Роджер Желязны - Девять принцев Амбера. Том 1

— Стоять на месте, — негромко произнес я, вложив в слова всю свою волю И поднялся. — Замрите. Превратитесь в статуи.

Я ощутил пульсацию в груди. Первые ряды остолбенели. Однако те, что находились подальше, еще двигались. Затем волынки завизжали, а скрипки смолкли. И было непонятно, дотянулась ли моя воля до них или они испугались, когда я встал. Я почувствовал, как сила, пульсирующая из меня волнами, спрессовывает всех их в плотную матрицу. Я ощутил, что все они попали в мой канкан, и пошел отвязать Звезду. Я не оглядывался, но знал, что опасность миновала.

Когда мы выбрались, было уже светло, восток уже полыхал вовсю. Я вскочил в седло и еще раз удивился. До меня донеслись отдаленные звуки скрипок. Чуть позже в оркестр вступили волынки. Гномики зажили своей обычной жизнью, Для них, оказывается, все, что произошло, не имело никакого значения, гуляние продолжалось. Когда я уже ступил на дорогу, ведущую на юг, меня окликнули. Это был он, мой ночной собутыльник. Я приостановил коня, чтобы получше услышать его слова:

— И куда вы теперь поедете? — крикнул он.

А почему бы ему и не ответить?

— К концам Земли! — крикнул я.

Он отплясывал джигу на своей разбитой двери. Господи, он еще танцует!

— Счастливого пути, Корвин, — снова крикнул гном.

Я махнул ему рукой, а почему бы и нет? Не мне отучать гномов от их танцев.

Я проскакал меньше километра в ту сторону, которая называется югом, когда неожиданно открыл, что все вокруг меня остановилось — земля, небо, горы. На дереве, что росло у обочины, были белые листья. Я вспомнил о незнакомце из пещеры и его словах. Он каким-то образом почувствовал, что эта гроза стирает краски мира, что это о ней рассказывает местная апокалиптическая легенда. Видимо, все взаимосвязано. И это, действительно, волна Хаоса, о которой говорил мерзавец Бранд, догнала меня. Но ведь я остановил грозу, она сюда не дошла. Почему же и этих мест коснулась полоса разрушений? Ну да, я использовал Камень, чтобы прекратить грозу. Но если это не гроза, а нечто большее? Тогда сила Камня не смогла подействовать на большое пространство, а ограничилась только этим маленьким мирком, островком в мире Хаоса. Если это так, куда мне ехать дальше? Я взглянул на восток, откуда обычно начинался день. Солнце стояло на том же месте, где я застал его, начиная путешествие. Вернее, это было не солнце, а ослепительная корона, пронзенная огненным мечом. Послышалось птичье пение, похожее на нервный смех. Я наклонился к гриве коня и закрыл лицо руками. Видимо, так начинается безумие. Нет! Еще не все потеряно. Может быть, я просто испуган. Ведь и раньше мне приходилось бывать в ненормальных Отражениях. Чем дальше отъезжаешь, тем более странными они становятся. А что, если это одно из них? О чем это я подумал той ночью в Тир-на Ног-та?

Мне вдруг вспомнилось прочитанное у Айзека Динесона. Почему это так взволновало меня? Я ведь был в то время Карлом Кори. Чем могли задеть меня слова из его рассказа: «Немногие люди могут сказать о себе, что они свободны от веры в то, что этот мир, который они видят, не является в действительности плодом их воображения. Если это так, довольны ли мы им, гордимся ли мы им тогда?» Обычные философские разговоры в нашей семье. Создаем ли мы отраженные миры? Или они существуют независимо от нас? Или есть нечто среднее, исключающее и то, и другое. Я улыбнулся своим мыслям — а ведь вполне возможно, что мы так и не узнаем истины. И все же, вспомнив о той ночи, я подумал, что есть такое место во времени и пространстве, где исчезает наше «Я», и все, что мы создаем, теряет смысл. Но если это происходит только в определенном месте, то можно вернуться назад к Отражениям, где мы обретаем свое обычное сознание, и оно индивидуально. И мы снова можем гордиться тем, чем живем, тем, что чувствуем. Около своего дома мы создаем мир, называя вещи, мы вызываем их из небытия. И вот я сейчас нахожусь на границе миров, дальше начинается страна «не я». За этой долиной вся моя власть над Отражениями может потерять силу.

Я выпрямился в седле и прищурился от необычного солнца. Потом наклонился к уху Звезды и сказал ей одно словечко. Мы двинулись дальше. Какое-то время мы ехали в тумане. Была абсолютная тишина. Туман был ослепительно ярким. Затем мы куда-то летели или скользили. Мы потеряли ощущение реальности. Звезда стала дрожать, я понял, что она испугана. Но противника никакого перед нами не было, и в обычном нашем понятии пугаться в общем-то было нечего. Я держал поводья правой рукой, а Камень сжимал левой. Я шаманил, общаясь с душой Камня. Не знаю, какие я находил слова, но желание было у меня одно — скорей миновать это проклятое место, чтобы продолжить свой путь до конца.

Я потерял счет времени, да и неизвестно, существовало ли оно в этом месте. Ощущение спуска исчезло. Да и вообще неизвестно, спускались мы или парили над бездной. Был ли яркий свет, который нас ослеплял, действительно светом? И это омерзительное безмолвие… Оно было даже больше, чем в дни моей слепоты в камере. Это была изнанка той камеры, в которой я томился, ее антимир. Там владычествовала тьма, здесь — бессмысленный свет. Но это было в тысячу раз хуже. Здесь вообще не было ничего. Ни снующих вдоль мокрых стен крыс. Ни скрипа о дверь моей ложки. Ни холода. Ни структуры. Одно слепое мерцание. И вдруг я почувствовал, что где-то справа находится пространство, где я могу обрести зрение. Я потянулся туда. Это могло оказаться галлюцинацией. Я находился в зоне разрыва визуального поля. Рядом с собой я услышал слабый стон. Он был очень коротким, и звук был лишен направленности. Что-то в этой пустоте начало возникать. Первым возник ландшафт. Он был серо-белым. Такой в моем представлении должна быть поверхность Луны. Потом изображение пропало. Звезда заржала. Справа возник лес. Он тоже был серо-белый. Странно, что он кувыркался в пространстве. Мы пролетели с ним в невесомости мимо друг друга, и он появлялся то наверху — вниз кронами, то где-то сбоку под непонятным наклоном. И это длилось несколько секунд, словно нас коснулся осколок расколовшегося времени.

Подо мной промелькнули развалины горящего здания… Бесцветность… Вверху пронесся разорванный вой… Призрачная гора, процессия с факелами, поднимающаяся на гору, а потом спускающаяся с нее… Женщина висит на мертвом дереве, петля на шее, голова упала на бок, руки связаны за спиной… Гора, перевернутая вершиной вниз, черные и белые тучи под ней… Щелчок. Вибрация пространства, словно мы влетели в твердый слой. Затем все исчезло… Мерцание. Головы, катящиеся по склону, кровавый след за ними… Смешок из ниоткуда… Снова белый ослепительный свет… Щелчок, мерцание…

Какое-то время, равное одному удару сердца, мы скачем под полосатым небом. Это уже что-то конкретное. Я хочу использовать этот миг реального существования и хватаюсь за Камень, тянусь к нему через него. Щелчок, мерцание, щелчок. Гремит гром. Каменная тропа взбирается на высокий перевал… Мир по-прежнему одноцветен. За моей спиной ворочается гром. Пока мир не растаял окончательно, пока сознание вырывает его осколок, я судорожно верчу Камень, словно это ручка настройки, стараясь сфокусировать магическую силу. Вот снова мир на несколько мгновений вернулся. Я считаю: — Два… Три… Семь… Удары сердца… Удары копыт… Камень пульсирует, перекрывая звуковой фон… Восемь, девять, десять… Мир становится ярче. Я втянул в легкие холодеющий воздух. Между ударом грома и его эхом я услышал шелестящий шум дождя. Но с неба не упало ни капли. Я оглянулся. Метрах в ста от меня неподвижно стояла стена дождя. То, что находилось за этой стеной, было видно смутно. Угадывалось очертание горы. Я погладил Звезду, и мы двинулись быстрее по ровному каменному участку, лежащему между двумя вершинами, похожими на башни. Мир впереди все еще был похож на черно-белую гравюру, небо тоже наслаивалось тьмой и светом. Мы поднялись на перевал. Меня начало клонить ко сну. Мне смертельно хотелось остановиться — отдохнуть, поесть, покурить, пройтись пешком. Но гроза была рядом, и я не мог позволить себе этого.