Терри Пратчетт - Маленький свободный народец

Два чёрно-белых всполоха метнулись по траве и вверх, к тучам.

Они гуртовали бурю.

Тучи в панике метались, норовя сбежать, но всегда наперерез беглянке летела чёрно-белая комета, и тучи поворачивали назад. Чудовищные силуэты корчились и визжали в кипящем небе, но Гром и Молния какие только стада не пасли. Порой щёлкали, искря молниями, зубы, и раздавался жалобный визг. Тиффани стояла, запрокинув голову к небесам, дождь стекал по её лицу, и выкрикивала команды, которые собаки вряд ли слышали.

Толкаясь, рыча и вопя, тучи отступили за холмы и дальше, в горы, в загоны глубоких ущелий.

У Тиффани почти не осталось дыхания, но она торжествовала. Вот собаки снова спустились на землю и уселись. А потом она вспомнила кое-что ещё: не важно, какие команды она выкрикивала. Это были не её собаки. Это были овчарки пастуха.

Гром и Молния не стали бы слушаться команд маленькой девочки.

И смотрели они вовсе не на неё.

Они смотрели на кого-то у неё за спиной.

Если бы Тиффани сказали, что за спиной у неё стоит ужасное чудовище, она бы обернулась. И если бы ей сказали, что у него тысяча зубов, она бы обернулась. Но теперь ей не хотелось оборачиваться. Заставить себя оказалось труднее всего, что ей доводилось делать.

Она не боялась того, что может увидеть. Она до ужаса, до дрожи, до смерти, до мозга костей боялась того, что может не увидеть. Она закрыла глаза и позволила дрожащим от страха башмакам развернуться и развернуть её, и потом, глубоко вздохнув, открыла глаза.

Запах «Весёлого капитана», скипидара и овец…

На траве, сверкая белизной нарядного платья с голубыми бантиками и серебряными пряжками, стояла матушка Болен и широко улыбалась, лучась гордостью. В руке у неё был огромный пастуший посох, увитый лентами.

Она медленно повернулась на месте, красуясь, и Тиффани увидела, что, хоть бабушка и превратилась в сверкающую, безупречную от шляпки до подола пастушку, на ней были всё те же огромные старые башмаки.

Матушка Болен вынула трубку изо рта и легонько кивнула Тиффани. Когда матушка Болен так кивала, это было всё равно что бурные аплодисменты.

А потом — она исчезла.

Настоящая темнота звёздной ночи окутала луга, и воздух заполнили ночные звуки. Тиффани не знала, было ли то, что она видела, только сном, или оно было не совсем здесь, или вообще только у неё в голове. Не важно. Это было . А теперь…

— Но я всё ещё здесь, — сказала Королева, шагнув к Тиффани. — Может, всё и правда было сном. Может, ты немного сошла с ума, ты ведь всегда была ребёнком со странностями. Возможно, тебе помогли. Ну а что ты можешь сама? Неужели ты правда думаешь, что способна противостоять мне в одиночку? Я могу заставить тебя думать, что захочу…

— Раскудрыть!

— О нет, только не они! — всплеснула руками Королева.

Нак-мак-Фигли явились не одни — с ними был Винворт, густой запах водорослей, много солёной воды и мёртвая акула. Всё это возникло в воздухе и рухнуло кучей между Тиффани и Королевой. Но пиксты всегда готовы к бою, так что они перекатились, вскочили и вытащили мечи, вытряхивая воду из волос.

— А, снова-здорова ты! — сказал Явор Заядло, недобро глядя на Королеву. — Наконец-ли мы с тобой схлестнёмся, старая уксусница, токо ты и мы. Не смей сюды суйносить, поняла? Проваливайся! Сама уйдёшь или наподдатнуть?

Королева с силой наступила на него. Когда она убрала ногу, из земли торчала только макушка Фигля.

— Не уйдёшь, знатца? — продолжал он, выбираясь на свет, будто ничего не произошло. — Не выводи меня, слышь! И зверики твои тебе не помогут, ты ж знаешь, как мы их размазнём! — Он повернулся к Тиффани, которая стояла не шевелясь. — Оставляй эт’ нам, кельда. Мы спротив Кральки, как в стары-добры дни!

Королева щёлкнула пальцами.

— Вечно вы лезете, куда не знаете, — прошипела она. — А как вам понравится это?

Мечи всех Нак-мак-Фиглей засветились голубым.

Где-то в задних рядах освещённой мерцающим сиянием толпы раздался голос, очень похожий на голос Тупа Вулли:

— А вот таперя нам кирдыкс…

В воздухе, на некотором отдалении, соткались три силуэта. На том, что посередине, Тиффани разглядела длинную красную мантию, странный парик с буклями и узкие до предела штаны, заправленные в сапоги с пряжками. Двое других вроде бы выглядели совершенно обычно и носили обычные серые костюмы.

— Ах ты, безжалостна Кррралька, — прорычал Вильям Гоннагл. — Наслать на нас стррряпчих…

— Вы ток зырьте на того, что влеве, — сказал какой-то Фигль. — У него ж по́ртфель. Ой-ёи-ёи… Портфель…

Неохотно, шаг за шагом, прижимаясь друг к дружке от ужаса, Нак-мак-Фигли попятились.

— Ой-ёи-ёи, он отщёлкнул замок… — простонал Туп Вулли. — Когда стряпчий отщёлкивает, знатца, всё, кирдыкс, сам Рок топс-топс.

— Господин Явор Заядло Фигль и другие? — спросил один из законников леденящим душу голосом.

— Нетушки тут таких! — завопил Явор Заядло. — Мы ничего не знам!

— До нашего сведения был доведён список уголовных преступлений и административных нарушений общим числом девятнадцать тысяч семьсот шестьдесят три дела…

— Нас тама не было! — крикнул Явор Заядло в отчаянии. — Верно ведь, ребя?

— …в том числе более двух тысяч случаев Нарушения Общественного Спокойствия, Злостного Нарушения Общественного Порядка, Нахождения В Общественном Месте В Нетрезвом Состоянии, Нахождения В Общественном Месте В Нетрезвом Состоянии Уровня «Вдрабадан», Употребление Нецензурных Выражений (считая девяносто семь случаев Употребления Выражений, Которые Наверняка Были Нецензурные, Хотя Никто Ничего Не Понял), Нарушения Общественного Порядка С Особым Цинизмом, Злонамеренного Праздношатания…

— Вы не тех поймали! — заорал Явор Заядло. — Мы тут ни при чём! Мы тока мимоходили!

— …Краж в Особо Крупном Размере, Мелких Краж, Грабежа, Проникновения Со Взломом, Предосудительного Околачивания С Намерением Совершить Тяжёлое Преступление…

— У нас было трудно децтво, деревянны игрухи, никто нас не вкумекивал! — завопил Явор Заядло. — И ваще, эт’ всё из-за того, что мы сини, да! Завсехда на нас всё повешивают из-за цвета шкуры! А нас и в стране-то тады не было!

Но тут по рядам съёжившихся от страха пикстов пронёсся стон: один из юристов достал из портфеля огромный свиток.

Законник прокашлялся и стал зачитывать:

— Ангус, Громазд; Ангус, Мал; Ангус, Не-Так-Громазд-Как-Громазд-Ангус; Арчи, Громазд; Арчи, Крив; Арчи, Мал Безбалды…

— Они бум-бум нашие имена! — прошептал Туп Вулли. — Ну кирдыкс, прощевай, волюшка…

— Возражаю! Требую письменного и непредвзятого постановления о Habeas Corpus {24}, — произнёс тихий писклявый голос. — И подаю встречный иск о Minimorum lulles in faciem acceptum без нанесения ущерба.