Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

– Спасите …

– Эй, господин, с тобой все в порядке?

– Он как раз такой… как я и ожидал…

– Вот видишь, стало быть, не так уж и плох!

– Ты точно Достабль!

– Мне на это обижаться или как?

– Ты кладешь пироги в гороховую похлебку, а сверху поливаешь соусом. Кому-то когда-то – наверное, в очень глухую полночь – пришла в голову эта дикая идея. Мне ни в жизнь не поверят, что бывает такое . – Ринсвинд бросил взгляд на полузатонувший пирог. – После этого рассказы о гигантских ходячих сливовых пудингах покажутся жалкой выдумкой, можешь поверить моему слову. Неудивительно, что вы тут пьете столько пива… [20]

Безумно потряхивая головой, Ринсвинд выбрел под неверный фонарный свет.

– Значит, вы тут и вправду едите такие пироги? – скорбно вопросил он караульного, за спиной у которого маячили стражники.

– Это он!

Ринсвинд радостно закивал.

– Здоровеньки! – воскликнул он.

Раздались два звонких хлопка. Это Ринсвинд сбросил сандалии.

Пучина источала пар. Шаровые молнии с шипением падали на поверхность моря, будто капли воды на раскаленный противень.

Волны были слишком велики для волн, но как раз подходящего размера для гор. Думминг осторожно высунул голову из-за борта, чтобы посмотреть на море, – и в тот же самый момент лодка заскользила вниз, в гигантский каньон, пролегший меж двух морских валов.

За ногу Думминга отчаянно цеплялся декан.

– Слушай, Думминг, ты в таких вещах специалист, – простонал он, когда они достигли дна каньона и начался жуткий, животокрутительный подъем на следующий гребень. – Мы сейчас погибнем?

– Я… я так не думаю, декан…

– Жаль…

К тому моменту, когда Ринсвинд свернул за угол, сзади уже вовсю свистели, но он никогда не допускал, чтобы столь мелкие детали выводили его из равновесия.

Это был город! В городах все гораздо легче. Он был городским созданием. В городах так много мест, где можно…

Теперь засвистели еще и впереди.

Толпа неожиданно стала плотнее, очень много людей зачем-то двигались в одном направлении. Но Ринсвинду нравилось рассекать толпу. Он был преследуемым, а потому преимущества новизны были на его стороне. Это он распихивал плечами ничего не ведающих прохожих, которые потом оборачивались, толкались, выказывали недовольство и вообще всячески демонстрировали свою неприязнь к тем, кто пытался следовать по пятам за беглецом. Бильярдным шаром Ринсвинд прокатился через толпу и ловко вписался в лунку переулка.

Лучше всего бежать под уклон. Поскольку именно в конце всяких уклонов, как правило, располагаются доки.

Так он и бежал, то увертываясь, то подныривая, пока вдруг не вылетел к воде. Неподалеку покачивались лодки – слегка маловаты, но выбирать не…

Из мрака донесся чей-то топот. Кто-то почти нагнал его!

А эти стражники оказались парнями не промах!

Такого развития событий он не ожидал.

Неужели они захватили его в кольцо? Но ведь это не их дело – думать .

Он побежал в единственном оставшемся направлении: вдоль береговой линии.

Ага, вот здание… По крайней мере… по крайней мере, судя по всему, здание. Да. Потому что таких огромных кораблей просто не делают…

Ринсвинд всегда считал, что здание – это ящик с остроконечной крышкой, цветом более или менее сходный с окружающей грязью. Впрочем, как однажды заметил знаменитый философ Лай Тинь Видль: истинный мудрец, забиваясь в дыру, не смотрит, какого цвета там обои.

Прыжками преодолев ступеньки, Ринсвинд обежал вокруг странного белого сооружения. У него создалось впечатление, что это что-то вроде концертного зала. Оперного, судя по доносящимся изнутри звукам, хотя довольно странно давать оперные концерты в здании, которое выглядит так, будто вот-вот распустит паруса и снимется с якоря. Но к чему ломать голову? Вот сразу за мусорными баками подходящая дверца, да к тому же открытая …

– Ты из агентства, друг?

Ринсвинд вмотрелся в густое облако пара.

– И очень надеюсь, ты умеешь готовить пудинг, а то наш шеф-повар уже бьется головой о стены, – сообщила размытая фигура в белом колпаке.

– Будь спок, – как можно убедительнее произнес Ринсвинд. – А это, я вижу, кухня ?

– Ты чо, прикалываешься?

– А то я чуть было не решил, что это опера…

– Это лучшая опера в мире, друг. Ты заходи, заходи…

Кухонька оказалась весьма скромных размеров, и, как и почти во всех виденных Ринсвиндом кухнях, там было полно людей, ожесточенно работающих над достижением самых разных, взаимно противоречащих целей.

– Боссу втемяшилось в башку закатить примадонне пир на весь мир, – объяснял, продираясь сквозь толпу, повар. – А Чарли ни с того ни с сего заклинило на пудинге.

– Ну что ж… – глубокомысленно отозвался Ринсвинд, рассчитывая, что рано или поздно что-то прояснится.

– Босс грит, ты, Чарли, должон приготовить для нее пудинг.

– Так прямо и сказал?

– Грит, это должон быть самый зыкинский пудинг в мире, Чарли.

– Будь спок?

– Грит, великий Нунко придумал для госпожи Венди Муссо клубничный мусс, а знаменитый шеф-повар Импозо изобрел для госпожи Маргирин Глазурье яблочную глазурь, а твой собственный отец, Чарли, почтил госпожу Джанин Зефирь великолепным апельсиновым зефиром, но вот сейчас, Чарли, настал твой звездный час. – Повар горько покачал головой. Они приблизились к столу, за которым, обхватив голову руками, безутешно рыдал маленький человечек в белом поварском облачении. Перед ним выстроилась батарея пустых пивных банок. – С тех пор бедняга не просыхает, так что в конце концов мы решили: пора кого-нибудь вызвать. Сам-то я главный по бифштексам и креветкам.

– Стало быть, надо приготовить пудинг? С названием в честь оперной певицы? – уточнил Ринсвинд. – Такова, говоришь, традиция?

– Ага, и ты уж Чарли не подведи, друг. Он же не виноват.

– Ну что ж…

Ринсвинд задумался о пудингах. В общем и целом пудинг – это фрукты со сладким кремом. Ну, еще иногда печеная прослойка. Проблемы, с его точки зрения, не было.

– Будь спок, – утешил он. – Сейчас что-нибудь состряпаю.

Внезапно в кухне воцарилась полная тишина. Все повара и поварята, прежде деловито сновавшие каждый по своим делам, замерли и воззрились на него.

– Начнем с начала, – продолжал Ринсвинд. – Что у нас есть из фруктов?

– В такую позднотищу мы, кроме персиков, ничего не нашли.

– Будь спок. А как насчет крема?

– Тоже есть, ясен перец.

– Отлично. Так как там зовут эту вашу дамочку?

Над кухней угрюмой пеленой распространилась тишина.

– Она примадонна, – мрачно заявил один повар.

– Хорошо, хорошо. И как ее имя?

– Э-э… в этом-то, видишь ли, и проблема, – покачал головой другой повар.

– Почему?