Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

Говорят, преступники, совершая преступления, не изменяют своим привычкам. Например, есть люди, которые убивают женщин только в ванной, а вне ванной дамы могут быть в совершенной безопасности. Думаю, именно такая странность спасла мне жизнь, он мог бы ударить меня по голове, но не ударил. Я открыл входную дверь, и свежий воздух пахнул мне в лицо, прохладный, но не замогильный, который я ощущал на своих скулах, когда ко мне приблизилась Медуза. Я еще не считал себя в безопасности. Ведь он мог превратить меня в статую и на пороге дома. Даже если он такого еще не делал, в этом не было ничего особенного. Что он предпримет? И что мне делать с закрытыми глазами здесь, посреди улицы? И тут мне пришла в голову мысль: если я ослеп, — а я ослеп, — мне нужно вести себя, как ведут себя слепые, и полагаться на милосердие и помощь, которые проявляют по отношению к слепым. Я пошел прямо на звук машин, ощупывая перед собой дорогу при помощи тросточки, как это обычно делают слепые. Я не решался открыть глаза, чтобы не попасть под машину, потому что мог столкнуться лицом к лицу с Медузой. Я знал, что холодный щит все еще близко от моего лица, но прислушавшись, понял, что вокруг нет машин ближе десяти ярдов, и тогда я пошел прямо, стуча впереди палочкой. И это сработало.

Раздался визг одного-двух тормозов, и потом звук моторов затих, и я безопасно достиг середины дороги, услышал, как затихли машины на встречной полосе, и перешел на другую сторону улицы. Движение сразу же возобновилось, слишком быстро, подумал я, для Ардона. Но наверняка я этого не знал. Я повернул налево и пошел, постукивая по тротуару тросточкой, по направлению к вокзалу, все еще зажмурившись. И тут меня взял кто-то за руку, чтобы перевести через перекресток. Конечно, я не был уверен, что это не Ардон. Но я поблагодарил доброго малого, и, когда он ответил мне, это был голос честного йоркширца. Я спросил его, не мог бы он проводить меня дальше, и он прошел со мной весь путь на вокзал. Я не думал, что Ардон посмеет проделывать свои трюки там, но решил не рисковать и не открывал глаз, пока не покинул Йорк. Кондуктор посадил меня в вагон.

Вы, наверное, хотите знать окончание этой истории. Я пришел к Лаксби и все ему рассказал, а он рассказал все полиции, и мы вместе отправились туда, чтобы подтвердить то, что рассказали по отдельности. В полиции сначала засомневались и вообще вели себя с крайним высокомерием, взяли у нас адреса и попросили зайти потом. И мы зашли к ним на следующий день, и пока мы были там, их манера поведения вдруг изменилась, к ним поступила информация по телефону от одного из их сотрудников в Йорке. Теперь они были сама вежливость. А случилось так, что Ардон после моего визита прекрасно понял, что его раскусили, и как бы скептически мы с Лаксби ни были восприняты полицией, они позвонили в Йорк с просьбой провести расследование, и к Ардону зашел полисмен. И увидев его, Ардон потерял голову. Он добавил еще одну статую к своей необыкновенной коллекции реалистического ужаса, воплощенного с силой, непревзойденной ни одним из живших когда-либо и ныне живущих скульпторов, — статую полисмена. А потом, поняв, что все кончено, он схватил щит Афины, повернул его к себе и взглянул прямо в лицо Медузе, и они оба окаменели. Статуя неоднократно выставлялась, мраморный щит теперь совершенно безопасен. Многие запомнили эту странную белую композицию. В каталоге она называется «Молодой человек, рассматривающий щит».

Третья книга лорда Дансейни. Опубликована издательством «Джордж Аллен и сыновья» в октябре 1908 года, неоднократно перепечатывалась. Один из рассказов, «Неприступная для всех, кроме Сакнота, крепость» в 1910 году выходил отдельной книгой, которая затем стала библиографической редкостью.

В 1917 году сборник был издан вместе с «Рассказами сновидца» под названием «Рассказы сновидца и другие истории».

В своей автобиографии «Солнечные блики» Дансейни пишет, что, оказавшись в Париже, купил карту города у уличного торговца, и она поразила его тем, что Большие бульвары, расположенные вдоль линий старых городских укреплений, названы в честь героев Франции, «так, чтобы враг, приближаясь к Парижу, прежде всего столкнулся с этими замечательными именами». [17] Lord Dunsany «Patches of Sunlight». New York: Reynal & Hitchcock, 1938, p. 137. Это навело писателя на мысль о мертвых воинах, продолжающих охранять город, и 29–30 апреля 1908 года он продиктовал жене рассказ. «Вряд ли кто найдет в моем городе Меримне сходство с Парижем, но именно Париж вдохновил меня на этот рассказ… Я назвал его „Меч Веллерана“ и, следуя неизжитой привычке называть сборник коротких рассказов по одному из них, дал это имя своей следующей книге». [18] Idem., p. 138.

Дансейни считал, что этим рассказом он обязан огромным скалам над городом в Гибралтаре. [19] «Patches of Sunlight», p. 83. Отмечая, что, когда он начал писать, «названия появлялись сами», а в тех случаях, когда ему приходилось делать сознательное усилие, «всегда выходило неинтересно, неубедительно и непохоже на настоящее название города». В пример Дансейни приводит Бабблкунд, как попытку соединить «Вавилон» (Babylon) и Эресунн (Oresund). Вскоре после того, как история Бабблкунда, Города Чудес, была напечатана, ее автору «пришло в голову настоящее название, но слишком поздно, — Бабдарун». [20] Idem., p. 33.

В своей автобиографии Дансейни говорит, что «это рассказ в пользу болот и против городов…» [21] Idem., p. 140.

Трирема (лат. triremis, от tres, tria — три и remus — весло) — класс боевых кораблей, которые использовались античными цивилизациями Средиземноморья, в особенности финикийцами, античными греками и древними римлянами.

Об этой истории Дансейни пишет: «Он был, как все рассказы, написанные мною до той поры, историей о духах, во всех отношениях превосходящих человека, […] рассказом о водовороте; только вместо того, чтобы оказаться там, где можно было бы этого ожидать, он лежал на песке, прежде чем вернуться в море к своей обычной работе — топить корабли, работе, возложенной на него богами. Жестокость водоворота, это, возможно, память войны, но, во всяком случае, мысль о том, чтобы обнаружить водоворот отдыхающим на песке, родилась не в результате высокого полета воображения. Я видел подобные водовороты в Африке, существующие под именем пылевых смерчей. Но относительно всего остального в этом рассказе, кроме строки о песне матросов — песне „об островах, которая заполняет гулом далеких городов пустынное море“ — такие песни я слышал на пути в Африку, не знаю, откуда что пришло». [22] «Patches of Sunlight», p. 136.