Ольга Цветкова - Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Они переполошили на водной станции дежурного, тот запустил катерок на воздушной подушке, и уже через пятнадцать минут они колотили в дверь двухэтажного дома на берегу тихого залива. Открыл заспанный Дугин. Увидев разгоряченные алкоголем сытые лица, он скривился.

— И?

— Владислав Игоревич, у нас для вас задание на завтра. От самого директора! — радостно известил Олег.

— Знаю, звонил он, — ответил Влад. — Все?

— Э-э… В общем-то, да, — растерялся Олег, поглядев на Анатолия. Но у того тоже пыл поутих, и ехать завтра куда-либо расхотелось.

— Тогда в восемь на Гагринском причале. Не опаздывать. — Дугин захлопнул дверь.

— Вот видишь. А ты говоришь! — Олег хлопнул приятеля по плечу, вновь приободрившись.

— Как-то неудобно вышло, — проговорил Анатолий.

— Брось! У него работа такая.

И они пошли, поддерживая друг друга, обратно к берегу.

***

Снег на следующий день валить перестал, но плотная облачность упала на горы, опустившись вплоть до поляны. По верхам гулял ветер, и почти все подъемники вновь были закрыты.

Дугин домиком отдыха пользовался нечасто, но и если выбирался сюда, то вот в такие дни, когда непогода и на озере царило малолюдье, а в избе он оказывался и вовсе один. Со дня рождения он закис, все думал про деда и Плотину, перелистывал то самое детское свое сочинение, и тесно ухало его сердце. Хотелось вырваться, взлететь куда-то, но гнула неподъемная нынче тяжесть. «Наверное, старость», — решил он, но успокоения все равно не находил.

И пьяные Олег с Анатолием попали на противоходе. Это поначалу он на них рыкнул, а потом, поразмыслив, решил, что и хорошо, и пусть. В самый раз взбодриться. И Синицыным, хлыщам этим столичным, покажет, что такое плотины. Конечно, Дарданеллы — это не Берингов мост, и всегда он не любил эту запруду. Но хоть что-то…

Море колыхалось нехотя, с ленцой. На Гагринском причале, позеленевшем от старости, было пусто. Один турбинный катер, один водомет и все. В аккуратном эллинге стоял дугинский «Смерч» за номером 3719. Над экранопланом подхихикивали, но чуть что срочное: в Крым сгонять, в Ростов ли — это к Дугину.

«На совесть делали», — думал всякий раз Влад, открывая гараж.

Он сидел на крыле, прячась от морской промозглости в высоком вороте бушлата. Тугим свинцом волны лизали сизую гальку и неспешно пихали аппарат. Влад покачивался вместе с машиной и хмуро глядел вдаль, где размывался серый горизонт.

Синицыны явились кислые, с тусклыми взглядами. Влад ерничать не стал, лишь кивнул с сочувствием.

— Доброе утро, — натужно улыбнулась Лида.

— Доброе, — ответил Влад. — Садитесь, — и, завидев нерешительность Анатолия, добавил: — Толь, не волнуйся, не укачает. Наоборот, мозги прочистит скоростью.

Анатолий криво улыбнулся, крякнул и полез в кабину. Четыре пассажирских места, багажник; два кресла для штурмана и рулевого — Дугин управлялся за двоих.

Он помог спуститься Лиде, а потом забрался и сам.

— Пристегнитесь на старте. А потом как хотите. Мой совет — расслабиться и смотреть вверх. Успокаивает.

— Спасибо. — Лида под воздействием ли сырого морского воздуха, или дугинской уверенности начала оживать, щеки ее чуть порозовели.

Двигатель мягко заурчал, зашипела волна под еле заметным форштевнем.

— Готовы? — спросил Влад. В кабине он скинул бушлат, оставшись в старом темно-синем кителе. На голову надел фуражку с якорем и крылышками.

— Всегда готовы, — пробурчал Анатолий.

— Поехали! — сказал Влад и двинул рычаг.

Любил он это упругое вдавливание в кресло, легкий отрыв с затихающим плеском и мелькание зыбких волн по бокам. Экраноплан набрал крейсерскую, и Дугин разрешил:

— Можно отстегнуться. Через полтора часа — Босфор, а до этого никаких развлечений.

Анатолий с наслаждением вытянулся и прикрыл глаза.

— Влад, а расскажите про Атлантропу. — Лиде не хотелось сидеть в тишине.

Кроме того ей нравилось, когда Дугин говорил. Редко он балагурил, все больше на зимних обязательных лекциях в «Московской» про лавинную безопасность нудел, про поведение на горе. Вот только на праздновании юбилея курорта, когда зашла речь об истории, его попросили выступить. Он начал нехотя про строительство, про то, какая это мечта (свою за общую выдавая) была, а потом разогнался и стал правду-матку рубить. Тогда чуть скандалом дело не кончилось, но Дугин охолонул сам и со сцены ушел.

До лампочки Лиде были все эти великие плотины. Не видела она, в отличие от мужа, и разницы между нашими и их сооружениями, между застывшими и еще работающими; ее социология волновала, а сами стройки — такая муть… Но Влад со своим агрессивно-консервативным взглядом наверняка что-нибудь провокационное скажет — а это уже по ее части.

— Лидия Петровна, неужели в школе не проходили? — посмотрел через зеркало на нее Влад.

Она засмеялась.

— Проходили, конечно. — Она наморщила лоб и память. — Понизить уровень Средиземного моря на сто и более метров с помощью дамбы-плотины в Гибралтаре. Освободить тысячи квадратных километров плодородных земель Южной Европы, получить гигаватты энергии с ГЭС, соединить мостами Африку и Европу… Загородить Черное море и снабдить энергией причерноморские страны… Как-то так. — Память она имела крепкую.

Анатолий, казалось, дремал и на монолог жены никак не прореагировал. Молчал некоторое время и Дугин.

— Дурацкий проект, — резко сказал он спустя минуту.

Руки его лежали на штурвале, корабль летел ровно и прямо.

— Дурацкий? — Тонкие брови Лиды взлетели вверх.

Очнулся и Анатолий.

— Дурацкий. Ничего не вспахали, моря тысячи жителей лишили, рыба кончилась, суховей развился… И при нынешних холодах им вообще туго. Только и пользы, что энергия.

— Странно вы рассуждаете, Влад, — подал ленивый голос Анатолий. — Наши, выходит, стройки — это благо, а как… хм… буржуйские, так дурацкие? Ведь тот же принцип примерно, а? Кроме того, не будь этих плотин, вся Европа бы сейчас околела. Это и вы отметили. И ведь, насколько я знаю, по договору все причерноморские территории снабжаются энергией с Дарданелл.

— Снабжаются. И я различаю, тут ты, Толик, прав. — Влад с Анатолием в обращении не церемонился; тот хмурился, но терпел. — Потому что у нас с умом подходили. Пусть и раньше, но с умом. А эти изначально налепили черт-те что…

— У нас с умом. И раньше. У них без ума и раньше, и сейчас. Понятно. — Анатолий сел прямо.

— Да сейчас-то вообще никто ничего делать не умеет. Не может. И не хочет. — Влад вцепился в руль.

— Ой, можно подумать…

— Толя. — Лида, положив ладонь мужу на колено, посмотрела на него ласково. Тот кивнул на спину Дугина и двинул плечами в раздражении.

Влад, в зеркале Анатолиеву пантомиму заметив, тихо хмыкнул.