Доминик Пасценди - Коншарский стрелок [СИ]

Если оценивать положение в Землях сейчас — понятно, в рамках того немногого, что мне известно — то я бы счел, что более всего вероятна война между Сараланом и Империей за Галатанские земли: Саралан сильно разбогател, и ему не хватает выхода к морю. Что Империя за право плавать по Галатане, что Валезан за право пользоваться Южным трактом, берут хорошие пошлины. Саралан мог бы попытаться отбить либо долину Галатана, либо валезанский юг. Но с Мертвым королем связываться себе дороже, а вот Империя выглядит достаточно слабой, чтобы попытаться. Понятно, что Саралан в одиночку с ней не справится, и тамошние дуумвиры даже под сильным давлением Большого торгового совета на эту авантюру не пойдут. А вот если Энгерто Майланский к ним присоединится, то шанс у них есть, и нападение вполне вероятно. Тем более, что они вряд ли понимают, насколько изменилась ситуация в Империи, и рассчитывают на то, что дядья императора будут по-прежнему путать ему карты. А поскольку это не так, война может сильно затянуться: силы сторон, пожалуй, почти равны.

Кстати, понятно, при чем здесь Красноголовые братья. У них торговые интересы по всем Землям, много собственности в Саралане и кое-что есть в Майлане (в Валезане, впрочем, тоже). В Саралане один или два их представителя даже входят в Большой торговый совет.

Однако же если Мертвый король, дождавшись, когда союзники войдут в Галатанские земли и там увязнут, ударит с севера по Саралану, то может хорошо нажиться, захватив у купчишек самые богатые города, а то и саму столицу. Защититься с севера у них сил не хватит. Да и кроме как пограбить, у него есть резон вмешаться: зачем ему, чтобы купцы получили выход к морю? Они же тогда перестанут платить ему за проход по Южному тракту.

Выходит, у союзников действительно есть причина желать смерти королю Ригнальдо: законного наследника у него нет, и неизбежная неразбериха помешает Валезану ударить. И сфиггу им, на самом деле, было зачем в город запустить. Если бы мы не прибили ее на вторую же ночь, Мертвому королю долго было бы не до войны: столицу надо спасать.

Но это значит, что они собираются ударить вот-вот, буквально в ближайшие осьмицы. Сфиггу ведь все равно бы уничтожили.

С другой стороны, какие у меня основания больше верить визенье, которая, хоть и выглядит доброй, сострадательной и искренней, мне, в сущности, не знакома, чем Магоро, с которым я ел из одного котла и дрался спина к спине?

Посмотрим на вещи с другой стороны. Если сфиггу привезла все-таки визенья, то зачем?

Сейчас вот она идет в Империю, причем торопится. Значит, ее интересы как-то связаны с имперскими. А какой интерес у Империи? Вернуть свои земли или прихватить чужие. Нынешнее положение для Империи не только унизительно, но и довольно опасно: слишком многие сильные люди остались без земель, да и императору нечем жаловать своих сторонников. Не у дядьев же земли отнимать, император для этого пока недостаточно силен. Да и соседи, пока Империя сидит тихо, постепенно перестают с ней считаться.

В этом смысле ударить по Саралану до того, как его войска будут подкреплены майланскими — самый лучший выход. Есть шанс быстро разгромить купеческих наемников, тем более, если имперские войска возглавит Ульгеро Грешный. И тут важно добиться, чтобы в дело не вступил Мертвый король: с его стороны подходы к крупнейшим городам и столице Саралана короче, и если он воспользуется случаем и ударит купцам в спину, когда те будут защищаться от имперцев, то получит больше плодов победы, чем Империя.

А причем тогда Красноголовые?

А при том, что им в Саралане, опять же, есть что терять. Так что они должны сильно не любить Ригнальдо, а если визенья на стороне Империи — то и ее. И получается, что мы с Магоро, скорее всего, доставили в Валезан что-то, с помощью чего чародей Красноголовых делает этих самых заклятых убийц.

А визенья в Валезане должна была сделать все, чтобы отвлечь Мертвого короля от войны. Например, выпустить сфиггу. Но это снова значит, что война начнется вот-вот.

При любом раскладе непонятно, причем здесь Орден Девы, но это организация настолько таинственная, что не мне пытаться ее разгадать.

Голова идет кругом. Ничего толком не понятно, кроме одного: мы стоим на самом краешке пропасти, и краешек этот под нашими ногами уже начал растрескиваться. И я во всем этом замешан по самые уши.

А главное, сделать ничего не могу. Не могу помешать ни Красноголовым, ни императору, ни дуумвирам Саралана, ни Энгерто Майланскому, ни Мертвому королю. Не могу помешать даже визенье, потому что, во-первых, связан клятвой, а во-вторых, похоже, уже все равно поздно.

Остается мне только делать то, что я должен и что умею лучше всего: вести своего нанимателя. И молиться Деве Пришедшей, чтобы вразумила.

Примерно на полдороге до Танабазы я нашел подходящее местечко, где дорога просмативалась в обе стороны на несколько тысяч шагов, мы остановились и переседлали лошадей. Я сел на крепкого вороного, который когда-то ходил под одним из подосланных к нам убийц. Мы довольно быстро нашли с ним общий язык, хоть он и оказался более норовистым, чем моя гнедая (и, похоже, не таким сообразительным). И мы снова вытянулись вдоль дороги, следуя в прежнем порядке.

Примерно через час пути мы приблизились к лощине, в которой дорогу стискивали два холма, покрытые густым и низким лиственным лесом. В лощине стоял тонкий и влажный запах начинающей преть листвы. Я скомандовал всем быть наготове: в таких местах удобно делать засаду, хоть людям, хоть нечистому зверью. Сам я на всякий случай вставил в оба арбалета стрелы с наконечниками черного серебра.

И я не ошибся: как раз в середине пути между холмами слева из-за кустов ольшины послышалось визгливое стрекотание нечистого зверя, которому тут же откликнулось такое же справа. Заансары, пара, как обычно.

Самец тут же с хрустом ломаемых веток выбрался на обочину слева и прижался к земле, готовясь к прыжку. Я поднял оба арбалета; ребята мои, давно обученные и отработавшие свои действия до инстинкта, распределились, кто какую сторону дороги держит. У всех в прицельных трубках были уже стрелы с черным серебром.

Я готов был уже выстрелить в самца, когда визенья подняла руку в отрицающем жесте и нараспев заговорила что-то на незнакомом языке. Заансар напрягся, поднял уши и подался назад. Мягкими движениями он втянулся обратно в заросли, послышался треск веток, сопровождаемый таким же справа, и треск этот явно быстро удалялся.

Я сблизился с госпожой Мирой и не удержался от вопроса: что это было?

Она ответила просто и коротко, со снисходительной, как мне показалось, улыбкой:

— Зачем убивать, если можно не убивать?