Сергей Михайлов - Трещина [СИ]

— А самого Ковпака вам доводилось встречать?

— А то как же! Вот как с тобой сейчас, так и с ним не раз разговаривала. Хороший был человек, добрый.

— Мария Семеновна, расскажите!..

За разговорами прошло несколько часов. Олег Павлович то появлялся, неся целую охапку хвороста или сухих веток, то снова исчезал. Климов продолжал сидеть на берегу, предаваясь своему любимому занятию; его спина хорошо была видна с обрыва.

Мария Семеновна взглянула на часы и с тревогой произнесла:

— Что-то не идут наши мужчины. Уж не случилось ли чего? Вот и обед уже поспел.

В этот момент со стороны леса послышался треск ломаемых сучьев и громкое сопение. Женщины, сидевшие у костра, вскочили на ноги.

Прямо на них, поблескивая злыми глазками, неторопливо, вразвалку, шел огромный медведь.

— В автобус! Быстро! — шепнула Мария Семеновна, и женщины опрометью бросились к спасительной машине.

— Ой, а дверь как же закрыть? — трясясь от страха, закричала Татьяна.

— Не знаю, — прошептала Мария Семеновна, наблюдая за хищником.

Все так же не торопясь, медведь последовал за своими предполагаемыми жертвами; он был уверен в своей силе, поэтому действовал спокойно и без излишней спешки. У автобуса медведь остановился и с удивлением начал обнюхивать переднее колесо; видимо, сей предмет обескуражил его своей необычностью и незнакомыми запахами. Удовлетворив свое любопытство, хищник встал на задние лапы и сквозь стекло увидел испуганных людей.

— Мама! — хором заорали девушки. В унисон им медведь заревел что-то на своем языке, доведя наших героинь чуть ли не до обморочного состояния.

— Лишь бы он не догадался в дверь заглянуть, — все так же шепотом произнесла Мария Семеновна, боясь, видимо, что медведь может ее услышать.

Действительно ли лесной хищник ее услыхал, или древний инстинкт подсказал ему этот шаг, но только медведь вдруг исчез из окна, и уже в следующий момент его лохматая морда показалась в проеме передних дверей автобуса.

— Скорее к задней двери! — скомандовала Мария Семеновна, но тут со стороны леса послышался пронзительный свист.

Женщины глянули в окно и с облегчением вздохнули. К автобусу со всех ног бежал Борис, держа над головой огромную дубину, а чуть поодаль, прижав к груди тяжелый портфель, несся Николай.

— У-лю-лю-лю! А-а-а! — орали оба, пытаясь напугать зверя или хотя бы отвлечь его внимание от женщин. Хищник, обеспокоенный появлением, да еще сзади, новых врагов, выкатился из автобуса, куда было совсем уже забрался, и оказался нос к носу с Борисом. Почувствовав в человеке серьезного противника, медведь встал на задние лапы и, оглашая воздух воинственным ревом, двинулся на Бориса. Выбрав удобный момент, Борис взмахнул своим орудием и со страшной силой опустил его на голову хищника. Дубина переломилась пополам, медведь же, только слегка присев, остался стоять на задних лапах; темная кровь окрасила его шерсть у левого уха и залила глаз. Яростно заревев, раненый зверь кинулся на человека. Борис инстинктивно отступил назад, споткнулся и упал на спину.

— Николай! — заорал он.

Ничего, кроме портфеля с золотом, у Бармина в руках не оказалось. Недолго думая, он запустил им в хищника. Но медведь не обратил внимания на столь незначительную помеху. Приведенный в бешенство болью и запахом крови, он видел только своего обидчика и только его желал растерзать на части. Вот огромная туша уже нависла над побелевшим от ужаса человеком, вот горячее дыхание смертельно раненного зверя обожгло лицо Бориса…

Но тут воздух со свистом рассекла стрела и вонзилась в правое ухо зверя. Медведь страшно заревел и, словно подточенный червями столетний дуб, рухнул рядом с Борисом. Конвульсивно дернувшись всем своим могучим телом, он наконец замер. Все взоры обратились в ту сторону, откуда прилетела стрела.

На самом краю обрыва стоял Климов с арбалетом в руках.

— Хороша штука, а? — весело спросил он, подняв арбалет над головой.

Участники чуть было не разыгравшейся только что трагедии обступили столяра.

— Это вы стреляли? — недоверчиво глядя на арбалет, спросил Николай.

— Нет, он сам застрелился, — улыбаясь, ответил Климов. — У местного вида пещерных медведей есть такой обычай: стреляться при виде сибиряков. Ферштейн?

Казалось, внимание всех присутствующих полностью переключилось на столяра и его самострел; про медведя и думать забыли. Один лишь Борис, потрясенный происшедшим, до тех пор не спускал глаз с поверженного хищника, пока окончательно не убедился, что тот мертв. Тогда он подошел к Климову и крепко пожал ему руку.

— Спасибо, — тихо сказал он, глядя в глаза своему спасителю.

— Чего уж там, — проворчал Климов, почему-то смутившись.

— Вы это сами сделали? — спросил Борис.

— А то кто же еще?

Борис повертел в руках последнее изобретение современной военной техники.

— Да вы хоть понимаете, Семен Степанович, что этому арбалету цены нет!

— А мне? — то ли в шутку, то ли всерьез обиделся Климов.

— А вас я готов всю жизнь на руках носить! — воскликнул Борис, обхватил Климова своими огромными лапищами и высоко поднял.

— Поставь на место! — строго потребовал Климов, барахтаясь на высоте.

— Никогда!

— Что здесь происходит? — раздался удивленный голос Олега Павловича.

За всеобщим ликованием по случаю счастливого избавления от страшной опасности никто не заметил инженера, который еще в лесу услышал странный шум и смех и понял, что в лагере происходит что-то неладное.

— Вы что, все с ума посходили? Борис! Что это значит?

— Чествуем великого охотника! — пыхтя, ответил Борис.

— Олег Павлович! — взмолился сверху Климов. — Скажите этому буйволу, чтобы он спустил меня на землю.

…Полчаса спустя путешественники сидели на краю обрыва и обсуждали события текущего дня.

— Где вы его оставили? — спросил Олег Павлович.

— Здесь недалеко, — ответил Николай, — метрах в двухстах от лагеря. Он был очень плох, когда мы его нашли. Смерть настигла его, когда мы были на полпути к лагерю.

— Надо похоронить, — сказал инженер. — Жалко его, погиб по глупости. Эх, Лепешкин!.. Мы даже имени его не знаем. Плохо все как-то получилось.

— Да-а, — задумчиво произнесла Мария Семеновна, — обычная автобусная поездка обернулась трагедией. Не доглядели мы, наша это вина.

— Бросьте терзать себя, Мария Семеновна, — закуривая, сказал Климов. — Нашей вины здесь нет, ну а мертвого винить не полагается. Оставим это, а впредь будем умней. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

Олег Павлович молча кивнул. Какое-то время никто не проронил ни слова.

— А с медведем что будем делать? — наконец спросил Борис.

— Съедим, думаю, не памятник же ему ставить, — ответил Климов.