Коллектив авторов - Новогодний

Заглянув внутрь, фея увидела целый калейдоскоп фееричных воспоминаний — вот юная девушка встречается взглядом с чудесным юношей, и он кажется ей самым замечательным мужчиной в мире. Вот они гуляют по набережной, держась за руки, и он вдохновенно читает ей стихи. Вот он помогает ей перебраться через какую-то канаву… несет сумки… обнимает ее, когда она плачет… Вот он, преклонив колено, делает ей предложение… Вот — веселая свадьба и радостные гости… Вот — их первый дом — маленькая квартирка, полная любви и счастья… Вот у нее на руках — небольшой пищащий сверток, а счастливый отец протягивает букет немолодой медсестре с добрыми глазами, и принимает на руки дочь…

Много, много чего еще увидела фея — и бессонные ночи у детской кроватки, и веселые праздники втроем, и зимние покатушки с горок, и летнее купание в речке… И появление второй дочки… И еще много-много радости и счастья, взаимопонимания и поддержки…

Только все эти яркие моменты жизни были окутаны черным, почти непроницаемым коконом паутины, и сил на то, чтобы светить, у солнечного зернышка оставалось все меньше и меньше…

— Таааак, тут все более или менее понятно… Поищем второго пациента, тьфу, участника… — произнесла волшебница себе под нос, и, поправив чудесные очки, взяла направление на сердце Настиного папы.

Он брел, не разбирая дороги, продрогнув почти до костей. Ноги сами принесли его в «их» храм, но оставаться долго на Рождественской службе он не смог. Потоптавшись в притворе, молча развернулся, и вышел в ночь… На душе было… просто ужасно, как будто кто-то черный сжимал когтистой лапой сердце так, что невозможно было дышать… Жена… Дочки… Настя… Оленька… Как так получилось? Когда разрушился их уютный, полный любви мир? Когда заболела Ляля? Или раньше? Намного раньше? Когда милое лицо любимой женщины стало превращаться в презрительную маску при его появлении? Что он сделал не так?

— М-да, и тут тяжелый случай… — и фея вновь нырнула в сердце человека, чтобы увидеть ту же картину — черная, липкая паутина, опутавшая почти все сердечное пространство, за исключением крохотного яркого огонька…

— Кто же это так постарался? — рассуждала фея, спустя какое-то время выбравшись на свет божий. Она тщательно отряхнула платье от налипшей черноты, и пристально вгляделась в пространство. Под ее взором паутина, словно живая, дернулась, и на миг открыла нить, уводящую куда-то вдаль. — Попалась! — азартно воскликнула маленькая волшебница. — Ну, теперь-то я тебя не упущу! — и она двинулась куда-то, следуя за черной паутинкой.

Через несколько томительных минут паутинная нить привела ее в выстуженный, мрачный замок, выстроенный из тяжелого, грубого серого камня. Поплутав немного по его угрюмым коридорам, фея вылетела в небольшую комнату, в которой ярко-синим холодным пламенем горел камин, стоял изящный шахматный столик, а в креслах расположились две дамы в сером с отстраненными надменными лицами. Они вели свою партию, время от времени перебрасываясь сухими рублеными фразами.

— Ну вот, почти готово! — произнесла та, что справа.

— И все это благодаря мне! — подхватила та, что слева.

— Почему это тебе? — подняла тонкие брови та, что справа. — Это я их поссорила!

— Зато я внушила девчонке мысль заболеть, чтобы спасти семью! — разозлилась та, что слева.

— Но именно я предложила ей сделку, и забрала здоровье! — глаза правой полыхнули черным пламенем.

— Да какая, в сущности, разница, — протянула примирительно левая. — Мы обе просто умницы! — и по ее бледным губам зазмеилась тонкая улыбка. — Мы такие умницы, и совсем чуть-чуть осталось, огоньки-то почти совсем погасли!

— Гасим? — спросила правая.

— Гасим! — эхом откликнулась левая.

С этими словами две злые колдуньи, похожие, как две капли воды, синхронно глянули в черный шар, что стоял на возвышении рядом с шахматным столом. Раздалось мерзкое хихиканье, будто кто-то скрежетал железом по стеклу. Они слаженно набрали в легкие воздуха, приготовившись одновременно дунуть, и потушить два крохотных пламени любви.

— Не бывать этому! — маленькая фея аж притопнула ножкой в воздухе.

Два искаженных злобой лица синхронно повернулись в ее сторону.

— Опять тыыыы! — простонала правая, откидываясь на спинку кресла.

— Кыш отсюда! — прошипела левая, пытаясь отогнать волшебницу.

— Вы не сможете ничего сделать! — выпалила малышка, воинственно направив на них свою волшебную палочку, Рождественская звезда на ее кончике рассыпала яркие золотистые искры настоящего огня.

— Почему это не можем? — прошипела правая.

— Они сами нас допустили, — подтянула левая.

— Скажите еще — пригласили! — фыркнула Веля, продолжая держать злых колдуний на прицеле своей волшебной палочки.

— Нас никто никогда не приглашает, — горестно протянула правая.

— Все самим, все самим делать приходится, — вторила ей левая, старательно отвлекая внимание феи на себя, в то время, как ее сестра нашаривала что-то под креслом.

— Разлада и Нелада, именем Истинной Любви и Искренней Сердечной молитвы приказываю вам — отпустите эту семью! Там есть та, что призвала меня, настоящее Чистое Сердце, а значит, вы больше над ними не властны!

Голос малышки Вели звенел на весь замок, сотрясая его до самого основания.

— Да будет так! — воскликнула она, трижды взмахивая волшебной палочкой.

— Ты не можешь! Оно не сработает! Она сама на него обиделась, и не захотела прощать! — визжала Разлада.

— Ты не имеешь права! Мы все равно возьмем свое! — корчилась Нелада.

Вихрь золотистых искр Истинного Пламени носился по комнате, разрушая злое колдовство. Что-то рушилось, подпрыгивало и разбивалось. В этой кутерьме лопнул очередной шар, и какое-то бело-розовое пушистое существо радостно вереща, ткнулось в щеку Вели, как будто поцеловав, и умчалось прочь.

— Вот и Лялино здоровье, — удовлетворённо подумала маленькая фея, радостно дирижируя очистительным вихрем.

Наконец, все улеглось, и посреди расчищенного пространства обнаружились две серых змейки, сплетшиеся в плотный клубок.

— Мы еще вернемссссся! Мы отомсссссссссссстим! Берегиссссссь! — шипели они.

— Кыш! — прикрикнула маленькая волшебница, стряхивая на сестричек яркую искру.

…Женщина плакала во сне. Ей снился такой чудесный сон, что просыпаться не хотелось. Сон об их любви и счастье, о тех далеких временах, когда все было хорошо, о тех мгновениях, что ушли безвозвратно…

Она плакала, и не хотела просыпаться…

Она плакала, и горькие слезы потоком текли на подушку…

Она плакала, и даже не заметила, как из-под ресниц выскользнул маленький острый камушек обиды, и растворился в горячем соленом потоке, оставив лишь темный след…