Илья Колупалин - Эхо Погибших Империй

Прибыв на Кабехтойси, Амгори нашел убежище принца, в которое он смог проникнуть, прибегнув к угрозам и обману. И сердце преданного наставника заныло от негодования, когда он встретился в дверях с Зрахосом со Свотом – одним из членов Ордена Ментальных Воителей, от пагубного влияния которых Амгори должен был уберечь своего воспитанника.

Он застал Кламильфонта склонившимся над огромной чашей, читающего вполголоса какие-то невнятные напевы. Тот был явно не рад видеть бывшего наставника и после долгих увещеваний ответил ему раздраженно: «Теперь я познал, в чем есть истиная власть! Она не в копьях, не в могучих кораблях, не в сожженных дотла городах, не в изрубленных телах.... О нет!»

«А в чем же она?» — спросил готовый разрыдаться Амгори.

«Она вот здесь, она в головах», — ответил Кламильфонт, после чего расхохотался как безумец, и Амгори с отчаянной грустью понял, что продолжение разговора не имеет смысла.

Амгори разрывался между желанием рассказать императору про общение Кламильфонта с Зрахосом со Свотом и хрупкой надеждой отвратить одаренного принца от мрачного пути псионика, еще раз попытавшись самому поговорить с ним.

Но Амгори не успел ничего предпринять. По прибытии в Карамайнис его схватили слуги императора и бросили в темницу. Тяжко, уныло тянулись его дни в неволе. Амгори вскоре смирился с тем, что он проведет здесь остаток своей жизни, так как счел, что это и есть справедливое наказание за то, что он не уберег наследника престола от кволидиевой заразы.

Однако он не умер там. Кламильфонт все же вспомнил о друге и вызволил из заточения, однако сделано это было вопреки воле отца. Поэтому Амгори был отправлен за пределы Карагала, в город Баррот в Таамуне, где ему было выделено жилище, слуги и денежное довольствие. Сам же Кламильфонт оставил его, сказав на прощание:

«Здесь ты не будешь ни в чем нуждаться. Надеюсь, ты начнешь теперь новую жизнь. А меня ждут новые свершения. Я докажу отцу, что способен на большее, чем кто-либо может себе представить. Зрахос открыл мне истину, и теперь я узрел суть вещей как никто иной. Я благодарен тебе за все, наставник, и никогда не забуду твоей доброты, но теперь мне нужно двигаться дальше. Я становлюсь чем-то большим , чем прежде».

Тогда на глазах Амгори были слезы, ведь он считал, что они видятся в последний раз, и теперь ему суждено умереть в изгнании. Но через три года люди Кламильфонта забрали его из Баррота, потому что принц хотел видеть своего учителя рядом с собой во время своего синкайского похода.

Оказалось, что принц решил снарядить армию для нападения на Синкай, чтобы доказать отцу-императору, что он является его достойным наследником и способен совершить нечто, что покроет славой весь род ди Вайо. Лакхазеро, после многочисленных споров, все же одобрил этот поход, хотя его отношения с сыном после этого еще больше ухудшились.

«Он надеется, что я сгину здесь», — с бесноватой улыбкой заявил Кламильфонт Амгори, когда они высадились на берегу Таамуна.

Позже Амгори понял, что принц стал язвителен и груб, более того, его речь порой становилась попросту бессвязной. Он взял с собой огромную чашу, судя по всему ту самую, за которой Амгори застал его на острове Кабехтойси и много времени проводил возле нее, просто молча склонившись или что-то тихо бормоча. А еще ему компанию часто составлял Ментальный Лидер Зрахос со Свот, косматый сгорбленный человечек с бледным лицом и трясущимися руками, который стал теперь для Кламильфонта подобием духовного наставника.

Стоял жаркий вечер. Влажные леса, через которые их воинство пробиралось уже в течение нескольких суток, наконец-то начали редеть, и теперь они выходили на обширную равнину Крофамгир. Пройдя мимо тихо переговаривавшихся у костра пехотинцев в тяжелых блестящих латах, Амгори повернул направо и через несколько шагов оказался возле пышного шатра, который занимал Кламильфонт ди Вайо. Когда он вошел, принц по обыкновению сидел с полузакрытыми глазами напротив своей чаши и не двигался. Светлые длинные волосы Кламильфонта спадали ему на грудь, тонкие, почти женственные черты лица были прекрасны как и раньше, только теперь выражение какой-то вечной хмурости стало его постоянным спутником. Фигура, некогда статная и грациозная, теперь чуть ссутулилась, и принц с годами несколько раздался в боках.

— Не спите? — непринужденно начал разговор Амгори. — Что-нибудь слышно от разведчиков?

— Никаких следов синкайцев на многие мили вперед, — едва заметно покачал головой Кламильфонт, даже не открывая глаз. Голос его звучал устало и приглушенно.

— Они могут попытаться устроить нам ловушку, — сказал Амгори.

— Не думаю, что мы встретимся с их отрядами в ближайшее время, — отозвался принц, начиная медленно вращать головой, словно разминая шею. — Путь еще долгий.

— Я тут подумал... — замялся Амгори. — Нам было бы неплохо поговорить... до того, как все начнется.

— О чем?

— О том... что произошло с вами. Я понимаю, что вы изменили свое отношение ко мне, и, пожалуй, готов согласиться с тем, что заслужил это. Но... несмотря ни на что, я все-таки считаю, что у меня есть право знать...

— Все, что тебе нужно знать, Амгори – это то, что я стал сильнее, — ответил Кламильфонт тем же вялым тоном. — Большего бремени я не могу на тебя возложить. Ты и так догадываешься... с какими силами я связал себя.

— Кволидий? — произнес Амгори уже более взволнованно. — Вы пили его? И что этот Зрахос нашептывает вам?

— Не испытывай меня! — гневно сверкнул глазами карагальский принц, отставляя в сторону чашу. — Зрахос помогает мне... Он открыл мне такое, такое...

И тут судорога прошла по всему телу Кламильфонта, он закрыл лицо руками и начал мелко трястись, бормоча что-то неразборчивое – такие припадки теперь случались с ним время от времени.

— Ты не должен говорить ему! — вдруг расслышал Амгори среди бессвязного потока. — Помоги нам! Ты должен это сделать... может быть слишком поздно...

Вновь раздосадованный, Амгори поспешил покинуть шатер, бессильно теряясь в догадках, что за недуг одолел славного Кламильфонта.

«Ты не должен говорить ему?» — что бы это могло значить? Все это наводило на мысль о том, будто принц обращался к какому-то собеседнику внутри себя... с некоей неведомой просьбой. Это, возможно, и составляло суть его безумия.

«Ведь он не просто так забрал меня из Баррота? Я все еще важен для него... Смогу ли я чем-то помочь?» Амгори провел еще одну бессонную ночь.

Он был суеверен. Среди вельмож карагальского двора было не принято упоминать о Скорпионовом Проклятье, однако Амгори верил в него, и какая-то предательская часть его сознания была убеждена, что именно в ходе этой войны оно может претвориться в жизнь...