Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

Затем она швырнула пса в челюсти волкодава, который вцепился в него, и рычащий клубок покатился по земле.

И тут начался бедлам, для которого не хватало только такого акта жестокости. Толпа в панике хлынула с площади, стремясь как можно скорее покинуть ее. Собаки и люди смешались в орущей и визжащей кутерьме. Что-то привело животных в бешенство, и они отчаянно рвали и кусали всех и вся, что попадалось им на пути. Камни мостовой окрасились кровью, в свете факелов блеснуло оружие, и порывы горячего ветра разносили крики ярости.

В свалке на площади участвовали только люди и собаки. Аборигены исчезли все до одного.

Мгновенно собравшись, Харра устоял на ногах. Он заметил, как девушка мелькнула рядом и, развернувшись, с силой опустила дуло пистолета на голову животного с огромной пастью, что кинулось на нее со спины. Но когда он попытался увидеть ее снова, та уже пропала.

Толпа сдавила его и понесла в том направлении, где исчезла танцовщица. Сделав несколько шагов, Харра запнулся и увидел под ногами красные лохмотья, а в прорехах — белое тело. Девушка пыталась встать. Работая кулаками и локтями, он расчистил свободное пространство рядом с ней. Через секунду она вскочила на ноги, как дикая кошка, орудуя длинными ногтями и разбрасывая груду тел, которые угрожали раздавить ее.

Страха в ней так и не было.

Харра ухмыльнулся и, схватив девушку, перекинул ее через плечо. Та была маленькой и на удивление легкой. Он позволил толпе нести их, стараясь лишь удержаться на ногах и безжалостно пиная собак и людей.

Откуда-то из лохмотьев девушка вытащила маленький нож. Вися вниз головой на плече у землянина, она засмеялась и снова спрятала его. Харра подумал, как хорошо быть такой смелой, но вряд ли ей стоило бы так веселиться. Прильнувшее к нему тело было упругим, как стальная пружина.

Он увидел перед собой зев улицы п, когда их внесло туда волной людей и собак, спасавшихся бегством, постарался пробиться поближе к стене. Улица была скопищем домов самой разной постройки, и наконец Харра нашел проем между двумя из них, где когда-то находилась коновязь. Протолкавшись туда, он поставил девушку на ноги и, прикрывая ее спиной, перевел дыхание; работая руками и ногами, он отшвыривал всех, кто приближался к нему.

Он знал, что девушка не сводит с него глаз. В этом узком пространстве они стояли вплотную друг к другу. Ее не сотрясала дрожь, и дыхание у нее было ровным и спокойным.

— Почему ты так посмотрела на меня, там, на площади? — спросил он. — У тебя было что-то лично ко мне, или ты просто ненавидишь всех мужчин?

— Ты вытащил меня, чтобы только получить ответ на этот вопрос? — Ее английский был безукоризненным, без малейшего акцента, а чистый и мягкий голос — столь же прекрасным, как и тело.

— Может быть.

— Ну и хорошо. Да, я ненавижу всех мужчин. И женщин тоже... особенно женщин.

Сообщила она это сухо и деловито. У Харры не было оснований усомниться в том, что она имела в виду. Он поверил каждому ее слову. Потом вспомнил маленькое лезвие, которое она могла всадить ему в спину, и внезапно ему стало как-то не по себе.

Развернувшись, он успел перехватить ее кисть. Улыбнувшись, девушка позволила ему отнять нож.

— Страх, — сказала она. — Вечный страх, где бы ты ни был.

— Но ведь ты не боишься.

— Нет. — Она смотрела мимо него, разглядывая улицу. — Толпа редеет. Я пойду искать братьев.

Крупный грязно-рыжий пес ублюдочной породы сунул морду в нишу и зарычал. Харра пнул его, и тот неохотно отпрянул, ощерив пасть и не отрывая от девушки налитых кровью глаз.

— Я бы не рискнул, — сказал Харра. — Псы, похоже, тебя недолюбливают.

Она засмеялась:

— На мне ни царапины. Посмотри на себя.

Харра последовал совету. Многочисленные ссадины кровоточили, а одежда превратилась в лохмотья. Он покачал головой:

— Что за дьявольщина в них вселилась?

— Страх, — ответила девушка. — Вечный страх. Я пойду.

Она вывернулась у него из-за спины, но он остановил ее:

— О нет. Я спас тебе жизнь, леди. И ты не можешь так легко покинуть меня.

Он положил руку на плечо танцовщицы. Плоть ее была прохладной и упругой, и пряди густых рыжеватых волос скользнули у него меж пальцев. Харра не имел представления, какая в ней смешалась кровь, но девушка ни на кого не походила, и в сиянии лун он любовался ее невыразимым обаянием. В мягком мерцании волос и кожи, в огромных спокойных глазах было что-то от лунного света.

Отверженная, уличная танцовщица, пария в пурпурных лохмотьях — в ней было что-то магическое. Харру неудержимо влекло к ней. Интуитивно он чувствовал, что лучше держаться от нее подальше и позволить ей исчезнуть, ибо ее странность была выше его понимания. Но он этого не сделал. Не мог.

Нагнувшись, он легким поцелуем коснулся ее лба:

— Как тебя зовут, маленькая бродяжка?

— Маритт.

Харре было знакомо это слово из лексикона lingua franca воровского мира. Он улыбнулся:

— Почему вы называете себя Отверженными?

Девушка мрачно уставилась на него темными глазами:

— Я не из тех, кого может любить мужчина.

— Ты пойдешь ко мне домой, Маритт?

— Предупреждаю тебя, землянин, — прошептала она. — Я смерть!

Рассмеявшись, он сгреб ее в объятия:

— Ты ребенок, а дети не должны жить в ненависти. Идем ко мне, Маритт. Я буду осыпать тебя поцелуями, накуплю тебе красивых вещей и научу смеяться.

Она помедлила с ответом. На лице ее было рассеянное мечтательное выражение, словно она прислушивалась к каким-то далеким голосам. Наконец она пожала плечами:

— Хорошо. Я пойду.

Они двинулись бок о бок. Улица уже опустела. Со стороны базара доносились какие-то невнятные тревожные звуки, но они были далеко. По пустынным улицам, залитым светом вереницы лун, Харра вел девушку к своему дому.

Держась рядом с ней, он обнимал ее. Он был полон какого-то странного восторга, и плохое настроение окончательно покинуло его. Тем не менее ему не давала покоя мысль о том, что отделяло его от этой девушки и смысла чего он никак не мог уловить. В сердце у него гнездились сомнения и едва ли не страх. Он понятия не имел, кого обнимал, кто был в кольце его рук — ребенок, женщина или чуждое, пугающее своей непонятностью создание.

Он вспомнил вопли аборигенов о смерти и демонах. Он вспомнил, как завывали собаки. Ему осталось только удивляться силе охватившего его влечения.

Но девушка была так очаровательна, а маленькие белые ножки так легко скользили в пыли дороги рядом, что он не мог позволить ей уйти.

Они миновали базар, и тот остался у них за спиной. Теперь их окружала тишина, которой дышали слепые стены домов, но неожиданно из тени перед ними беззвучно, словно привидения, появились два человека и преградили им путь.