Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Я развязал мешок с едой, достал сухую маленькую лепешку и, не торопясь, съел ее, чтоб унять сосущее чувство голода. Сам же продолжал думать о решениях, которые мы принимаем. Вот я принял решение переночевать именно здесь, принял решение поесть. К какому исходу приближает меня каждое из них? Уж не к тому ли, что показала Лоскита? Печальный конец был дважды связан с Черной Башней и один раз с Долиной. А если держаться подальше и от Башни, и от Долины? Может ли это как-то изменить то ужасное будущее, что ждет меня впереди? Кто знает, где стоит эта Черная Башня! А вдруг я случайно набреду на нее в горах? В Долину я в любом случае не собирался возвращаться. Это было единственное решение, которое на вызывало у меня сомнений. Но остальные... Каждая мелочь, со страхом думал я, может самым решительным образом повлиять на мою судьбу.

Я обхватил колени руками и спрятал в них лицо. Неужели Лоскита сказала правду, и я могу спасти Каттею, только обратив свой меч против себя? В двух картинах будущего, которые я увидел на голубом песке, Каттея выступала на стороне Зла. В Долине она огненной молнией сеяла в наших рядах смерть, а в Черной Башне отрекалась от меня, чтобы соединиться со Злом. В третьей картине Каттея бежала ко мне за помощью, но уже не она, а я был околдован. Значит в друх случаях из трех она принадлежала к Темным, и я не мог больше считать ее своей сестрой, а чтобы спасти ее, надо было забыть обо всем, что было для меня в ней дорого.

Лоскита сказала, что все-таки есть или были счастливцы, которым удалось изменить предназначение судьбы. Но если не знаешь, какое решение считать верным...

Обняв руками колени и уткнувшись в них лицом, я раскачивался, как от сильной боли. Безысходные мысли совсем измучили меня. А что, пришла мне в голову нелепица, если Лоскита — еще одна колдовская завеса Динзиля? Еще одна его защита, которую он выставил, чтобы замести следы? В Эсткарпе мне не раз доводилось видеть наваждения, которые насылали Колдуньи. Я и сам бывал обманут ими. И если Лоскита — просто наваждение, то ее прорицания — самый обыкновенный обман. Но как узнать это?

Голова раскалывалась от этих мыслей. В пещеру угрюмо заглядывали дождь и мрак. Я привалился спиной к стене. Спать... Надо уснуть... Вот и еще одно решение. А оно к чему приведет? Все равно — спать... спать...

Мне снился жуткий сон, и я проснулся в холодном поту. Но когда опять уснул, мне приснились новые кошмары. Может, их породило мое собственное воображение. А может, они были вызваны колдовскими силами, которые обитали в этих местах. Утром я проснулся с больной головой, так и не зная, какое решение принять. Остаться здесь и до конца дней жить отшельником? Или же назло всему и всем попробовать все же сразиться с судьбой, которую предсказала. Лоскита? И пусть защитой мне будет вера, в правоту собственного дела. Какой из этих двух путей выбрать?

Мысли мои в это неприветливое хмурое утро текли вяло. Если в Эскоре, думал я, есть злые силы, значит должны быть и добрые? Но можно ли их вызвать? В Эсткарпе воины в трудную минуту призывали какие-то имена, но делали это, скорее, по привычке. На самом деле они и не думали ждать от этих сил помощи, а рассчитывали только на себя да на Колдуний. То, что я хорошо владел мечом и был опытным воином, сейчас ничего не значило... Да, силу, с которой я хочу сразиться, мечом не одолеть. Так с чем же я собираюсь против нее выступить? На что рассчитываю? На крупицы древней мудрости, которые случайно попались мне на глаза в пергаментах Лормта? Они были так изъедены временем, что на них и полагаться-то не стоило. Я вздохнул, передо мной неотступно стояли картины, которые я увидел на голубом песке — мой меч рубит Каттею!

Дождь, наконец, кончился, но все равно не распогодилось, и солнце в это утро не зажгло горы яркими красками. По небу ползли тяжелые, низкие тучи. Все казалось безжизненным, застывшим. Всюду были жалкие, скрюченные и бледные растения. А посреди них поднимались из земли каменные глыбы, на которых проступали страшные видения — то чье-то зверское лицо, то злобная гримаса, то грозно растопыренная когтистая лапа, то клыкастая пасть. Они мгновенно возникали на каменной поверхности и так же мгновенно таяли. Я и отводил глаза, и закрывал их, только бы не видеть мрачных серых камней, не натыкаться взглядом на эти видения. Я гнал их от себя, а думал все о том же: как найти выход? Но мысли мои были смутными, беспорядочными, они надоедливо толклись в мозгу, всюду натыкаясь на преграды. И мне казалось, что это я сам мечусь в тесной клетке, налетая на железные прутья.

Откуда-то послышался не то стон, не то плач — как в каменном лесу, где я нашел шарф Каттеи. Я сунул руку в вырез рубашки и нащупал на груди тонкий шелк. Да, Каттея... сестра... трижды погибающая и всякий раз от моей руки — руки брата. Так можно ли верить тому, что показала Лоскита? Или, как нашептывало мне зудящее подозрение, это еще одна уловка врага?

Я запил свой скудный завтрак водой из фляги. Воды в ней оставалось совсем немного. Без еды можно долго протянуть, но без воды не проживешь и нескольких дней. Хватит ли у меня мужества оставаться здесь, пока не придет смерть?

Нет, бездействие — путь не для меня, даже если в нем и заключается высшая мудрость жизни. Я из рода Трегартов. А они всегда шли навстречу опасности. Мои мать и отец были людьми действия. Я решительно выбрался из пещеры и огляделся по сторонам. Мне припомнилась картина, которую мне показала прорицательница на голубом песке. Я хорошо запомнил то место, где была Черная Башня. Но здесь все было другим. Где-то неподалеку, услышал я, журчала вода. Очень хотелось пить, но опять вспомнилось предостережение Дагоны: в тех местах, где обитает Зло, питье и еда таят опасность. А если попробовать смешать воду с той, что осталась во фляге? Может, тогда риск уменьшится? Опять решение...

Угрожающие видения, которые возникали на поверхности скал, стали ярче, страшней, отчетливей. Это, конечно, были наваждения, и я старался не смотреть на них, чтобы они меня не заморочили. От завываний ветра на душе становилось тяжело. В его звуках я различал вопли ужаса, чьи-то стоны, жалобы, просьбы о помощи. Иногда мне казалось, что я слышу знакомые голоса. И потому все время приходилось напоминать себе, что это всего лишь ветер среди скал. Старое поверье салкаров говорило, что если воин в шуме битвы вдруг услышал свое имя, значит его призывает смерть. Я невольно стал прислушиваться к ветру — вдруг в его завываниях я различу протяжное «Ке-е-ем-о-ок... Ке-е-мо-о-ок...»

Некоторые из воинов с окраин Эсткарпа, где люди все еще придерживались старинных обычаев, носили талисманы.

Айдан, который был оттуда родом, показал мне однажды камешек с круглым отверстием. Считалось, что такой талисман, в особенности, если его дала любимая, надежно защищает воина от беды. Лйдан... Давно я не вспоминал о нем. Жив ли он? Уцелел ли в ожесточенных схватках пограничной войны? Вернулся ли к той, что дала ему талисман?