Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

Я поднял глаза.

— Эту девушку узнал ее брат, — сказал он.

— Узнал, — сказал я. — Значит, она жива.

— Нет, — сказал Лаксби.

— Что с ней случилось? — спросил я.

— Ты знаешь, на что я всегда претендовал, — сказал он.

— Ты хотел быть детективом, — ответил я.

— Нет, — возразил он. — Я хотел быть великим детективом. В любой профессии можно быть серостью. Вот этого я как раз и не хотел бы. Любая профессия может подарить миру одного-двух величайших специалистов. Я хотел бы стать именно таким. Выбери неверную профессию, заставь человека, рожденного быть ныряльщиком за жемчужинами, стать верхолазом, и ты получишь всего лишь посредственность. Я знал, что создан для этой профессии. Я чувствовал, что в этой профессии меня ожидают сверхвозможности. Собственно, так оно и вышло.

Мне казалось, что он просто ищет оправданий своему ошибочному выбору, и я вежливо кивал. Но тут он произнес те последние четыре слова, которые меня глубоко поразили. Может, он имел в виду, что сделал что-то стоящее? А что он мог сделать? Альбом никак этого не объяснял. Пришлось переспросить.

— Тебе представилась хорошая возможность? — переспросил я.

— Именно так, — сказал он.

— И что же это за возможность? — спросил я.

— Видишь ли, в этом-то и проблема, — сказал он. — Пока никаких доказательств я предъявить не могу. Ничего, во что поверил бы суд. Ничего, во что поверил бы ты. Даже не знаю, как это тебе объяснить.

— Ну, я-то тебе поверю, — сказал я.

— Я должен пояснить, — начал он, — что ничего подобного раньше не случалось со времен норманнского завоевания в Британии и даже задолго до этого.

— Да что же это? — спросил я.

— Это некоторое мое подозрение, — сказал он, — и я должен его доказать. Я думаю, ты согласишься, что брат всегда сможет узнать собственную сестру?

— Ну да, — подтвердил я.

— Видишь ли, — сказал Лаксби, — если ты так считаешь, больше ни о чем не спрашиваю. Если ты с этим согласен, ты поверишь и в остальное.

— Конечно, я в этом уверен, — сказал я.

— Вот это и есть доказательство, на котором я основываю всю логику, — продолжил он.

— На том, что брат в состоянии узнать свою сестру? Мне это пока ни о чем не говорит, — сказал я.

— Согласен, — подтвердил он. — Но в этом кроется кое-что большее. Лучше расскажу тебе всю историю.

— Давай, — сказал я.

Он сел напротив и начал.

— Джеймс Ардон, — сказал Лаксби, — начинающий скульптор. По крайней мере, так он утверждает. Я навел справки, очень детальные, и нигде не нашел информации о том, что он где-либо учился. Он говорит, что изучал скульптуру, рассматривая статуи в Греции.

— Он путешествовал по Греции? — спросил я.

— Да, — сказал Лаксби.

— А чем он сейчас занимается? — спросил я.

— Он снял студию в Йорке, — объяснил Лаксби.

— Где и исчезла та девушка, — продолжил я.

— Именно, — сказал Лаксби.

— И там он делал статуи, которые здесь раскритикованы, — сказал я, поглаживая альбом.

— Да, — сказал Лаксби. — И никто не знает, где он берет мрамор. Мрамор у его статуй всегда одинаковый, идентичный тому, из которого сделаны старинные греческие статуи, еще до Праксителя. Но я не смог выяснить, как это мрамор попал в Йоркшир.

— И как ты полагаешь, он туда попал? — спросил я.

— Понимаешь, в этом-то вся и штука, — сказал Лаксби. — Именно в это очень трудно поверить.

— Если это как-то связано с тем, что брат узнал свою сестру, — сказал я, — тогда мне придется во все поверить.

— На этом, — сказал он, — и построено все доказательство.

— Я перебил тебя, — сказал я. — Пожалуйста, продолжай.

И он продолжил.

— Он выставлял свои статуи на Бонд-стрит, и сотни людей их там видели. Многие говорили, что статуи очень правдоподобны. А некоторые говорили, что они вообще как живые, вообще не похожи на скульптуру. Но критикам они не нравились. Некоторое время критики это обсуждали. А потом перестали. А затем некий молодой человек из Йоркшира, приехавший в Лондон на футбольный матч, зашел на выставку. Никто не знает, почему, это был просто один из непредсказуемых случаев. И в одной из статуй он узнал свою сестру, которая незадолго до этого исчезла.

— Понятно, — сказал я. — Его модель. И ты думаешь, что он ее убил. Что же, я поздравляю тебя с тем, что ты обнаружил это, в отличие от полиции. Я вполне готов в это поверить, — во все, что ты мне рассказал. Но я не очень понимаю, почему ты говорил, что ничего подобного раньше не случалось, со времен норманнского завоевания Британии. Кажется, я припоминаю, что читал об этом случае…

— Погоди, — сказал Лаксби. — Брат узнал свою сестру. Но при этом он утверждал, что она никогда не позировала скульпторам. Он не утверждал, что она не была знакома со скульптором, но он настаивал на том, что она не позировала подолгу, а ведь без этого невозможно достигнуть подобного сходства.

— В качестве свидетеля, — заметил я, — брат, по-моему, сам себе противоречит.

— Не думаю, — сказал Лаксби.

Тут зазвонил телефон, и он извинился, поскольку ему должны были позвонить по поводу каких-то деталей, могущих помочь в расследовании. Так оно и было, и некто стал рассказывать ему что-то о студии Ардона. Я тогда покинул Лаксби, молча помахав ему рукой, проходя мимо, а он оторвался от телефона, обернулся через плечо и только сказал:

— Подумай над тем, что я тебе рассказал.

Я обдумывал это допоздна, но ничего нового мне в голову не приходило. На мгновение некое зловещее фантастическое подозрение тенью промелькнуло у меня в уме, но тут же исчезло. А зря, ведь оно и было верным.

Лаксби позвонил мне на следующий день, но ничего об этом странном случае не рассказал, он вновь пригласил меня на чай, и я знал, что он хочет продолжить нашу прерванную беседу. Я пришел, и первыми его словами после того, как он усадил меня поудобнее и налил чашку чая, были:

— Есть еще пропавшие люди.

— В Йоркшире? — спросил я.

— Да, в Йоркшире, — ответил он. — Но мы не можем выяснить, куда они подевались. Некоторые из них, возможно, уехали в Лондон или еще куда-нибудь, искать работу. Но нужно иметь в виду, что они пропали.

Как раз на этом месте закончился его вчерашний рассказ, прерванный телефонным звонком.

— Ты говорил, что та девушка никогда не позировала Ардону, — напомнил я.

— Да, — сказал Лаксби. — Ее брат в этом уверен.

— А сходство поразительное? — уточнил я.

— Ну, брат-то ее узнал, — сказал он. — И готов идентифицировать статую как свою сестру, под присягой, в любом суде, на который его могут когда-либо пригласить.

— И Ардон никогда не занимался скульптурой? — продолжил я.

— Я тщательно изучил этот вопрос, — сказал он, — и пришел к выводу, что он ни у кого не учился.

— И мрамора не импортировал, — продолжил я.