Коллектив авторов - Новогодний

— Получай подарочек!

— Нет, спасибо, это слишком дорого!

— Заслужила, красавица! — сказал Дедушка Мороз голосом Олега Петровича, — Мои родители тебя награждают за твоё прекрасное сердце!

— Спасибо. Пройдёмте в дом!

— Нет, ещё не время. Садись в сани! Покатаемся!

— А как же ваши родители?

— За ними присмотрит экономка. Садись! Не побрезгуй приглашением!

— Хорошо. Покатаемся! — поддержала азарт Деда Мороза девушка.

Они помчались, рассекая снег. Ничего не было видно сквозь ледяную мглу.

Внезапно повозка остановилась, подошёл к карете молодой человек, одетый пажом. Он протянул руку Алине и сопроводил её к шикарной машине, украшенной колокольчиками и блестящими гирляндами.

Машина также быстро сорвалась с места, как и упряжка лошадей. Алина спросила шофёра, сидящего впереди:

— Куда же мы сейчас едем?

— В Париж!

— Как в Париж? Я ничего не понимаю!

Когда шофёр повернулся, то Алина узнала его — это был тот бомж, который привёл девушку в дом стариков.

— Зачем вы это сделали?

— Зачем я оделся бомжом? Я решил вас испытать — сможете ли вы после того, что случилось в аэропорту, справится со своими эмоциями и вытащить саму себя из болота уныния.

Я был очевидцем того, что произошло в аэропорту. Это я спасал вас, вы, наверно, не запомнили меня. Но я услышал ваши слова — «Мечты не сбываются! Я так и не встретила Новый год в Париже!»

Тогда я переоделся в бомжа, привёл вас к моим дедушке с бабушкой. Там вы должны были доказать мне и самой себе, что достойны Парижа. Теперь мы летим туда!

— Почему? Мы полетим вместе?

— Я не хочу, чтобы вы опять попали в неприятную историю. А если у вас есть сомнения, то я предлагаю вам руку и сердце! У нас будет новогодняя свадьба в Париже!

— Зачем же так сразу? Мы же не знакомы!

— Познакомимся в самолёте! Летим?

…Она лежала под пышной снежной периной, и замерзала…

Почти на грани угасающего сознания билась мысль:

— Ну как же так? Я же — самая настоящая, всамделишная волшебная еловая ветка, и как так могло случиться, чтобы именно я отломилась, когда люди несли елку домой?

Ей было обидно до слез…

Да она и плакала — янтарными смоляными каплями, но увы, их никто не видел, ведь валяющуюся во дворе пышную еловую лапу все гуще заносил снег, забирая последнюю надежду на то, что ее обнаружит хоть кто-то…

Она замерзала, и ей уже снились милосердные радостные сны, которые, как говорят, видят все замерзающие перед своей смертью. И снился ей родной, беззаботный зеленый лес, и то, как она, едва проклюнувшись на свет из материнского ствола, уже осознала, что она — волшебная. И появилась для того, чтобы исполнить чье-то заветное желание…

Да, так бывает, когда на самой обычной елочке вдруг вырастает волшебная ветка, которая может исполнять мечты. И всего-то нужно, что разглядеть эту ее чудесную сущность, и попросить о том, чего хочет твое сердце. И сделать это нужно именно в Рождественский Сочельник…

Беда лишь в том, что мало кто из людей об этом знает. И множество Волшебных Еловых Лап так и не выполняют своего Предназначения…

— А еще жаль, что моя славная девочка, моя шишка так и не вырастет… — и Еловая Лапа постаралась посильнее сжать три тонких веточки, между которыми пряталась маленькая, с горошину, шишечка. В ней тоже была дивная сила, и, если ее посадить в землю, то из нее со временем выросла бы целая Волшебная Ель…

Настя вышла во двор, но сегодня девочку ничего не радовало. Ни пышный, еще не тронутый снег, ни яркое солнышко, ослепительно сиявшее на утренних сугробах, ни особая, предрождественская тишина… Малышке казалось, что ее вообще больше никто не сможет обрадовать. Никто и никогда.

Ее маленькое, десятилетнее сердечко сжималось от боли и страха, а взрослым, погруженным в свои проблемы, было совсем не до нее…

Дело в том, что у Насти была младшая сестренка, Оля, которую все звали Лялей. Ей было пять, и она была самым милым и очаровательным ребёнком на свете. Сестры очень любили друг друга, и им даже в голову не приходило начать ссориться, драться или выяснять, кого родители любят больше. Они вместе веселились, играли, порой, проказничали, но неизменно делились друг с другом — подарками, секретами и вкусностями, и всегда стояли друг за друга горой. Словом, сестрички-неразлейвода.

Беда пришла в дом буднично и незаметно. Ляля стала все быстрее уставать, все чаще капризничать, и все больше времени проводить в своей кроватке. Даже мама не сразу обратила внимание на эти перемены, а вот Настино сердечко сразу почуяло неладное…

Это уже потом, когда Олю положили в больницу, и дом опустел, стал холодным и молчаливым, взрослые начали понимать, что случилось. И в квартире появились тяжелые разговоры тихими голосами, и мамины слезы, и папино тягостное молчание. Все чаще в квартире стала появляться баба Надя — мамина мама, и тетя Света — мамина лучшая подруга. Обе с заплаканными глазами, с опрокинутыми лицами, они подолгу шушукались с мамой на кухне, не желая волновать и расстраивать Настю.

Наивные взрослые! Неужели они и вправду думают, что от внимательного детского взора и настороженного слуха может ускользнуть хоть что-то в доме? И тягостным полушепотом произнесенные слова, вроде «страшный диагноз», «пункция», «спинной мозг», и много других — непонятных, холодных, пугающих, от которых больно сжимается сердце? И косые взгляды в ее, Насти, сторону? И почти полное ее игнорирование, и разрешение делать то, что раньше было строжайше запрещено? Например, подолгу залипать в планшете или телефоне, лишь бы не дергать взрослых, или позволение гулять одной, почти с утра и до вечера?