Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Тор поднялся. Он был совсем мальчик, как показалось Саймону. На нем были бриджи привычного для Эсткарпа покроя, но поверх надета кольчуга из металлических бляшек величиной с ладонь.

Бросив еще один взгляд на Саймона, мальчик пересек комнату, двигаясь с той кошачьей грацией, которая так поразила Саймона в квадратном и неуклюжем с виду Корисе.

Мальчик что-то произнес. Больше всего эти звуки напоминали голоса болотных амфибий. Он вышел, вернее сказать, исчез из поля зрения.

Комната плыла перед глазами Саймона, но он все же собрал все силы и сел на постели. Рука его скользнула по шелковистому одеялу. Кроме его кровати и табурета, на котором сидел юный тор, в комнате не было больше ничего. Низкий потолок нависал над каменными стенами, по нему были рассеяны светильники, точнее, они были сгруппированы по несколько штук в разных местах. И вдруг на глазах у Саймона источник света медленно оторвался и пополз туда, где был светильник.

Хотя стены были сырыми и холодными, в помещении отсутствовал затхлый запах. Саймон с трудом поднялся. В тусклом свете перемещающихся светильников он разглядел все четыре стены: ни в одной из них не было никаких отверстий. Куда же ушел молодой тор?

Он все еще ломал голову над этим, как вдруг сзади него послышался тихий звук. Саймон так резко обернулся, что чуть не потерял равновесие. У его постели кто-то стоял. Четко этого человека он вначале не разглядел. Но отметил, что это не тот мальчик, который был здесь раньше. Фигура у нового гостя была хрупкой и изящной, а пропорции тела не так резко нарушены. Хотя было ясно, что это человек той же расы. И еще Саймону показалось, что это женщина.

На ней было длинное переливающееся платье, с блестками, которые не были вышиты или приколоты, а как бы являлись частью самой ткани. Пушистое облачко, не похожее на волосы, золотилось над ней. Такое же облачко Саймон раньше заметил над головой у мальчика. У женщины это облачко было перехвачено серебряными зажимами. В руках у нее был поднос. Она поставила его на край постели и только тогда подняла глаза на Саймона.

— Ешь!—Ото был приказ, не приглашение. Саймон сел, придвинул к себе поднос, но больше смотрел на женщину, нежели на еду. В тусклом обманчивом свете ему показалось, что она немолода. И дело было не в признаках возраста — они отсутствовали, а в том неуловимом, что исходило от нее: зрелость, мудрость и... властность! Кто бы ни была эта женщина, она занимала высокое положение.

Саймон взял обеими руками кубок и поднес его к губам. Сосуд был, как показалось Саймону, из дерева, но шелковистая, тщательно отделанная поверхность и красивая полировка превращали его в произведение искусства.

В кубке напиток напоминал не эль и вино, а какой-то горьковатый настой из трав. После первого глотка Саймон нашел его восхитительным и освежающим. Такой же вкус имела и еда: разложенные на деревянном подносе твердые кубики, по виду напоминающие сыр, сначала показались чуть горьковатыми, а потом весьма аппетитными. Пока Саймон ел, женщина стояла перед ним, не спуская с него внимательных глаз. Но вся ее поза выражала такую отчужденность, словно она исполняла свой долг, принося пищу кому-то кого она находит для себя совершенно неприемлемым. Саймон поежился от этого ощущения.

Он покончил с едой и сразу же почувствовал, что к нему вернулись силы. Он поднялся и отвесил такой церемонный поклон, которым обычно приветствовал Охранительниц.

— Благодарю тебя, леди.

Она не стала забирать поднос, но сделала шаг вперед. И тогда Саймон смог увидеть ее более ясно в свете огней, которые, как Саймон теперь убедился, ползали по потолку, собираясь группами.

— Ты из Эсткарпа? — это было утверждение и вопрос одновременно, словно женщина, взглянув на него, усомнилась в своей догадке.

— Я служу Охранительницам. Но я не принадлежу к Древней Расе.

— Из Эсткарпа... Скажи мне, воин колдуний, кто командует армией в Эсткарпе — ты?

— Корис из Горма — маршал и сенешаль Эсткарпа. А я — Хранитель Границ Юга.

— Корис из Горма. А что это за человек?

— Великий и добрый воин, который всегда держит клятву, и тот, кто несчастен от рождения.

Откуда у Саймона взялись эти слова? Он никогда не говорил так, но тем не менее эта речь в точности соответствовала тому, что он думал о Корисе.

— А как же стал владетель Горма служить колдуньям?

— Он никогда не был настоящим повелителем Горма. Когда его отец умер, мачеха призвала колдеров, чтобы они помогли ей установить власть ее собственного сына. И Корис, спасаясь от колдеров, прибыл в Эсткарп. Ему не нужен Горм, потому что Горл по милости колдеров погиб, а он никогда не был там счастлив.

— Не был счастлив... Почему же? Ведь его отец был добрым и хорошим человеком.

— Но в Горме никогда не давали Корису забыть, что он... чужой.

Саймон запнулся, не зная, как лучше выразить свою мысль. Ведь мать Кориса была родом из края торов, и эта женщина могла вполне оказаться ее родственницей.

— Да... — больше она ничего не сказала и спросила совсем другим тоном.— Эта девушка, которая пришла сюда с тобой,— кем она тебе приходится?

— Она мой друг... мы вместе сражались на поле битвы. И она помолвлена с Корисом, который сейчас разыскивает ее...

Если можно извлечь хоть какую-то пользу из отношений между Лойз и сенешалем, Саймон должен попытаться это сделать.

— Да... Говорят, что она герцогиня в Карстене. А ведь между колдуньями и Карстеном идет война...

Похоже было, что в болоте торов, несмотря на их отдаленность от внешнего мира, проникают все новости извне.

— Это долгая история...

— Времени хватит,— сказала она кратко,— я готова выслушать эту историю.

В ее тоне был приказ. Саймон начал рассказ, опуская детали, но подробно повествуя о той вынужденной свадьбе, к которой принудили Лойз в Верлейне, и обо всем том, что случилось дальше. Когда Саймон дошел до описания того места, как они с Корисом очутились в заброшенной гробнице Вольта и как храбро Корис вынул топор из рук мумии, женщина резко остановила его и стала расспрашивать о мельчайших подробностях этого события.

— Топор Вольта... значит, он носит сейчас топор Вольта! — сказала она, наконец.— Об этом следует подумать.

Саймон едва не задохнулся от изумления — женщина вдруг исчезла, испарилась, словно ее вовсе и не было здесь. Неужели это была галлюцинация? Но ведь и раньше мальчик-тор исчез с его глаз точно таким же способом.

Саймон вернулся к кровати: поднос с кувшином и тарелками по-прежнему стоял там. Н тому же его голод и жажда прошли бесследно — и это не было галлюцинацией. Его захватили в плен и заточили в темницу. Но в то же время его накормили и пока что ему ничто не угрожает. Его самострел исчез, но так и должно быть. Чего хотят эти обитатели болот? Они с Лойз случайно попали на их землю. Саймон знал, что торы не терпят гостей, но неужели они настолько фанатичны, что и такое вынужденное появление покажется им вторжением? Для всех ли в равной мере закрыты их границы? Ведь Алдис вызывала на помощь колдеров и, значит, они уже должны где-то быть здесь, в стране торов, и крадутся, словно тот отвратительный гад, который полз к их флайеру. Колдеры! Для колдуний Колдер никогда не бывает тайной, они ощущают его по странной пустоте, доступной пониманию только их чувствам. Раньше и сам Саймон умел распознавать колдеров — не по пустоте, а по ощущению угрозы, опасности. Может быть, и теперь это ему удастся?