Ольга Цветкова - Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Ну, я был рад и тому. Деньги платили не сильно большие, имперская пенсия не светила, но подрядная история фиксировалась в профиле на паре сайтов, и был шанс, что через десяток лет удастся вырваться куда-то за пределы круга рядовых техников. Да, никакой тебе семьи и личной жизни, никакого нормального дома, но отступать было некуда. И так из сословия планетарных агритехников с каторжной планеты в техники космические вырывались единицы.

Отец заложил половину дедовского поля, чтобы старший сын смог обучиться кой-какой грамоте, сесть на рекрутский звездолет и продержаться первые месяцы. Полгода числился кандидатом в младшие помощники техника — кидали на разные грязные работы вроде фасовки кислоты, переборки пищевых отходов, разборки металлолома, упаковки трупов. В команде имперских почти никого не было — бессарабские, дальневосточники и разные беженцы из Альянса. Держали в технических отсеках на логистической орбиталке, полулегально. Спали по десять человек на нарах, жрали биосуп. По рассказам, в соседней группе ребята с Зимбабве, работавшие в морге, поймали кого-то из местных и откромсали ногу. Потом взяли по два-три лучших из группы, отправили в младшие помощники техника. Как говорили потом напарники — по морде выбирали. Что-что, а мордой лица я вышел, даром что бабушка была с Зимбабве. Младшим помощником за два учебных дня в неделю и десяток часов полевой практики в месяц приходилось ишачить не меньше, чем кандидатом, но работа была почище: уборка заводских помещений, ремонт сантехники, смены в оранжереях…

Оранжереи, будь они неладны. Снова зелень.

— Продолжай. — Знойная мулатка подвинулась поближе. Я настолько погрузился в воспоминания, что чуть не забыл, что рассказываю всю эту ерунду незнакомой девице легкого поведения, подсевшей ко мне в визиокафе.

Я обернулся. Мы сидели в кафе большого торгово-развлекательного центра. «Радуга» была типовым ТРЦ-кораблем, она пришвартовалось к нашей орбиталке, на которой спали и бодрствовали полмиллиона работников шестой строительной группы. Таких кораблей в одном только кластере сотни четыре. Кафе было стилизовано под двадцать четвертый, эпоху Первой Галактической. Напротив барной стойки крутили одну из эпохальных драм прошлого века, не то «Падение Джанкуо», не то «Крах Лондона», я их вечно путаю. Десятикилометровые суперкрейсеры всплывали из подпространства на низкой высоте, сотрясая атмосферу. Водородные торпеды летели раскалывать материки планет первой волны колонизации под унылый классический построк. Измазанный в грязи спецназовец, бросивший шарпомат, жадно целовал девицу восточной внешности, макияж и прическу которой, казалось, не сможет повредить даже надвигающийся ядерный апокалипсис.

Мулатка тоже обернулась и как бы невзначай терлась о мое предплечье грудью. Повернулась — черты лица исказились, и она стала похожа на главную героиню фильма. Видимо, пирсинговый проектор подрисовал макияж. Я усмехнулся. Сказать ей сразу, что у меня деньги остались только на выпивку, или еще поговорить? Или, может, плюнуть, раскошелиться и сторговаться на что-нибудь?

Пока остановился на втором варианте.

— Ну, потом я стал помощником техника. Есть такие этапы работ, которые лучше и быстрее делать вдвоем, поэтому на них берут что-то вроде подмастерья. Например, чинить заевшие автоматы, чистить швы на последних этапах и тому подобное. Еще три года я был помощником техника. Ну, три года, если не считать четырех стадий криосна, когда мы простаивали, — если брать их в расчет, то выйдет восемь лет.

— Выходит… Ты покинул родную планету больше десяти лет назад?

— Да, одиннадцать лет. В прошлом году поднакопил денег, да в первый раз скатался к родителям, их уже не узнать.

— Мне кажется, тебе надо развлечься, ты слишком грустный, — сказала она и ущипнула меня за бок. — Да тут и атмосфера характерная, может, пойдем ко мне?

Да, видимо, от выбора не отвертеться.

— Ну… А сколько?

Девица воровато оглянулась и быстро зашептала:

— Если быстро, на полчаса, то отделаешься выпивкой и трешкой, ты мне понравился, мне уже надоело пасти офицеров и инженеров за полтинник, хочется взбодриться, а ты ничего, ты выглядишь молодым… Ой…

Она изменилась в лице, голограмма исчезла. Я проследил ее взгляд, она глядела куда-то на вход кафе, и я увидел там три высокие фигуры в черно-зеленых комбезах с капюшонами. Инспекторы Протокола, причем не какой-нибудь обычный Орден Правопорядка, а Орден Терраформации — на груди периодически вспыхивал голографический герб в виде дерева на сине-красном фоне. Впрочем, я не удивился, я их видел и раньше.

— А, это по нашу душу. У нас проверки пару раз в месяц, все ли нормально проходит. Сколько, говоришь?

— Забудь. — Мулатка вдруг вскочила с места и направилась ко второму выходу прямо через полупрозрачные морды милующихся персонажей кино. — Прости, мне надо идти. Ты классный, у тебя все получится.

Ну, я к тому времени смирился с мыслью, что мне не везет даже со жрицами любви из рейсовых ТРЦ. Некоторое время я сидел в одиночестве. Потом, оглядевшись по сторонам, я увидел группу из шести парней нашей бригады, направляющихся в столовку напротив. Помахал рукой, расплатился, шагнул к приятелям. Степан Артемьевич был среди них.

— Мне тут Даня сказал, что ты какую-то хрень непонятную увидел? — спросил бригадир, когда расселись и заказали. — Почему не доложил?

— Доложил, сообщение написал. Звонить пытался, вы трубку не брали.

— Не может быть такого. Я все сообщения читаю. Что ты видел? Я пока что не смотрел архивы за неделю.

Ага, конечно, подумалось мне. Все сообщения.

— Случай, конечно, пустяшный. На целине огурец вымахал. Ну или что-то вроде этого. Зеленое, в общем.

Степан Артемьевич удивился.

— На целине? У тебя все в порядке с головой? Откуда там огурец?

— Не знаю. Я могу видео показать.

Один из техников, Сашка, несмело поддакнул:

— Да, мне дежурный тоже что-то такое говорил.

Полез в надбровный проектор. Во внутренний архив видео не закачал, а из общей базы регистраторов грузилось очень медленно — казалось бы, двадцать седьмой век, бороздим просторы, а связь как была дерьмовой, так и осталась. Впрочем, в разъезжих ТРЦ обычная практика ставить глушилки, чтобы народ больше пользовался платными каналами.

В итоге промотал, поставил на паузу, покрутил кадр. Бригадир и сидящие рядом парни уставились в проекцию. Немая пауза вышла почти такая же, как со мной, когда я его снимал. Потом бригадир расплылся в улыбке.

— А, чертяги, разыграть меня решили! На неделе же день дураков по всеобщему календарю был. Видно же, что подрисовали.

— Кого подрисовали? Огурец? А на фига мне его подрисовывать? — неожиданно резко спросил я.