему ты так расстроилась. Именно ты можешь делать, что хочешь, и всем все равно.

– Именно так! – торжествующе воскликнула Сэм. – Всем все равно!

Она уже кричала в полный голос. Какая-то часть разума подсказывала, что персонал, должно быть, слышит их перепалку. Такова была обратная сторона жизни во дворце: ничто не оставалось личным, и уж, конечно, не слезы или проявления эмоций.

От слов Сэм Беатрис как-то сдулась, словно воздушный шарик, из которого выкачали воздух.

– Сэм, я бы поменялась с тобой местами в мгновение ока. – Ее шепот был настолько тихим, что Сэм даже подумала, что ей послышалось.

Беатрис казалась совершенно разбитой; такой вид ее врезался в гнев Саманты, превратив его во что-то другое.

Вот только Беатрис победила. У нее был Тедди; у нее был трон; у нее было все. Так почему она казалась такой несчастной? Сестра выглядела такой же печальной, как и Тедди, как будто эта помолвка каким-то образом навязана им обоим. Но нет, нечего изображать из себя жертв. Не тогда, когда настоящей жертвой этой помолвки стала она.

– Забудь. – Сэм направилась к двери. – Вы с Тедди явно заслуживаете друг друга.

Нина без сна ворочалась в кровати. Ее глаза были закрыты, но она знала, что не уснет, несмотря на затемненные шторы, которые заказала онлайн и пришила к верхнему карнизу своего окна. Впрочем, сейчас был час ночи.

Она пряталась в своей комнате с тех пор, как вышли те ужасные статьи, а папарацци разбили лагерь возле ее общежития. Несколько раз Нина выходила на занятия или в библиотеку, но заранее писала Рейчел и Логану, чтобы те встретили ее у двери. Они вставали по обе стороны от нее, пока Нина проталкивалась вперед, изо всех сил стараясь игнорировать крики папарацци.

«Нина, улыбочку!» – вопили они. «Нина, когда Джефф к тебе приедет?» Когда она опускала голову и не отвечала, папарацци начинали кричать гораздо худшие вещи, обзывая ее жестокими, противными словами. Нина знала, что они пытаются расстроить ее, потому что какой толк от фотографии, где она просто идет? Им нужен был снимок, как она плачет – а еще лучше, кричит, чтобы получить реальные деньги от грязных блогов, которые покупали эти фотографии.

Даже приходя на лекцию, Нина чувствовала тяжесть чужих взглядов. Она видела, как несколько студентов тайком вытаскивали телефоны и снимали ее, растрепанную и грустную. Однажды, когда Нина пошла в магазин у дома, чтобы купить шампунь и салфетки, то увидела свое собственное лицо на обложках всех журналов у кассы. Один из заголовков гласил: «Нина – Джеффу: «Я оставлю ребенка!»

После такого она пошла и купила самую большую коробку тампонов, какую только нашла.

Ее родители продолжали звонить, предлагали Нине вернуться домой на некоторое время, но она настаивала, что с ней все в порядке. Одно дело, если пресса нападает на нее, но то, как они относились к ее родителям, было совершенно несправедливым. По крайней мере, когда Нина убралась в общежитие, то вытащила папарацци от дома своей семьи.