Иван Радионов - Земная жизнь инопланетянина

— Чего разорался оглашенный?!

В брюзжащем голосе слышалась строгость и укор. Из под ее медицинской шапочки выбивались седые с черными прожилками жесткие кудрявые волосы, похожие на металлический ершик для мытья посуды. Вязаная бежевая жилетка по верх мед халата была неаккуратно расстегнута и казалась перекошенной, а из под халата выглядывали розовые ласины, не доходя сантиметров двадцать до белых домашних тапок. В руках она держала потрепанный журнал с кроссвордами и синюю шариковую ручку. Том понял ее раздражительность. На его крики ей пришлось оставить нагретое мягкое кресло, пройти через весь коридор, и небось забыть только что пришедшее в голову разгаданное слово из пяти или шести букв, а это особенно обидно.

— Очнулся? Бедалашный…

Уже мягче спросила бабуля.

— Я в дурдоме?

Спросил Том, просто что бы убедится.

— Не в дурдоме, а в пристанище хрупких душ.

Одернув, подтвердила его слова бабуля.

— Где мои жена и сын?

— Ты спал долго, чего им тут торчать зря, мы их домой отправили, вечером придут проведать.

— Развяжите меня…

С мольбой в голосе попросил Том, уж очень чесался затылок.

— Это не мне решать…

— Пожалуйста, почесаться хочется.

— Не магу, доктор придет побеседует, если решит что ты неопасный развяжет.

— И когда он придет?

— А мне по чем знать, как с обеду вернется так и зайдет. Я то ему передам что ты очнулся.

— Значит не развяжете?

— Нет.

Уперлась бабуля.

— У вас тут кормят хоть?

Спросил Том в спину развернувшейся чтобы уйти санитарке.

— Кормят, кормят, в шесть ужин принесут.

Этого Том не любил больше всего, когда он не мог контролировать ситуацию, когда был беспомощен. Санитарка развернулась и ушла не придерживая хлопнувшую громко дверь. Тому казалось он лежит уже целую вечность. Он был разбит, раздавлен. Не сломлен, но в подавленном настроении.

Вдруг резко распахнулась дверь, и в палату влетел как вихрь, мужчина лет пятидесяти, в зеленом медицинском костюме. На его большом теле костюм сидел свободно, светлые с проседью волосы, от небольших залысин, зачесаны назад, а открытое широкое лицо с низу обрамляла светлая, под цвет волос на голове, борода. Усов у него не было, только недлинная борода.

— Здравствуй дорогой! Как самочувствие, как настроение?

Громко, голосисто с задоринкой проголосил доктор. Том встрепенулся, поднял голову. И с таким же насупленным лицом как было ответил:

— А вы как думаете? Вам бы вены порезали, в дурку заперли, еще и ремнями к кровати привязали… отличное! Я счастлив! Вы этого ожидали?

— Ну не расстраивайтесь… так будет не всегда! Вот увидите все, наладится мы вас подлечим, будете как новенький.

Успокаивал его доктор.

— Подлечим? Да я вроде как не болел… от чего лечить то будете? От реальности и здравого сознания? Вы теперь всех только в дурку закрываете, на родину не депортируйте?

— С этого места по подробнее…

Сказал доктор.

— Да ладно не претворяйтесь… я все знаю. Вы сами то хоть были на Криацине? Или всю жизнь тут на земле?

Доктор понимающе кивнул головой.

— То есть вы инопланетянин? Как вы сказали ваша планета называется?

На лице доктора проявилась снисхождение, участие и желание помочь. Том понял что оплошал. Доктор был землянином, и знать не знал в чем тут дело. А может и нет. Нельзя знать наверняка. Никому нельзя верить. Ну с этим у Тома проблем не было, он и себе то с трудом верил.

— Да ладно доктор, я же шучу. Какие инопланетяне, какие планеты? Я подумал раз я в дурдоме, то можно и подшутить, но вижу вы тут все всерьез воспринимаете?

— Ты главное не волнуйся, ты можешь мне доверять, я хочу помочь тебе разобраться в себе. Говори все что хочешь сказать, я верю каждому твоему слову.

Вкрадывался в чужую душу мозгоправ. Том знал все их заманухи. Тома не проведешь.

— Я же говорю что пошутил… вы меня отпустите, я не псих.

— Конечно нет, тут нет психов, тут находятся люди с тонкой, хрупкой душой. Но отпустить я пока что тебя не магу. Одно дело если бы ты сам к нам пришел, а тебя скорая привезла. Общество считает тебя опасным. Так что нам с тобой предстоит доказать им обратное. Только тогда я смогу тебя отпустить.

— Ну хотя бы развяжите меня, чешется уже все тело, сил нет.

взвыл Том. Доктор задумался.

— А ты обещаешь себя хорошо вести?

— Обещаю конечно…

Даже если бы Том и вправду был неадекватным психом, то все равно бы пообещал, так все затекло и чесалось.

— Александр Иванович, Константин Петрович!

Громко позвал доктор и в палату вошли двое мужчин среднего возраста в медицинских костюмах. Мозгоправ улыбнулся и кивнул им. Потом повернулся к Тому.

— Ну дружочек, я сейчас расстегну ремни, а ты пожалуйста не делай резких движений и вообще веди себя хорошо, договорились?

— Да, да…

Доктор отстегнул ремни. Том спокойно сел в кровати, почесался там где чесалось сильнее всего, потер затекшие мышцы и суставы, размялся.

— Очень есть хочется…

Сказал Том. Доктор взглянул на часы,

— Ужен уже скоро, придется чуточку потерпеть, режим сам понимаешь…

— Из палаты хоть можно выходить? Хотелось пройтись, размяться…

Поинтересовался Том. Доктор снисходительно улыбнулся.

— Думаю будет лучше если ты сегодня в палате побудешь, а если все будет хорошо, то завтра сможешь прогуливаться по этажу, хорошо?

— Понял, ладно… ну хоть почитать чего ни будь дайте, а то ведь так и вправду с ума сойти магу.

— Вот это запросто, это у нас приветствуется. Сейчас попрошу санитарку, она вам минут через десять занесет. А что читать предпочитаете?

— Художественное что то, может фантастика есть?

— У нас замечательная библиотека, там книги на любой вкус, так что она вам что ни будь подберет. Ну а я к вам утром еще зайду, вы не против?

Том пожал плечами.

— Заходите…

Сказал он сам не зная зачем, будто врачу требовалось его разрешение. Как будто если бы Том ему отказал, то тот бы не пришел, абсурд.

Действительно через некоторое время, санитарка занесла Тому книгу, на обложке написано» Таинственный остров» Жуль Верн.

Обычно Том не читал книги повторно, но эту книгу он прочел дважды, и вот он отрыл ее в третий раз, так как выбора у него не было. Еще через некоторое время ему принесли ужин. Отвратительный, Том вообще был привередлив в еде, но это и едой то назвать было грех. Мутный суп, состоящий из воды серого цвета, одной картошиной и несколькими зернышками перловки, том сразу отставил в сторону. Пустые макароны и маленькая хлебная котлетка, еле- еле прошли в желудок, хотя макарон осталось почти половина. Чай, водичка коричневого цвета, была сладкой и отдаленно напоминала этот английский напиток. К чаю у тома не было особых притязаний, он просто хотел выпить чего то сладкого и горячего. Пища осела, и Тома потянуло в комнату раздумий. Очень потянуло. Прям невмоготу. Он тихонько подошел к двери и отварил ее. Осторожно высунул голову наружу. Коридор ничем не отличался от комнаты, такой же узкий и такой же длинный. Деревянные из реек панели доходили до плеча, а дальше до трех метрового потолка стелились дешевые обои. С противоположной стороны, вдоль всей стены тянулись высокие узкие окна без занавесок, по этой стороне через определенные промежутки стояли двери, современные, дешевые и уже зашарканные и перекошенные. Промежутки между дверями заполняли нелепые картины, в стиле» Стул в пустой комнате» или» Кривая перекошенная не твердой рукой мастера женщина в цветах». В дали, где заканчивался коридор, стоял деревянный стол с настольной лампой. В не ярком, холодном, белом свете дневных ламп под потолком, светильник на столе горел маленьким желтым светлячком, освещая сидящую в скупом кресле женщину, которая увлеченно что то писала.