Терри Пратчетт - Господин Зима

Роланд сидел у себя в комнате и тщательно подбирал слова для нового письма. На стук в дверь он не обращал внимания.

Аннаграмма, Петулия, госпожа Вероломна — Тиффани постоянно упоминала чужестранцев со странными именами. Иногда он пытался представить их себе и гадал, уж не сочинила ли она всё. Со слов Тиффани выходило, что ведьмовское ремесло… совсем не такое, как его расписывают. Это скорее…

— Ты слышал, негодник? — В голосе тёти Дануты звенело торжество. — Теперь твоя дверь закрыта на засов снаружи! Ха! Это для твоего же блага, разумеется. Будешь сидеть здесь, пока не надумаешь извиниться.

…тяжёлая работа, если называть вещи своими именами. Конечно, ведьмы делают достойное дело, навещают больных и всё такое, но хлопот в их жизни много, а магии, наоборот, не очень. Роланд слышал о «танцах без ничего» и старался не рисовать их в своём воображении, но, похоже, ведьмам вовсе не до танцев. Даже в полётах на метле, судя по тому, как описывала их Тиффани…

— И мы узнали про твой потайной ход, вот! Его уже заделывают! Больше ты не будешь насмехаться над людьми, которые для тебя же стараются!

…нет ничего захватывающего. Роланд замер, глядя невидящим взглядом на горы хлеба и колбас, сложенные за спинкой кровати. Надо будет вечером раздобыть лука, подумал он. Генерал Тактикус утверждает: если вам неоткуда взять свежих фруктов, лук совершенно незаменим для нормального пищеварения.

Что же написать, что же ей написать… О! Точно, надо будет рассказать про званый вечер. Роланд собрался туда лишь потому, что отец, когда ему ненадолго стало лучше, попросил его сходить. Важно поддерживать хорошие отношения с соседями, но только не с родственниками! Приятно было для разнообразия пообщаться с людьми, кроме того, ему удалось оставить лошадь в стойле у господина Храбра, где тётушкам не придёт в голову её искать. Да! Тиффани понравится читать про званый вечер и бал.

Тётки кричали, что заперли на замок комнату отца. И потайной ход скоро заложат. Значит, теперь всё, что Роланду осталось, это камень в стене, который можно вынуть и оказаться за портьерой в соседней комнате, плита в полу, которую можно поднять и спрыгнуть в комнату этажом ниже, и, разумеется, цепь, по которой можно спуститься через окно. А на столе, прямо на книге генерала Тактикуса, лежал новенький набор ключей от всех дверей в замке. Их сделал для Роланда господин Храбр. Кузнец был благоразумным человеком и понимал, что с будущим бароном лучше не ссориться.

Пусть делают что хотят, Роланд сможет входить и выходить по собственному усмотрению. Они могут издеваться над его отцом, могут орать хоть до посинения, но они никогда его не получат.

Из книг можно узнать много полезного.

Зимовей узнавал новое. Знание давалось ему трудно, и дело шло медленно, ведь ему приходилось создавать себе мозг изо льда. Тем не менее он уже выяснил, что существуют люди из снега — снеговики. Их делают люди поменьше. Интересно. Из больших людей Зимовея могли слышать только те, что с остроконечными головами. Остальные твёрдо знали, что никакой голос не может говорить с ними из пустоты.

Однако маленькие люди пока ещё не усвоили эту истину.

В большом городе стоял большой снеговик.

На самом деле было бы точнее назвать его грязевиком. То есть формально он был из снега, но этот снег по пути на землю успел впитать городской дым, смог и испарения и сделаться желтовато-серым, а когда очутился на мостовой, колёса повозок крепко замешали его с содержимым сточных канав. Так что это был в лучшем случае недоснеговик. Но трое перепачкавшихся в грязи детей всё равно упорно трудились над ним, потому что так уж положено зимой: слепить нечто и назвать это снеговиком. Даже если оно жёлтое.

Использовав то, что смогли найти на улице, дети сделали глаза снеговика из двух конских яблок [12] Их так называют потому, что по форме они похожи на яблоки, а делают их лошади. ( Примеч. автора) , а нос — из дохлой крысы.

И снеговик заговорил. Его голос раздался у них в головах:

— Маленькие люди, зачем вы это делаете?

Тот, кто, возможно, был в этой компании старшим из мальчиков, переглянулся с той, кто, возможно, была старшей из девочек.

— Если ты это слышала, то и я тоже, — сказал он.

Девочка была ещё слишком мала, чтобы подумать: «Снеговики не разговаривают», когда один из них только что заговорил с ней. Поэтому она сказала:

— Их надо вставить, чтобы из тебя получился снеговик.

— Это сделает меня человеком?

— Нет, потому что… — Девочка растерялась.

— Потому что у тебя нутро неправильное, — объяснил третий ребёнок, определённо самый младший из всех троих, но девочка или мальчик — разглядеть под многочисленными слоями одежды было невозможно.

Из-за этих слоёв ребёнок был совершенно круглым. На голове у него красовалась розовая шапка с помпоном, но это ни о чём не говорило. Кто-то, впрочем, потрудился обозначить некоторые ориентиры: на варежках малыша были вышиты «П» справа и «Л» слева, на пальтишке — «ПЕР» спереди и «ЗАД» сзади, на макушке шапочки с помпоном значилось «В», а на подошвах резиновых сапожек, вероятно, «Н». Таким образом, хотя со стороны и невозможно было определить, что перед вами за создание, вы легко могли понять, стоит оно нормально или вверх ногами и в какую сторону развёрнуто.

Мимо проехала повозка, плеснув свежей волной слякоти.

— Нутро? — переспросил таинственный голос снеговика. — Да, нужно нутро из особой пыли. Но что это за пыль?

— Железная, — уверенно заявил, возможно, старший из мальчиков. — Железа довольно, чтоб выковать гвоздь.

— Ах да, точно, — вспомнила, возможно, старшая из девочек. — Мы прыгали под этот стишок через скакалку. Как там… «Железа довольно, чтоб выковать гвоздь, воды довольно, чтоб быка утопить…»

— Пса, — поправил, возможно, старший из мальчиков. — «Железа довольно, чтоб выковать гвоздь, воды довольно, чтоб пса утопить, серы довольно, чтоб блох прогнать…» А бык был в «довольно яду, чтоб быка убить».

— Что это? — спросил снеговик.

— Это… вроде как… старая песенка такая, — сказал, возможно, старший из мальчиков.

— Нет, это стишок. Все его знают, — сказала, возможно, старшая из девочек.

— Ага, называется «Из чего только сделаны люди», — сказал ребёнок, который не стоял на голове.

— Расскажите мне его целиком, — потребовал снеговик.

И, стоя на покрывающейся льдом мостовой, дети припомнили всё, что смогли. Потом, возможно, старший из мальчиков робко спросил:

— А теперь ты возьмёшь нас с собой полетать или облом?

— Нет, — сказал снеговик. — Мне нужно спешить на поиски. На поиски того, что делает человеком!

Однажды после обеда, когда воздух стал холодать, в дверь нянюшкиного дома отчаянно застучали. Это оказалась Аннаграмма. Ей открыли, и она ввалилась в комнату, едва не упав. Выглядела она ужасно, у неё зуб на зуб не попадал.