Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

— Вот она, дорога! И она выведет нас! Вот увидишь, Саймон!

— Но у каждой дороги два конца,— подумал Саймон.— А если она уведет нас в глубь страны торов?..

Им потребовалось немного времени, чтобы пересечь холм, и вновь перед ними было болото. Но на противоположном берегу стояла каменная колонна, замшелая, словно выросшая из самой земли. Она была не слишком высокой, и верхушку ее увенчивала виноградная лоза, побеги которой змеями вились вокруг каменного лица.

Горбатый нос, торчащий подбородок. Черты лица были необычны.

— Вольт!

Именно такой предстала на несколько мгновений перед ними та мумия, на которую они наткнулись в тайной пещере спрятанного для всех утеса, когда Корис вознес свою мольбу, дал клятву и принял из рук мумии огромный топор. Что сказал тогда сенешаль? Что Вольт — это легенда, полу божество, полудьявол, последний представитель вымершей расы. Он иногда делится своими знаниями с пришельцами из сострадания и одиночества. И вот сейчас они оказались в стране, где Вольт был настолько хорошо известен, что на большой дороге воздвигли его изображение.

Лойз улыбнулась при виде колонны.

— Ты видел Вольта? Корис рассказывал о той встрече, когда он просил у Древнего его топор, и тот не отказал ему. И теперь я уверена, что эта статуя — для нас добрый знак, а не злой. К тому же, этот камень указывает, куда идет дорога.

Но впереди по-прежнему поблескивала вода. Найдя среди разбросанного гнилья достояно прочную ветку, Саймон опустил ее в воду, чтобы нащупать дно. Оказалось, что глубина воды всего несколько дюймов, ветка почти сразу же уперлась в твердый камень. Дорога лежала под топкой зыбью. Но Саймон не торопился. Сначала он делал робкий шаг, затем, убедившись, что все в порядке, звал Лойз.

Перед самым столбом с головой Вольта дорога снова стала подниматься вверх. Постепенно твердая полоса расширилась, и Саймон догадался, что на этот раз перед ним не островок, а солидный кусок суши. Значит, тут они смогут устроиться на время, не опасаясь, что их обнаружат торы.

— Здесь кто-то жил раньше,— сказала ему Лойз, указывая на то, что осталось от каменных стен.

Что здесь было? Всего лишь одно здание? Или это руины целого города? Саймона устраивали густые заросли, скрывающие их. Он считал, что никакая живая тварь, кроме разве мелкой ящерицы, не сможет пробраться к ним сквозь густую поросль. А ему, Саймону, отсюда будет виден любой, кто пожелает на них напасть со стороны древней дороги.

Дорога, которая до сих пор шла прямо, вдруг повернула направо, и Саймон схватил Лойз за руку, чтобы она остановилась. Каменные плиты, которые раньше были разбросаны в траве, здесь были выложены в виде ограды. Какая-то растительность поднималась аккуратными рядами: по всему было видно, что за ней тщательно ухаживают. Солнце светило здесь ярче, чем на болоте, и в его бледных лучах пятнами вспыхивали красные и малиновые цветы, над которыми деловито -жужжали насекомые.

— Локус,— определила Лойз, называя растение, служившее основным сырьем для тканей Эсткарпа. Эти пурпурные цветы становились в свое время коробочками, наполненными шелковыми нитями, которые собирали и пряли.

— Погляди-ка! — добавила она, шагнув быстро к стене и указывая на четырехугольную нишу, в которой стояла грубая деревянная фигура с уже знакомым им орлиным носом. Ошибиться было невозможно: хозяева поля, кто бы они ни были, поставили здесь Вольта, чтобы он охранял их урожай.

Но Саймон заметил еще кое-что: отлично утрамбованную дорожку, которая вовсе не была продолжением старой дороги, а убегала направо, огибая поле.

— Уйдем отсюда! — Теперь Саймон был уверен, что дорога привела их не к границе, а в глубь страны. Но ведь и возвращаться им обратно было нельзя — у флайера их несомненно дожидаются враги.

Лойз тоже все поняла.

— Дорога ведет дальше.

Она произнесла это полушепотом. Дорога впереди выглядела достаточно заброшенно, что говорило о том, что торы больше не пользуются ею.

Им больше не попадались ухоженные поля, исчезли даже каменные руины, и только то, что они время от времени натыкались на каменные плиты, пригнанные друг к другу, убеждало их, что они все еще идут по древней дороге.

Жажда мучила их теперь все сильнее, во рту горел огонь. Саймон видел, что Лойз едва бредет, и заставил ее идти, опираясь на его плечо. Когда они достигли конца дороги — каменного столбика, за которым начинались непроходимые топи,— они шатались от усталости уже оба. Лойз пронзительно вскрикнула, когда Саймон остановился перед отвратительной трясиной.

— Я не смогу идти дальше...

Саймон с трудом поддерживал Лойз, не давая ей упасть. Увидев топи, в которых обрывалась дорога, она потеряла последние силы. И сам Саймон едва держался на ногах. Но он упорно продолжал стоять, поддерживая Лойз, так как боялся, что стоит им только сесть и уже не будет сил подняться. Он был в таком состоянии, что не сразу заметил, как к его ногам стали падать какие-то странные мячики, которые лопались, рассеивая вокруг белую пудру. Только после третьего мяча Саймон очнулся, отступил назад и увлек за собой Лойз. Однако мячики продолжали падать вокруг них, словно чертили круг. Саймон привлек к себе Лойз и приготовил самострел: в нем был полный заряд трехдюймовых стрел. Но не стрелять же в мучнистообразное облако, которое сужалось, приближаясь к ним. Частицы мучнистой пыли вдруг начали плясать вокруг них с такой бешеной скоростью, что вскоре перед глазами Саймона и Лойз повис плотный белый туман, за пределами которого ничего не было видно.

— Саймон, мне кажется, что они маршируют! — Лойз схватилась за свой кинжал.

— И я так думаю!

Но защищаться не было возможности. Еще один глухой шлепок, и прямо у их ног лопнул очередной мяч размером побольше. Отступать было некуда — они были замкнуты в кольце белого тумана. Они упали навзничь, закрыв лица руками. Саймон ясно ощущал, что он очутился в каком-то глухом ящике, и воздух медленно выходит из его легких. Он не мог дышать... не мог дышать! Тело его корчилось от усилий вздохнуть. Саймон открыл глаза, задыхаясь и хрипя, пытаясь отмахнуться от белой муки, безжалостно засыпавшей его сверху. Он отчаянно бился, чтобы покончить с этой пыткой, чувствуя, что теряет последние силы... И вдруг понял, что снова может дышать, и зрение тоже вернулось к нему.

Слабый тусклый свет лился с каменного потолка, а от стен помещения, где он лежал, несло могильной сыростью и холодом. Кто-то держал над его головой сосуд, из которого вились клубы дыма. Саймон с усилием поднял голову и взглянул на державшего сосуд. В сумрачном свете он сумел разглядеть, хотя и не слишком отчетливо, что это был юноша, видимо, сидевший на табурете, поскольку Саймон лежал на постели. Невысокого роста, чересчур широкоплечий, со слишком длинными руками и ногами, чрезмерно короткими ногами, юноша казался поразительно уродливым. Тем более странным выглядело его лицо с необыкновенно правильными чертами, оно было красиво какой-то странной и непривычной для глаз красотой. Саймон всмотрелся в это лицо и понял, что угадать, о чем думает этот человек, невозможно.