Иван Радионов - Земная жизнь инопланетянина

Бестактно схватив парня за предплечье, она буквально развернула его к себе, и без «лишних» церемоний грубо задала интересующий ее вопрос:

— Скока время!?

Спросила по варварски женщина, а ее миленькая пока что дочка, внимала матери, училась как быть грубой, неотесанной, как жить не имея уважения с другим людям, без всяких признаков культуры и морали. Пройдут года и уже она, со своей дочкой или сыном, так же бестактно и без культурно будет спрашивать у прохожих или попутчиков время. Сегодняшнее поколение вырастит завтрашнее, завтрашнее в сою очередь вырастит послезавтрашнее, и так деградация этих особей подведет их неминуемому трагическому концу. Если конечно эксперимент наших инопланетных ученых не удастся. В противном же случае, мы захватим эту планету, может даже не осознанно, медленно вытесним расу землян… мы? Какое то странное чувство охватило Тома… он не был землянином, но и не мог отнести себя к инопланетным захватчикам. По спине прошелся холодок. Нет он не захватчик чужих планет. У него конечно возникло желание залепить той женщине хорошую оплеуху. Но том не мог поднять руку на женщину, даже в воспитательных целях. Да и мужчин он бить не желал, как бы они не напрашивались на хорошие тумаки, Том презирал насилие… он всегда тщательно подавлял ненавистные порывы и желание проучить кого то. С каждым днем это удавалось ему все сложнее… то ли терпение подходило к концу, то ли он просто очеловечивался, становился похожим на этих низких, агрессивных особей. Стоило ему успокоится, утихомирить бурю в своем сознании, от акта культурного вандализма, как тут же произошла другая ситуация.

Том встал на своей остановке, прошел несколько шагов, присел завязать шнурок на кроссовке.

— Есть сигарета?

Вопрос над головой прозвучал так отвратительно, что Тома в моральном смысле стошнило. Том поднял вверх глаза полные ненависти к человеку незнающему границ морали и не ведавшему ничего о приличии. Том вглядывался несколько секунд в вопрошавшего, хотел узнать в нем своего лучшего друга или брата, или хотя бы соседа, так панибратски прозвучал этот вопрос. Точнее не вопрос, а наглая просьба. Тому хотелось ответить так же грубо, бестактно, но он уважал себя. Поэтому он презрительно произнес:

— Нет! Не курю!

И не скрывая отвращения опустил глаза на кроссовок, оканчивая свое дело.

Конечно Тому не то что хотелось грубо ответить, но и дать этому парню, который лет на пять был моложе его, причем дать явно не сигарету, а скорее по горбу… но Том воспитан совсем по другому, хоть и людьми. Он поднялся во весь рост, проводил осуждающим взглядом уходящего в обнимку со своей девушкой парня, покачал неодобрительно головой и пошел своим путем.

Да если бы ему полностью стерли память вчера, и он забыл о всем что произошло, сейчас он бы все понял. Нет он не мог быть частью этого жалкого мира, он иной, ему тут не место.

Том и раньше был немного параноиком, отворачивал веб камеры, старался особо не показывать себя в камеры слежения, в соц сетях регистрировался под не совсем своим именем, и вбивал в анкеты не совсем достоверную информацию, фотографии в сеть по минимуму, от лишних регистраций он отказывался, когда устраивался на работу то анкеты заполнял по минимуму… в общем паранойя его обозначалась как чуть выше средней. Все люди немного параноики, а Том чуть больше других. Даже на вопрос от бюрократов, которые собирали информацию обо всех и обо всем, что бы забыть ее на следующий день, он отвечал

— а для чего вам эта информация обо мне?

Когда ему отвечали что это просто формальность, он долго сомневался давать им эту информацию или нет. Теперь же после недавних событий он видел угрозу во всем. Том не мог к примеру просто заклеить все вебки изолентой, в этом случае его бы сразу заподозрили, а ему ох как не хотелось в психушку. Он стал все делать по тихому, как тать. Все камеры на гаджетах, он испачкал так что бы через них ничего не было видно, задние камеры закрыл чехлами, по телефону старался говорить редко и по сути. Ходил каждый раз новым маршрутом, меняя их рандомно. Одеваться стал не приметно. Удалился абсолютно из всех соц сетей и т. д. Когда его жена Евангелина, спросила его:

— Том, что с тобой происходит?

Том притянул ее к себе и прошептал на ухо:

— Они следят за нами… за мной… чем меньше они знают тем лучше…

Том не мог врать жене, никогда, ни в чем.

— Кто?

Не поняла жена.

— Это сложно объяснить, просто доверься мне…

— Это мания преследования!

Решительно поставила диагноз жена. Том ничего ей на это не ответил. Он не знал как и чем ей все доказать. Но она смирилась с его причудой и не стала его терзать по этому поводу. Лишь однажды она предложила сходить к психологу, на что Том ответил:

— Они все шарлатаны! Психология это псевдонаука, а ее приспешники, жрецы лжи и обмана. Каждому из этих психологов самому нужен психолог. Они не могут разобраться в своей жизни, как им понять мою? Бесполезные паразиты питающиеся за счет простаков верящих не в Христа, а чудо душевной психологии. лучше бы они верили в Бога.

— Я буду молиться за тебя…

Евангелина и так за него иногда молилась, просто сейчас решила молиться за его душевное состояние.

— Вот это другое дело.

Согласился с ней Том. Считала ли его жена сумасшедшим? Не в коем случае. Чудаковатым, странненьким? Да! До поры до времени…

Спустя пару месяцев, глубокой осенью, когда тучи серым бетоном своих животов сковали небо, нависнув тоской над самой землей, когда земля промокшая от дождей, взъерошив рыжую сухую траву, чернела пролысинами чернозема, маня как магнит смятое золото листвы вниз на свое лоно, и они послушна отпускали черные ветви и веточки, падали вниз оканчивая свою короткую жизнь, тогда все и началось.

Евангелина с малышом сыном, гуляла на детской площадке, катая ребенка на качелях и горках. Том тем временем, пасмурный как осенняя погода шел на работу. Сегодня он чувствовал себя улиткой которую вытянули из ракушки, черепахой без панциря, ему хотелось превратится в маленькую букашку, что бы забраться в маленькую, маленькую щелочку, где никого нет. Где не придется притворно кривить непослушный рот в искусственной улыбки, ненужно спрашивать как у вас дела, говорить привет на право и налево, пожимая десяток рук: то мягких обвисших как тряпка, то грубых и не отесанных как у колхозника — землепашца. В ответ ему будут так же натужно неестественно улыбаться, и задавать ради приличия бестолковые вопросы. На новой работе на которой он работал всего месяц, было около двадцати работников, которых было не избежать, прятаться было некуда. Том скучал за былым одиночеством. Сегодня он был слишком уязвим и беззащитен что бы с кем то общаться, и вообще встречать на своем пути землян.